Смерть Мао Цзэдуна

Мао Цзэдун не смог принять участие в траурном митинге на похоронах Чжоу Эньлая из-за своей болезни

В третьей декаде октября 1975 г. премьеру была сделана последняя по счету операция. Его состояние с каждым днем становилось все тяжелее. Состояние здоровья председателя Мао Цзэдуна также вызывало опасения и тревогу. Ему было трудно говорить; он мог лишь выталкивать из горла некоторые нечленораздельные звуки. Благодаря тому, что я на протяжении длительного времени работала подле председателя, я все-таки могла различать на слух слова председателя. И каждый раз, когда председатель беседовал с другими руководящими товарищами, я должна была присутствовать при этом, повторяя за ним его слова. Однако когда настало такое время, когда его речь, ее звуки, стали нечленораздельными, я могла лишь догадываться, лишь нащупывать то, что он хотел сказать, по движению его губ и по его жестикуляции; при этом он кивком головы давал знать, что его поняли правильно. Когда же затруднения речи председателя перешли на самую тяжелую или самую серьезную стадию, тогда ему, нашему достопочтенному старцу, оставалось только писать, выражая свои мысли. А затем и все движения вообще стали очень затруднительны для председателя; его не слушались ноги; он не мог ходить. Без посторонней помощи он не мог сделать и шага.

Два великих человека были больны одновременно и тяжело. Их больничные постели находились неподалеку одна от другой. Однако они были безжалостно отделены друг от друга пурпурно-красной стеной (бывшего императорского дворца — Запретного города. —Ю.Г.) и лентой асфальта, то есть улицей Сианьмэнь. Один из них находился в военном госпитале № 305, который располагался на западном берегу озера Бэйхай (Северного озера. —Ю.Г). Другой — в павильоне Ююнчи на западном берегу озера Чжуннаньхай. Они были взаимно связаны глубокими чувствами. Им нестерпимо хотелось встретиться, но у них не было сил повидаться, и они так никогда и не смогли больше увидеться.

В 10 часов утра 8 января 1976 г. председатель Мао Цзэдун, который перед этим провел бессонную ночь и почти не сомкнул глаз, лежал на боку на своей кровати и прослушивал документы, которые для него читались вслух. В этот момент товарищ Чжан Яоцы, отвечавший за работу подле председателя Мао Цзэдуна, поспешно вошел в спальню председателя Мао Цзэдуна в павильоне Ююнчи и сообщил председателю Мао Цзэдуну трагическую весть о кончине премьера Чжоу Эньлая.

Выслушав это сообщение, председатель Мао Цзэдун долго ничего не говорил; он лишь кивнул, дав знать, что он понял. Председатель, очевидно, давно уже осознавал, что премьер Чжоу Эньлай уходит из жизни. В сообщениях врачей, которые поступали на протяжении последних нескольких лет, давно уже чувствовалось это, и длительные переживания высушили слезы председателя. В этот момент он уже не мог выразить всю боль и скорбь своей души по отношению к страдавшему от болезни одновременно с ним его товарищу, его боевому соратнику.

Спустя несколько дней ЦК КПК подготовил и направил председателю на прочтение предложения относительно характера траурного митинга в связи с кончиной премьера Чжоу Эньлая, о количестве ответственных лиц из политбюро, от партии, правительства, армии, которые должны были участвовать в митинге, и о траурной речи.

Учитывая тяжесть заболевания председателя, ЦК партии не планировал участие председателя Мао Цзэдуна во всех мероприятиях, связанных с кончиной премьера Чжоу Эньлая.

Когда председатель Мао Цзэдун читал этот доклад, я все время, находясь подле него, ждала; уж и не знаю почему, но в моей душе, душе рядового человека, все время теплилась надежда на то, что, может быть, паче чаяния, возникнет такое же внезапное решение, как и четыре года тому назад, когда председатель посетил траурный митинг по случаю кончины товарища Чэнь И, надежда на то, что, может быть, председатель тоже сможет участвовать и в траурном митинге по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая. И тогда слова, которые долго накапливались в моей душе, непроизвольно сорвались с губ; я, как ребенок, взяла на себя смелость и спросила председателя: «Поедете участвовать в траурном митинге по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая?» И тогда председатель, который постоянно пребывал в состоянии скорби, в этот момент, держа в одной руке документ, который он еще не успел положить, другой рукой легонько похлопал себя по своим чуть согнутым ногам, страдая и через силу сказал мне: «Я тоже не могу сдвинуться с места».

