Смерть Мао Цзэдуна

Обострение вопроса о городской молодежи, высланной в деревню

После 3-го пленума ЦК КПК 11 -го созыва обострился вопрос о грамотной городской молодежи, направленной в годы «культурной революции» в деревню и в отдаленные горные районы страны.

Эта молодежь стала большими группами приезжать в крупные города, особенно в Пекин и в Шанхай, чтобы добиться решения о возвращении. [271] В Шанхае эти молодые люди устраивали в центре города сидячие забастовки и демонстрации; они создавали препятствия для движения городского транспорта в Шанхае и даже для движения поездов на линии Шанхай — Пекин. [272] Они врывались в учреждения, требуя от партийных руководителей города решить их проблемы. [273]

В связи с большими волнениями власти предпринимали различные меры. С одной стороны, не скупились на заявления о том, что вину за тяжелые условия жизни этих юношей и девушек, сосланных в массовом организованном порядке в сельские районы страны, должна нести «четверка». [274] С другой — молодежь призывали к порядку, к тому, чтобы она не нарушала нормальную жизнь города [275], не подрывала «стабильность и сплоченность», не исходила из «своих личных целей и интересов». Виновников предписывалось «наказывать по закону». [276]

4 января 1979 г. член политбюро ЦК КПК, заместитель премьера Госсовета КНР Ван Чжэнь беседовал с представителями этой молодежи. Он, с одной стороны, признавал, что эти молодые люди «пострадали» в результате политики «четверки», но при этом утверждал, что и такие деятели, как Е Цзяньин и Дэн Сяопин, также «пострадали». Ван Чжэнь, выразив сочувствие молодежи, пообещал решить некоторые вопросы, касавшиеся в основном налаживания их деревенского быта, а затем заявил, что грамотная молодежь должна вернуться в деревню и заняться там самокритикой. [277] Ван Чжэнь обещал разрешить их проблемы медицинского обслуживания в деревне, оплачивать дорожные расходы тех, кто получил разрешение проведать родителей, обещал улучшить их жилищные условия.

Проблема грамотной молодежи, сосланной из городов, была серьезной, ибо она затрагивала миллионы человеческих судеб. По некоторым сведениям, из 17 миллионов городских школьников, отправленных в горные и сельские районы в период с 1968 по 1978 г., только 900 тысяч вступили в брак и более или менее осели в сельской местности. [278] Около 15 миллионов человек настойчиво продолжали добиваться разрешения вернуться в города, к ним надо добавить десятки миллионов их родственников в городах, которые также настаивали на решении этой проблемы.

Политика руководства в отношении этой категории людей была обычной для КПК, ничем, по существу, не отличаясь от политики, проводившейся при Мао Цзэдуне.

С одной стороны, власти продолжали вынуждать часть городского населения, причем именно «грамотных детей города», покидать родные дома и семьи и жить вдали от городов. В этом Мао Цзэдун и его сторонники видели один из методов решения экономических проблем: искусственное и насильственное сокращение численности городского населения, которое Мао Цзэдун не знал, как прокормить.

В то же время таким образом власти стремились воспитать из городской молодежи, с их точки зрения «прогнившей и разложившейся» в городских условиях, новое поколение сельских неимущих, пролетариата деревни. Это была, по Мао Цзэдуну, реальная борьба против «ревизионизма» в КНР. Это было насильственное изъятие из городов, «рассадников ревизионизма», молодых наследников того же «ревизионизма». Одним словом, здесь речь шла о сочетании теоретических взглядов Мао Цзэдуна с его же политической практикой. И то и другое было бесчеловечным.

Человек, с точки зрения Мао Цзэдуна, его последователей, его партии, Коммунистической партии Китая, должен был подчиняться интересам вождя, его политической власти, его политической партии, его государства. В этом Мао Цзэдун ярко проявлял себя как государственник с китайской спецификой или со своеобразием Китая.

Мао Цзэдун в данном случае был подобен тому тараканищу, который приказывал жителям города, отцам и матерям: «Принесите мне ваших деточек. Я сегодня их за ужином скушаю».

Отправить школьников в деревню означало загубить их жизни. Когда появятся статистические данные, окажется, что были загублены миллионы жизней.

С другой стороны, обстановка после смерти Мао Цзэдуна, особенно новые веяния на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва, вынуждала представителей власти давать лицемерные обещания несколько облегчить участь этих молодых людей, правда, эти обещания не подкреплялись радикальным решением вопроса, осуждением в принципе самого решения о принудительном выселении за десять лет почти двух десятков миллионов выпускников городских средних школ.

Отношение властей к этой части молодежи в первой половине 1979 г. свидетельствовало о том, что до пересмотра по существу принципиальных установок Мао Цзэдуна, до их осуждения на деле, а не на словах, до воплощения в жизнь лозунгов, с которыми стали выступать некоторые руководители после смерти Мао Цзэдуна, дело еще не дошло. Власть имущие в то время все еще были заняты сведением счетов между собой.

У проблемы городской грамотной молодежи была еще одна сторона. Поколение этих молодых людей за десятилетие, прошедшее с начала «культурной революции», переживая страдания, на которые их обрек Мао Цзэдун и его последователи, вполне естественно прониклось ненавистью к Мао и его окружению. Более того, ненавистью ко всей системе «социалистического феодализма», как стали после смерти Мао Цзэдуна называть режим, существовавший при его правлении.

Китайская молодежь продолжала создавать тайные общества, в которые входили, прежде всего, дети и внуки руководителей партии и государства, функционеров КПК.

Например, в начале 1976 г. в Пекине активно действовало общество заговорщиков, которое называло себя «группировкой Чжоу Эньлая». Так как Чжоу Эньлай уже умер, они стали возлагать надежды на возвращение Дэн Сяопина. Дети высокопоставленных функционеров вели борьбу за возвращение Дэн Сяопина в состав руководящей группы, ратовали за его реабилитацию. Они оказывали воздействие на общественную жизнь в КНР, разглашая, в частности, секретные сведения, известные им, поскольку они были связаны с наиболее высокопоставленными кругами в Пекине. [279]