Смерть Мао Цзэдуна

Отношение к Чжоу Эньлаю

Мнение руководства партии о Чжоу Эньлае также претерпело изменение.

С одной стороны, его полагали деятелем, равным Мао Цзэдуну по вкладу в историю партии и государства. Его имя оказалось необходимым многим на протяжении известного времени после смерти Мао Цзэдуна. Оно было нужно и тем, кто боролся против посмертного обожествления Мао Цзэдуна и выдвижения в этой связи на передний план тех, кто следовал по стопам Мао Цзэдуна.

Чжоу Эньлай был нужен и тем, кто стремился выдвигать именно его, а не Лю Шаоци как антипод Мао Цзэдуну. Пока у власти находились политики типа Хуа Гофэна, Ван Дунсина, У Дэ, Цзи Дэнкуя, им нужно было и имя Чжоу Эньлая.

В то же время становилось ясно, что Чжоу Эньлай оказывался удобным для выдвижения на первый план в ходе борьбы между действующими политиками еще и потому, что он не принадлежал к какой-либо группировке, был частью столичной элиты, а не представителем какой-либо местной фракции.

Наконец, Чжоу Эньлай не был теоретиком. Поэтому разговоры о его роли не связывали руководителей никакими определенными формулировками или теоретическими разработками. [107]

В начале 1979 г. продолжали появляться статьи, в которых подчеркивалось, что именно Чжоу Эньлай оказывал помощь руководящим партийным и государственным деятелям тогда, когда они попадали под огонь «культурной революции».

Правда, отмечалось, и, вероятно, не случайно, что чаще всего попытки оказать такую помощь оставались безрезультатными. В итоге Чжоу Эньлай представал как тот, кто всего лишь на словах демонстрировал сочувствие страдавшим от действий «штаба», причем всем было хорошо известно, что Чжоу Эньлай сам был членом этого «штаба». [108] Конечно, все помнили о роли Чжоу Эньлая в «деле» Лю Шаоци и других руководителей партии.

Тем не менее заведующий социальным отделом ЦК КПК, то есть внутрипартийного сыска, Ло Цинчан в своей статье подчеркивал роль Чжоу Эньлая в сохранении жизни ряда старых опытных партийных работников в годы «культурной революции». Покровительством Чжоу Эньлая тогда пользовались, по словам Ло Цинчана, он сам, а также Ли Кэнун и Фу Чунби (все трое в свое время были отнесены к «контрреволюционному блоку заговорщиков»).

Это сообщение свидетельствовало о том, что Кан Шэн и его сообщники, очевидно с ведома Мао Цзэдуна, пытались создать дело руководителей разведывательных и контрразведывательных служб, приписать им «измену» в пользу группы Лю Шаоци и заменить их своими ставленниками. Попытка Кан Шэна не удалась. Руководители этих органов сохранили свои посты. Вполне вероятно, что они сыграли свою роль и при устранении «четверки». Не случайно Ло Цинчан заявил, что «победа» над «четверкой» «была бы невозможна, если бы, благодаря защите со стороны Чжоу Эньлая, не удалось (в свое время, то есть в разгар «культурной революции». — Ю.Г.) сохранить большую группу старых кадровых работников».

Ло Цинчан заявил, что именно Чжоу Эньлай дал во время «культурной революции» указание не трогать таких «демократических деятелей», как Чжан Чжичжун, Фу Цзои, Вэй Лихуан, Ли Цзунжэнь, Чжан Шичжао. Собственно говоря, речь шла либо о тех, с кем Мао Цзэдун считал необходимым поддерживать отношения, либо о тех, кто мог пригодиться Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю в процессе установления связей с некоторыми из гоминьдановцев, проживавших как на Тайване, так и среди китайцев в третьих странах. [109]

С другой стороны, оказывалось, что кроме роли весьма специфического защитника у Чжоу Эньлая других заслуг во внутриполитической жизни в стране почти не было. Внешнеполитическая деятельность Чжоу Эньлая всегда трактовалась как реализация «идей» Мао Цзэдуна. Так оно и было в действительности.