Услышав эти слова и поглядев на измученного болезнями, лежащего на постели председателя Мао Цзэдуна, я не могла сдержать слез. Я испытывала чувство сожаления; мне не следовало задавать такой вопрос председателю Мао Цзэдуну, который был уже без сил и не мог передвигаться.

После X съезда КПК председатель Мао Цзэдун много раз уклонялся от различных встреч и не желал демонстрировать свое старческое состояние, давая мне знать об этом; он не хотел, чтобы люди видели его страдающим от недугов в последние годы его жизни.

Председатель не без сожаления сказал: «Я ведь не смог присутствовать и на траурных митингах по случаю кончины тех нескольких человек». Согласно тому, как я это понимаю, он, упоминая о тех нескольких людях, имел в виду умершего в апреле 1975 г. Дун Биу, который вместе с ним был среди участников I съезда КПК, а также имел в виду траурные митинги по случаю кончины нескольких других старых товарищей. (Кстати, среди них мог быть и Кан Шэн. —Ю.Г)

Он дал мне знак подать ему красный карандаш, к которому он привык, и на докладе, который был представлен ему для прочтения, в том месте, где стояло слово «Председатель», очень ровно и четко нарисовал кружок. Будучи присовокуплен к словам траурной речи, этот кружок передавал глубокую скорбь председателя Мао Цзэдуна о премьере Чжоу Эньлае. Этот кружок выразил глубокие дружеские чувства председателя Мао Цзэдуна к премьеру Чжоу Эньлаю. Однако в глазах народа это был поистине слабый, слишком слабый знак. Как мог этот карандашный кружок выразить все чувства, которые он испытывал при расставании с соратником, с которым прошел через бури в одной лодке десятки лет!

Проявления сгорби на всем многокилометровом протяжении улицы Чанъаньцзе выразили чувства миллиарда людей; многочисленный народ так надеялся на то, что председатель Мао Цзэдун сможет появиться на траурном митинге по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая! Однако если бы народ знал о том, в каком состоянии находился тогда председатель Мао Цзэдун, то он непременно счел бы нужным, чтобы те, кто работал подле председателя Мао Цзэдуна, берегли здоровье председателя Мао Цзэдуна.

После того как я сделала все, что было положено, с документами, касавшимися как траурного митинга по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая, так и речи на его похоронах, на которых председатель поставил свой кружок, я спросила у товарища Чжан Яоцы: «А мы тоже будем участвовать в траурном митинге по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая?» Чжан Яоцы рекомендовал мне: «Вам идти не надо. Я буду вас представлять. Сейчас тем более важно, чтобы вы заботились о председателе».

После того как премьер Чжоу Эньлай ушел из жизни, настроение у председателя Мао Цзэдуна было чрезвычайно скверным; он нервничал и не желал разговаривать. Он безостановочно читал, нещадно эксплуатируя тот самый единственный глаз, на котором так недавно, только-только, была сделана операция. Хотя в это время он мог самостоятельно читать книги, читать документы, однако из-за того, что он был слишком слаб, обе руки его дрожали, и у него уже не было сил поднять их. Стараясь удовлетворить желание достопочтенного старца читать и преодолевать трудности, каждый из нас, то есть из тех, кто работал подле него, стремился помогать ему, держа перед ним книгу или документ. Думается, что в это время он мог уходить от страданий, которые доставляли ему болезни, только погружаясь в чтение книг и документов.

Стремясь сохранить лишь недавно выздоровевший глаз председателя, врачи рекомендовали ему не читать слишком много, не переутомлять глаз. Но он совершенно не желал прислушиваться к этим советам, а мне оставалось только, выполняя пожелания достопочтенного старца, давать ему безостановочно читать или просматривать документы либо книги...