Смерть Мао Цзэдуна

Начало изменения отношения к «культурной революции» после устранения «четверки»

После смерти Мао Цзэдуна и изменений в руководстве партии и страны, после устранения «четверки», вопрос об отношении к «культурной революции», к ее отдельным аспектам, а также вопрос о толковании сущности этого явления постоянно присутствовал во внутриполитической борьбе.

Большинство руководителей политбюро ЦК КПК выступали за формулировку «закреплять и умножать завоевания культурной революции». [15]

В то же время сохранять неизменным отношение к «культурной революции» после смерти Мао Цзэдуна и устранения «четверки» оказалось невозможным. Нельзя было дольше безоговорочно и полностью одобрять все аспекты этой политической кампании, умалчивать об ее отрицательных сторонах и последствиях.

Поэтому появились уточнения. Руководителям КПК пришлось говорить о необходимости «обобщения» «положительного и отрицательного опыта» «культурной революции» [16], признать, что у нее, наряду с «положительной», была и «отрицательная сторона». Иногда эта идея выражалась в форме пожелания «обобщить опыт борьбы между двумя линиями в годы великой пролетарской культурной революции». [17]

Спустя несколько месяцев после ухода Мао Цзэдуна и вывода из руководства последних наиболее активных членов ГКР при ЦК КПК было публично признано, что в ходе «культурной революции» были допущены «ошибки». Были обнародованы следующие высказывания Мао Цзэдуна:

«Соотношение между успехами и ошибками в Великой культурной революции — 7:3, успехи составляют 70%, а ошибки — 30%». [18] В 1974 г. Мао Цзэдун сказал: «Великой культурной революции уже восемь лет», — и выдвинул установки, направленные на «установление стабильности и единства, сплоченности всей партии и всей армии». [19] Мао Цзэдун говорил в этой связи: «Уже восемь лет ведется великая пролетарская культурная революция, и сейчас хорошо бы установить стабильность; вся партия и вся армия должны сплотиться... Стабилизация и сплочение не означают отказа от классовой борьбы; классовая борьба есть решающее звено, все ) остальное зависит от него... Полный беспорядок в Поднебесной ведет к всеобщему порядку». [20]

Именно эти установки служили исходным пунктом в оценке «культурной революции», в ее интерпретации после смерти Мао Цзэдуна и устранения «четверки», а также на XI съезде КПК.

В то же время просочились неофициальные, но достоверные сообщения о том, что члены политбюро ЦК КПК Вэй Гоцин и Сюй Шию поставили вопрос о критике «культурной революции», во всяком случае, об осуждении ее «практики».

В печати появились сообщения о том, что 1 февраля 1977 г. руководители Гуанчжоуского большого военного округа и парткома провинции Гуандун писали в ЦК КПК: «...нельзя отрицать, что были допущены и ряд крупных ошибок, приведших к снижению доверия со стороны народа. Эти ошибки нельзя сваливать на одного Мао Цзэдуна, необходимо признать, что за них несет ответственность вся партия. Например, мы до сих пор совершенно неоправданно прославляли курс «трех красных знамен», «великой культурной революции», не осмеливаясь признать ошибки». [21]

Ситуацию определяло, пожалуй, то обстоятельство, что в высшем эшелоне китайского руководства большинство составляли деятели, которые являлись выдвиженцами «культурной революции». Они были вынуждены учитывать огромное давление кадровых работников, которые пострадали во время «культурной революции», требовали ее пересмотра, особенно и в первую очередь пересмотра своих дел, а также дел тех, кто погиб во время репрессий. Идя навстречу до определенной степени этим требованиям, многие руководители политбюро ЦК КПК пытались сохранить в неприкосновенности общее принципиальное положительное отношение к Мао Цзэдуну и к «культурной революции», тем самым защищая и свое собственное руководящее положение.

При этом использовались различные приемы. Например, появился тезис о том, что «никогда не бывать той второй великой культурной революции», о которой «мечтала» «четверка». [22]

В этой связи, с одной стороны, казалось, что речь идет о решительном осуждении «культурной революции» как явления. Однако, с другой стороны, для более полного понимания ситуации необходимо учитывать заявления, которые делались некоторыми руководителями ЦК КПК. Например, член политбюро ЦК КПК Чэнь Юнгуй, выступая на втором всекитайском совещании по распространению опыта Дачжая 20 декабря 1976 г, говорил: «“Четверка” осуществляла нечто вроде второй культурной революции — свержение парткомов, но без красногвардейцев, без шума для внешнего мира и при ином положении в ЦК партии, который был расколот». [23]

Конечно, Чэнь Юнгуй желал отмежеваться от «четверки». Конечно, он осуждал методы «культурной революции». Но в то же время из его слов следовало, что он осуждал деятельность «четверки» в последнее время перед смертью Мао Цзэдуна. Очевидно, что выдвиженцы «культурной революции» были бы не прочь оставить в целом в неприкосновенности образ и престиж «культурной революции», отделить ее от кратковременного периода активной деятельности «четверки» в 1974—1976 гг., а еще лучше в апреле-октябре 1976 г, осудить не первую, а «вторую» «культурную революцию».

Любопытно, что в это же время раздавались призывы критиковать «четверку» за то, что она «создавала свою систему внутри партии». [24]

Такая критика имела целью сужение рамок борьбы против «четверки»: бороться против нее как фракционной группы, кучки карьеристов, не допуская распространения этой борьбы на оценку «культурной революции» как явления, роли всех руководящих деятелей во время этой «культурной революции», в том числе Мао Цзэдуна, не допуская критики «культурной революции» с точки зрения оценки идейной платформы ее активных организаторов.