Высокий, молчаливый и смертоносный

Глава 18

Особняк Уильямсов

— Я хочу колу, — жалобно вздохнула Иззи, улыбаясь трем маленьким мальчикам, которые свернулись калачиком рядом с ней на полу детской.

Ее малыш, Крис-младший, также известный как СиДжей, улегся рядом с ней на мягком одеяле с Винни-Пухом, которое Медисон расстелила чуть раньше.

Близнецы Медисон и Ефраима, Девен и Хантер, крепко спали на другой стороне одеяла, свернувшись калачиком рядом с плюшевым Иа-Иа. Тихий храп привлек ее внимание к углу детской, где дремал Марк с маленькой Джессикой на руках.

Она вообще не представляла, что бы без него делала. Он был таким милым ребенком, всегда присматривал за Джессикой и мальчиками без всяких просьб. Марк никогда не жаловался, что Джессика следует за ним по пятам или постоянно требует внимания. Независимо от того, что делал, он сразу же останавливался, когда Джессика требовала внимания. Это действительно мило…

И ей необходимо это пресечь, как можно скорее.

Чувство вины терзало Марка, и что бы они ни говорили и ни делали, он не успокаивался. Это не его вина, ничья вина, но он не хотел этого видеть. Он взял на себя ответственность за травму Иззи, за шрам Джессики, за произошедшее с Джошуа, за все. Марк тратил каждую минуту, пытаясь компенсировать ущерб, в результате чего изнурял себя до такой степени, что ему становилось дурно.

Они все пытались поговорить с ним, объяснить, что в случившемся нет его вины, но он не слушал. Марк считал, что потерпел неудачу, и делал все возможное, чтобы загладить ошибку. Он похудел, под глазами залегли тени, и Иззи не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то из младенцев просыпался в слезах, потому что Марк отказывался их бросать.

Они едва успевали открыть рот для крика, как Марк оказывался рядом с бутылочкой и чистым подгузником, чтобы позаботиться обо всем и убедиться, что взрослые могут работать и спокойно спать всю ночь.

Ефраим и Крис запретили Марку заходить в детскую ночью, велев хоть немного поспать, но ребенок не слушал. Как только отец и брат уходили на патрулирование в город или на встречу, он тут же возвращался к детям.

Он исполнял все требования Джессики и устраивался рядом в кресле-качалке или на полу, где присматривал за другими детьми остаток ночи.

Это было слишком тяжело для маленького ребенка, и Иззи собиралась положить этому конец, как только придумает способ достучаться до ребенка. Проблема заключалась в том, что при каждой попытке вразумить Марк смотрел прямо на ее увечье и не воспринимал слова.

В большинстве случаев, это только ухудшало ситуацию. Когда рана давала о себе знать, у него на лице появлялось страдальческое выражение, и он выбегал из комнаты, чтобы удвоить усилия и загладить вину.

Она бы отдала многое, чтобы услышать от Марка остроумное замечание или увидеть его бездельничающим или играющим в видеоигры. Ей бы очень хотелось…

— Что за черт? — пробормотала она, когда неожиданный писк привлек ее внимание к ноутбуку, лежащему на коленях.

— Это, должно быть, шутка, — пробормотала она в недоумении, когда «Ябеда» открыла файл в левом углу экрана, и затем методично стали всплывать файлы, изображения и видео, которые соответствовали бы изображению, найденное на Facebook менее тридцати секунд назад.

Она смотрела, как старинные зернистые фотографии, размещенные в документах, очищались за секунды. Картинки с рукописными пометками и отпечатанные на машинках документы на немецком и нескольких других языках, которые она не знала.

Иззи еще не успела подумать, чтобы пропустить все документы через переводчик, как «Ябеда» все сделала и продолжила рыться в интернете, копируя правительственные документы, персональные данные, банковские счета, заявление об эмиграции. Затем программа финально пискнула, давая понять о конце поиска.

Хотя Иззи получила достаточно информации. Она не ожидала ничего найти, начав поиски несколько часов назад из-за своего тестя, который никогда не оставался на одном месте достаточно долго и постоянно менял имя, чтобы избежать обнаружения.

Она предположила, что у других Стражей вырабатываются такие же привычки, чтобы люди не замечали их не меняющийся возраст, но нашелся как минимум один Страж, который не держал свою личность в секрете.

Кристофер Петерсен, более известный как Кристофер Херрман, судя по файлу службы социального страхования, открытом в правом углу экрана, похоже, не пытался скрыть свою суть. Проглотив проклятье, она взяла свой телефон Защитника и провела пальцем по экрану. Через долю секунды она разблокировала телефон кодом, молясь, чтобы не опоздала.

* * *

Таунсон, Массачусетс

— Остановись! — закричала Хлоя, пытаясь освободиться, но ублюдок не отпускал.

Его руки сжимали ее, заставляя задыхаться, пока она пыталась его оттолкнуть, но это было невозможно. Как бы она ни старалась, ничего не получалось.

