Изображая женственность. Женщина как артистка в раннем русском кино

В нашем современном понимании страсти — всегда роковые и неизбежные, потому что они вшиты в наше общее генетическое наследие. И вызваны они связями, составляющими основные темы поэмы: сексуальное влечение, экзогамия, создание пар, родственный альтруизм, взаимный альтруизм, неверность, мужская сексуальная ревность и агрессия[268].

Выходит, что в фильме, как выразилась Луиза Макрейнольдс, «секс пересилил культурную точность»[269]. И таким образом, первый русский фильм о цыганке использовал этот типаж в абсолютно традиционной манере. Ханжонков и Сиверсен обратились к увлечению цыганами, пытаясь добавить фильму привлекательности, но не преминули они воспользоваться и всеми теми богатыми культурными коннотациями, которыми обзавелась эта героиня за XIX столетие: изобразили ее как опасный и разрушительный элемент, который и в пушкинских «Цыганах», и в «Кармен» Мериме и Бизе превращает друзей в соперников, уничтожает гармонию мужского сообщества, а посему и сам должен быть уничтожен.

То же можно сказать и о репрезентации цыганки в «Цыганах» Андрэ Мэтра, экранизации знаменитой пушкинской поэмы по сценарию Чеслава Сабинского, снятой французскими операторами Жоржем Мейером и Топпи. Рецензент того времени в своей статье для «Сине-фоно» подчеркивает, насколько достоверна эта экранизация, и советует читателям, которые позабыли сюжет этого великого произведения русской литературы XIX века, перечитать его. Правда, уже в следующем предложении он пишет: «Да, впрочем, не нужно читать его, посмотрите предложенную картину, и этого будет достаточно, до того ярко, до того красиво передана пушкинская поэма»[270]. Как бы то ни было, в подробном синопсисе, опубликованном в том же выпуске «Сине-фоно» видно, что экранизация Мэтра значительно сужает количество смыслов поэмы Пушкина, как сужает их и социобиологическая интерпретация Кука. Дело в том, что фильм фокусируется исключительно на роковых эротических отношениях между Алеко и Земфирой, в то время как роль старика сведена всего к двум кратким появлениям — в начале и в конце фильма.

Для Гинзбурга, однако, фильм происходит не столько от Пушкина, сколько от Бизе. Он полагает, что Мэтр, который, как утверждает Гинзбург, по-русски не говорил и Пушкина никогда не читал, увидел в сценарии Сабинского «жестокую „экзотическую“ мелодраму, нечто вроде русского варианта либретто оперы „Кармен“», и Гинзбургу этого достаточно, чтобы объяснить, почему фильм в первую очередь фокусируется на изображении сексуальной страсти[271].

Таким образом, самые ранние изображения цыганки в русском кино оказываются шаблонными и устаревшими. Они опираются сугубо на существовавшие в XIX веке версии этого женского образа и посему неспособны сообщить нам ничего нового о нем и его значении в России начала XX века.