Сферы влияния

Впрочем, все было очень аккуратным — ни разбросанных и смятых бумаг, ни одежды.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату заглянула голова и спросила:

— Уже можно, да?

Вслед за головой вошел и ее владелец. Гермиона подозрительно покосилась на Кингсли — когда он говорил об авторе, Гермиона представляла себе пожилого седого мужчину в твидовом костюме, похожего на Толкиена. Вошедший же, если уж на то пошло, больше напоминал Льюиса Кэррола со старой фотографии или Оскара Уайльда, современного и очень юного.

Его черные волосы опускались до плеч (точно как у одного из мужчин с плаката на стене), лицо было открытое, очень приятное, а в глазах блестели задорные огоньки.

— Здравствуйте, мистер Брук, — серьезно сказал Кингсли. — Познакомьтесь с мисс Гермионой Грейнджер, вашим Вергилием на ближайшие полгода.

— Здравствуйте, эм… — он тряхнул головой, взглянул на Гермиона и добавил: — Привет. Я думал, вы подберете кого-то солидного, вроде старой тетушки. Но я не жалуюсь, не думайте. К тому же, я предполагаю, что путешествие у меня будет приятней, чем у Данте.

Он улыбнулся светлой улыбкой.

— Гермиона, мистер Джеймс Брук — весьма необычный маггл, — продолжил министр, — он сам нашел наш мир. В другое время его ждал бы «Обливиэйт», но так совпало, что мистер Брук как раз мечтает о литературной карьере. Если книга удастся, он прославится и сохранит все воспоминания.

— А если нет, меня убедят в том, что я — осьминог, и отправят жить на дно морское, — пробормотал мистер Брук, но без страха, а с едва сдерживаемым весельем.

— Точное понимание ситуации. Гермиона, оставляю тебя с твоей работой. Завтра до четырех часов буду ждать от тебя отчет о вашей беседе.

Гермиона твердо ответила:

— Хорошо, сэр.

Пожалуй, ей нравилась идея о том, что ее работу будет курировать Кингсли лично. Во всяком случае, есть шанс, что он хоть немного представляет себе, чего хочет достичь.

Кингсли исчез в сиянии портала. Брук присвистнул, дернул себя за длинную прядь и спросил:

— А можно я пиджак сниму? А то тут жарко.

Гермиона кивнула, и он с видимым облегчением стащил пиджак, оставшись в светлой футболке с надписью: «Остаться в живых».

Необходимо было что-то сказать, начать работу.

— Мистер Брук, — произнесла она.

— Если не трудно, зови меня Джимом. Кажется, нам придется много общаться.

Гермиона улыбнулась:

— Тогда я — Гермиона. И я должна сразу признаться, что ни разу в жизни не написала и строчки, если не считать школьных сочинений и писем.

— Тебе и не нужно. Я же тут — писатель. Как насчет того, чтобы наколдовать нам тут пару кресел?

Гермиона трансфигурировала в кресла два тетрадных листа. Джим потыкал в кресла пальцем и плюхнулся в то, которое стояло ближе к столу.

Гермиона опустилась во второе. Пожалуй, было все-таки лучше, что автор не похож на профессора Толкиена — в этом случае она нервничала бы еще больше. Она открыла было рот, чтобы начать говорить о волшебстве — ей пришла в голову идея повторить ту речь, которую однажды произнесла профессор МакГонагалл, объясняя ее родителям, что их дочь — волшебница, но не успела. Джим с азартом спросил:

— А бургер наколдовать можешь?

Она сначала моргнула, а потом вдруг неожиданно для себя рассмеялась — она понятия не имела, что ее так развеселило: не то воспоминания о Роне, цитирующем исключения из закона трансфигурации Гэмпа, не то крайне комичное выражение лица нового знакомого, показавшегося ей сейчас похожим на третьего близнеца Уизли в альтернативной цветовой версии.

Во всяком случае, нервозность как рукой сняло.