Своей хваткой он душил ей настолько сильно, что при каждом отчаянной попытке вдохнуть ее тело получало все меньше кислорода. Черные пятна заплясали перед глазами, но Хлоя не знала тому причина мучительные объятия или большая кровопотеря.

Она не могла себе позволить роскошь смущения или недоверия, когда он напал на нее и вонзил зубы в шею. Боль от острых клыков, разрывающих кожу, не допускала никаких иллюзий. Воспоминания о том, как много лет назад ей изуродовали спину, всплыли и заставили признать, что с ней это происходит.

Кристофер был ее ночным кошмаром, и прямо сейчас он жадно глотал ее кровь, пока она предпринимала бесполезные попытки отбиться. Его хватка не ослабляла. Он зажал руки между их телами и никакие крики, царапанье, толчки или старания вытащить руки не работали.

Она попыталась задействовать ноги: пнуть, ударить коленом, оттолкнуться от пола, но не могла пошевелиться, поскольку он лежал сверху.

— Кристофер, остановись! — задыхалась она, тщетно пытаясь вырваться из его хватки, но он так крепко ее держал, что возникло ощущение, что ребра сломаются, и дышать станет невозможно.

И тут ее осенило.

Она близка к смерти.

Понимание этого должно было вызвать слезы, панику, мольбы о помощи, об еще одном шансе, обещание сделать все возможное, чтобы спастись, но вместо этого она только разозлилась до чертиков. Что за долбаная шутка. После всего, через что она прошла, таков будет конец?

Хлоя не могла поверить, что пережила ад, потеряла семью, боролась за выживание, наладила жизнь, всегда оглядываясь через плечо, заботилась о том, с кем позволила себе сблизиться, только для того чтобы быть атакованной и убитой единственным мужчиной, которому по глупости доверилась.

Это было так чертовски неправильно, поэтому краем сознания отметила, что сильно укусила его за голое плечо и впилась ногтями в грудь, чтобы пережить следующие несколько секунд, когда ублюдок яростно покачал головой, разрывая ее горло.

Она отгородилась от мучительной боли, крови, льющейся в горло, ублюдка, лежащего на ней, и того факта, что смерть близко. Хлоя вложила всю свою энергию, чтобы укусить сильнее и вонзить ногти глубже, решив, если ей суждено умереть вот так, то она нанесет как можно больше вреда ублюдку.

Сейчас она ненавидела его больше всего на свете, даже монстров, что убили ее семью, потому что Кристофер заставил ее чувствовать себя в безопасности, но все оказалось ложью, иллюзией, в которую глупо поверила.

И теперь расплачивалась за это.

Почему она не ушла в первый же вечер, когда он ясно дал понять, что ее присутствие нежелательно? Хлое следовало позвонить в агентство, договориться о замене, и найти новую работу. Это прошло бы быстро и безболезненно для всех участников. В любом другом случае она так и поступила бы, но что-то в Кристофере привлекло ее и удержало.

Вначале она говорила себе, что не уедет из-за Марты, но это была ложь. Как бы ей ни нравилась эта старушка и как бы ни хотелось ей помочь, она осталась не из-за нее. А из-за мужчины, с которым познакомилась в аптеке и который заставил ее улыбнуться, ослабил страх, руководивший ее жизнью.

Она осталась ради себя.

Ее тянуло к нему с самого начала — даже, когда он был придурком, Хлоя все равно желала жить рядом. Она хотела большего, нуждалась в большем и готова была солгать себе тысячу раз, чтобы получить это. Нуждаться в ком-то, в ком угодно, опасно, и такого она себе никогда не позволяла до того дня, пока не вошла в аптеку и не села рядом с мужчиной в серой толстовке с капюшоном.

Сдавленный крик сорвался с ее губ, когда Хлоя ощутила, как зубы разрывают ее горло. Она крепко зажмурилась и использовала остатки сил, чтобы поцарапать и укусить сильнее, надеясь и молясь, что он захлебнется ее кровью. Если Кристофер решил, что она уйдет тихо, то ошибся.

Она могла бы быстро исчезнуть, но умирать без боя не собиралась. Хлоя продолжит бороться, пока не потеряет сознание или пока ублюдок не ощутит боль и не отпустит ее.

А затем она его убьет.

Она не могла остановить монстров, убивших ее семью, чтобы они больше никому не навредили, но могла попытаться осадить ублюдка. Хлоя покончила бы с этим здесь и сейчас, выпади ей шанс, но энергия пошла на убыль, руки задрожали, и челюсть свело.

Ее глаза распахнулись, а тело обмякло. Она бесцельно смотрела вперед, едва видя потолок в нескольких футах над головой. Звуки рычания Кристофер и ее прерывистое дыхание постепенно затихали, пока не осталось только тихое жужжание. Боль от разорванного горла испарилась, оставив странное чувство онемения и усталости.

— Хлоя? — сдавленный шепот привлек ее внимание к красивым голубым глазам, смотревшим на нее с ужасом. — О… Боже…

«Забавно», — подумала она, когда все вокруг исчезало. Думая о своей смерти, Хлоя оказалась права.

Ей было суждено умереть в руках монстра.