Смерть Мао Цзэдуна

«Культурная революция» и Коммунистический союз молодежи Китая (КСМК)

В 1978 г. возобновилась деятельность КСМК. 4 мая ЦК КПК издал уведомление о созыве в октябре 1978 г. X съезда КСМК. В документе отмечалось, что «организациям КСМК был нанесен огромный вред, а социалистическая активность широких масс кадровых работников (то есть функционеров КСМК. —Ю.Г.), членов союза и (не союзной. — ЮГ.) молодежи была в значительной степени подорвана». Вместе с тем говорилось о «развернутой лично председателем Мао Цзэдуном культурной революции, в ходе которой молодежь прошла через серьезные испытания и закалку», «проявив высокую сознательность в проведении линии». [79]

В статье, посвященной традициям «движения 4 мая» 1919 г., Отмечалось, что «поколение молодежи, взращенное на идеях Мао Цзэдуна, прошедшее закалку великой культурной революции, обладает высокой сознательностью и твердо стоит в одних рядах с пролетарскими революционерами старшего поколения». [80] Эти высказывания являли собой хороший пример двойственности, обычной для политической жизни в КНР. Они давали возможность толковать их в свою пользу и защитникам «культурной революции», ее выдвиженцам, и ее критикам, возвращенцам, опытным партийным функционерам, доброе имя которых было восстановлено.

В августе 1978 г. была реабилитирована Центральная комсомольская школа, которую в 1966 г. называли «рассадником ревизионизма среди молодежи». [81]

Накануне открытия X съезда КСМК борьба за умы молодежи продолжалась. Газеты писали, например, о невиновности молодежи, обманутой «четверкой». Писали о том, что молодежи присуща неопытность, горячность и излишняя категоричность в суждениях. Выступая в ходе «культурной революции» против «некоторых отрицательных, темных, неразумных вещей, молодежь не замечала всей сложности отдельных явлений, считая, что все «плохое» является абсолютно плохим, а все «хорошее» — абсолютно хорошим». Отмечалось, что в некотором смысле «революционный бунтарский дух красногвардейцев не устарел». Говорилось, что нужно, «используя «бунтарский энтузиазм красногвардейцев своего времени», ударить «по некоторым руководителям», которые, «используя свой пост, свою власть, грубо попирают демократические права масс». [82] В этих высказываниях, принадлежавших возвращенцам, ощущалось, как трудно привлечь на свою сторону молодежь, воспитанную в годы «культурной революции». Приходилось считаться с настроением и воспитанием этого поколения.

На самом X съезде КСМК докладчик, первый секретарь ЦК КСМК Хань Ин, говорил о том, что «десятки миллионов членов КСМК, красногвардейцев и представителей революционной молодежи» откликнулись на призыв Мао Цзэдуна критиковать «ревизионистскую линию Лю Шаоци», но в то же время «четверка» и Линь Бяо «сбивали с толка» молодежь. Хань Ин говорил о необходимости принимать в расчет «политические условия того периода», а именно тот факт, что Китай «переходил к социализму от полуколониального и полуфеодального общества и не мог быстро очиститься от его «грязи»; кроме того, китайская молодежь была воспитана в духе бдительности в отношении ревизионизма правого толка и не понимала опасности ревизионизма, прикрывающегося левой вывеской». Из этого следовало, что в ходе «культурной революции» боролись между собой и против «правильной линии» Мао Цзэдуна «два ревизионизма»: один — «правый ревизионизм» Лю Шаоци; другой — «прикрывавшийся левой вывеской» «ревизионизм» Линь Бяо и других. На практике выделить в этом контексте «правильную линию» было невозможно, тем более что даже внутри того, что именовалось или что можно было понимать под «правильной» группировкой, явно выделялись фракции, которые вели между собой непримиримую борьбу.

Тем не менее Хань Ин последовательно продолжал в таком ключе толковать события «культурной революции». Он говорил о том, что «четверка» «использовала недостаточную зрелость китайской молодежи, ее любовь к Мао Цзэдуну и ненависть к ревизионистской линии Лю Шаоци, чтобы развернуть борьбу против всего и вся». Хань Ин заявлял далее, что «люди, которые шли на поводу у «четверки», всегда составляли лишь ничтожную часть китайской молодежи». «За ошибки молодежи в ходе культурной революции вина ложится на Линь Бяо и “четверку”». Такой вывод предлагал Хань Ин. [83]

Возвращенцы стремились лишить ореола святости воспоминания о «культурной революции». Газеты писали, что красногвардейцев «слишком часто вводили в заблуждение и заставляли вести огонь по неверным целям». [84]

То, как руководители представляли молодым людям в КНР события «культурной революции», показывало, что Мао Цзэдун и его приверженцы самой практикой своей политической деятельности и до «культурной революции», во время нее и после нее не просто расшатали идеологию, которую они же и навязали людям в Китае после прихода к власти в 1949 г., но практически оставили людей, в том числе молодежь, и без идеалов, и без идеологии. Людям оставляли веру только в правоту тех, кто в тот или иной момент находился у власти; после смены людей у власти оказывалось, что нужно верить только тому, что говорили новые руководители.

Идейная пустота — вот итог деятельности Мао Цзэдуна и его приверженцев в годы его правления в континентальном Китае. После смерти Мао Цзэдуна оказалось, что идеологию нужно строить заново. Это требовало полного пересмотра отношения к Мао Цзэдуну и отражения подлинных интересов людей, соответствия закономерностям развития экономики и развития демократии в политической жизни. Но до этого еще далеко.