Более того, возвратившиеся из политической безвестности начинали намекать на то, что не Чжоу Эньлай, а они сами играли гораздо более существенную роль в руководстве партий и государством. Например, Бо Ибо [110] выступил со статьей, номинально посвященной вкладу Чжоу Эньлая «в дело китайской революции». Статья была приурочена к очередной годовщине смерти последнего. Однако при внимательном чтении становилось ясно, что Бо Ибо отводил Чжоу Эньлаю ограниченную роль. Бо Ибо, например, писал, что в 1953 г. после организационного совещания ЦК КПК по указанию Мао Цзэдуна, Чжоу Эньлая и Дэн Сяопина работа по руководству промышленностью, транспортом и перевозками была поручена Бо Ибо. Отсюда следовало, что, наряду с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем, в группу основных руководителей уже тогда включался Дэн Сяопин. Далее Бо Ибо утверждал, что в то время он работал под началом Чжоу Эньлая и Чэнь Юня. Таким образом, оказывалось, что фигурами, равными Чжоу Эньлаю, были Дэн Сяопин и Чэнь Юнь. Более того, Бо Ибо подчеркивал, что Чэнь Юнь в такой важнейшей области, как составление первого пятилетнего плана КНР, играл более важную роль, чем Чжоу Эньлай.

Весьма симптоматично выглядела трактовка Бо Ибо роли Чжоу Эньлая во время «великого скачка». В то время как Чэнь Юнь, по мнению Бо Ибо, занимал абсолютно правильные позиции и Чжоу Эньлаю оставалось только поддерживать верные предложения Чэнь Юня, роль самого Чжоу Эньлая оказывалась двойственной. С одной стороны, он постфактум выступил против ошибочных методов «великого скачка», но, с другой стороны, утверждал Бо Ибо, именно Чжоу Эньлай «выдвинул идею о возможности великого скачка». [111] Вероятно, Чжоу Эньлай и в этом случае следовал за Мао Цзэдуном и в случае необходимости выступал в роли его рупора.

Член политбюро ЦК КПК, заместитель премьера Госсовета КНР Ван Жэньчжун отмечал, что положительным качеством Чжоу Эньлая было то, что он, уважая мнение и указания Мао Цзэдуна и ЦК партии, «не перенимал их механически, не использовал указания Мао Цзэдуна для оказания давления на массы. Например, в 1958 г. Чжоу Эньлай запретил крестьянам одной из (сельских народных) коммун заниматься выплавкой стали, учитывая, что у них не было для этого соответствующих условий». [112]

Представляется, что имя Чжоу Эньлая пытались использовать в своих интересах различные силы в руководстве партии. Отражением этого было объявление о том, что ЦК КПК в начале 1979 г. принял решение открыть с 5 марта 1979 г. в Музее китайской революции выставку, посвященную Чжоу Эньлаю. До того времени такая выставка работала на протяжении двух лет, с 1977 г., в закрытом порядке. Примечательно, что одновременно с этим сообщением в том же номере газеты «Жэньминь жибао» трое военнослужащих воинской части 5284 предложили выдвинуть лозунг: «Учиться у премьера Чжоу Эньлая» и напечатать с этой целью редакционную статью в центральной печати. Эти предложения так и не были претворены в жизнь. Вероятно, это были военнослужащие той воинской части, которая несла охрану Чжоу Эньлая.

Одновременно газеты сообщили, что принято решение с 1980 г. начать издание работ Чжоу Эньлая.

Подчеркивалось, что именно благодаря Чжоу Эньлаю в период «бесчинств» Линь Бяо и «четверки» удалось сохранить «некоторые качества партии, а также симпатии населения, избежать большого раскола в партии и государстве». [ИЗ]

Очевидно, руководство партии использовало имя Чжоу Эньлая для того, чтобы постепенно снижать авторитет и престиж Мао Цзэдуна.

Более того, на протяжении некоторого времени в воздухе витала идея создания в Пекине вместо Дома памяти председателя Мао Цзэдуна Дома памяти заслуженных революционеров.

Имя Чжоу Эньлая после его смерти явилось орудием борьбы различных группировок: одни стояли за развенчание культа личности Мао Цзэдуна, а другие — за преемственность определенных сторон политики, проводившейся Мао Цзэдуном при активном содействии Чжоу Эньлая.

Чжоу Эньлая нельзя отделять от Мао Цзэдуна. В этом, как представляется, причина того сдержанного отношения к Чжоу Эньлаю, которое может возобладать в будущем.