Смерть Мао Цзэдуна

Вопрос об отношении к СССР и к установке о подготовке к войне

В сентябре 1977 г. общепринятым было утверждение о том, что со стороны СССР, могут предприниматься попытки «реставрации в Китае». [248] Говорилось о «бредовой мечте» СССР «реставрировать в Китае капитализм». [249] Подчеркивалось, что в годы «культурной революции» усиливался ракетно-ядерный потенциал КНР, были проведены успешные испытания «ракетно-ядерного оружия» и «водородной бомбы». [250]

Известный своей идейной близостью к Чжоу Эньлаю член постоянного комитета военного совета ЦК КПК Су Юй проводил мысль о том, что центральной установкой Мао Цзэдуна была установка на «подготовку к войне» против нашей страны. Су Юй утверждал, что Пэн Дэхуай, Линь Бяо, все противники политики Мао Цзэдуна среди военных «выступали против подготовки к войне», а Линь Бяо даже «стал позорным ренегатом и предателем нации». Что же касается «четверки», то, по словам Су Юя, она «подрывала всю работу по подготовке к войне, чтобы мы оказались абсолютно не подготовленными к агрессии со стороны империализма и социал-империализма». Говоря о конкретном содержании этой концепции, Су Юй утверждал, что «основная руководящая идея в боевых действиях нашей армии — это уничтожение живой силы противника». Су Юй отмечал, что Мао Цзэдун «разработал стратегический курс «активной обороны» — обороны, осуществляемой с целью контрнаступления и наступления. При этом «активная оборона» состоит в том, чтобы «заманивать» противника, а потом «разворачивать быстро развивающиеся наступательные действия и бои на внешних линиях для уничтожения живой силы противника». [251]

В конце мая 1978 г., в период проведения всекитайского совещания по политической работе в НОАК, утверждалось, что «ускорение модернизации обороны — это требование подготовки к войне и важное содержание возложенной на нас самой историей генеральной задачи на новый период». [252]

Таким образом, тезис о подготовке к войне против нашей страны полностью сохранялся.

В то же время вопрос об отношении к СССР подспудно постоянно беспокоил руководителей КПК. Они видели, что рядовые функционеры партии связывали действия Мао Цзэдуна, преследовавшего многих руководителей партии и государства и до «культурной революции», и во время нее, с его курсом, сначала допускавшим войну против нас, а затем ориентировавшим на неизбежность войны. Иначе говоря, вставал вопрос о целесообразности и возможности разграничения внутренних задач и внешней политики в отношении нашей страны. Во всяком случае, подспудно зрело желание и даже требование функционеров и массы членов КПК отделить ситуацию внутри партии, внутри КНР от курса на военное столкновение с нашей страной. А это требовало пересмотра этого курса в принципе или, по крайней мере, в тактическом плане.

Во время сессии ВСНП в марте 1978 г. из доклада мандатной комиссии стало ясно, что кампания реабилитации пострадавших во время «культурной революции» в провинциях Хубэй и Ляонин была истолкована на местах как признак постепенного восстановления нормальных отношений, если не дружбы, с нашей страной. [253]

Газета японских коммунистов «Акахата» в октябре 1978 г. сообщила, что в феврале 1966 г. во время встречи председателя президиума ЦК КИЯ Кендзи Миямото и Мао Цзэдуйа между ними возникли разногласия из-за отношения к СССР. [254]

Это были новые подтверждения того, что Мао Цзэдун дошел до выдвижения установки о допустимости и возможности войн против социалистических стран, против СССР и даже против других стран; в этой связи можно вспомнить о войне КНР против Вьетнама в 1979 г; тогда Дэн Сяопин, очевидно, рассматривал эзу агрессию как войну против союзника СССР.

Во время обострений борьбы внутри руководства КПК за власть возвращенцы, защищая свои позиции, хватались за идею о подготовке к войне против нашей страны; они не желали отдавать ее только Мао Цзэдуну и не желали отмежевываться от нее. Не случайно во время проведения в Пекине рабочего совещания перед 3-м пленумом ЦК КПК маршал Е Цзяньин, выступая 1 ноября 1978 г. на третьем всекитайском совещании по вопросам народной противовоздушной обороны, утверждал, что «фактор войны нарастает», что СССР «не оставил надежды покорить Китай», и призывал население КНР «активно готовиться к войне», «не есть, не спать, если эта работа ведется пассивно».

Е Цзяньин признавал, что находятся и те, кто сомневается в целесообразности «рытья туннелей», полагая, что это «наносит вред народу». Е Цзяньин отмечал, что «прежде всего надо решить возникшие у наших кадровых работников различных ступеней вопросы о том, как строить народную оборону, на какое место ставить ее, а также вопрос о том, нужно или не нужно заниматься строительством народной обороны и подготовкой к войне в процессе осуществления четырех модернизаций».

Иначе говоря, было высказано мнение о том, что вовлечение населения страны в кампанию по подготовке к войне, осуществление идеи об участии всего народа должно являться своего рода фундаментом работы по модернизации в КНР.

Е Цзяньин заявлял, что «опасность войны существует», что «обязательно надо заниматься строительством народной обороны и подготовкой к войне. Надо готовиться к войне заранее, а не тогда, когда она разразится». Он утверждал, что «когда мы подготовимся к войне, тогда советский ревизионизм и захочет напасть, да призадумается. Задают вопрос: что же делать, если мы подготовимся, а враги не нападут? Не нападут — и прекрасно. Мы как раз и надеемся на сравнительно длительный период мира для осуществления строительства... Однако если мы не подготовимся, а агрессоры нападут и мы понесем ненужные потери, то мы окажемся в положении людей, совершивших преступления перед революцией, перед историей... Если не осуществлять как должно работу по строительству народной обороны и по подготовке к войне, то мы не сможем есть, не сможем спать».

«Народная оборона, — сказал Е Цзяньин, — и подготовка к войне отвечают интересам государства и интересам народа. Это наша насущная историческая задача. Так разве правы те кадровые работники — члены коммунистической партии, которые считают, что эта работа не отвечает интересам государства и народа?»

Далее Е Цзяньин продолжал: «Народная ПВО с ее собственными важными стратегическими методами уничтожения противника в современной войне является важной составной частью курса на активную стратегическую оборону и продолжением и развитием идеи председателя Мао Цзэдуна о народной войне в современных исторических условиях. Рытье туннелей — это хороший способ, прошедший проверку практикой; он является обобщением опыта многолетних кровавых войн. Мы должны обращать серьезное внимание нарытье туннелей, должны поставить работу по строительству народной обороны, особенно инженерное строительство, на важное место».

Е Цзяньин потребовал, «как следует изучать и правильно решать вопрос о взаимоотношениях строительства народной обороны и подготовки к войне — с производством, народной обороны — с городской обороной, важных сторон — с второстепенными». Он также сказал, что «первые секретари должны взяться за строительство народной обороны лично... Мы будем иметь результаты в работе по строительству народной обороны и подготовке к войне только тогда, когда у нас будет больше тех, кто делает, и меньше тех, кто только говорит». [255]

Выступление Е Цзяньина свидетельствовало об острой борьбе в руководящих кругах партии по данному вопросу.

Е Цзяньин отстаивал позиции, зафиксированные в решениях XI съезда КПК и 1-й сессии ВСНП 5-го созыва. В то же время голос Е Цзяньина оказался в это время единственным выступлением одного из высших руководителей партии о том, что при разработке основных направлений развития экономической и политической жизни государства следует исходить из идеи о необходимости подчинять все подготовке к войне против нашей страны. Хотя вполне возможно, что таких же взглядов придерживался и Дэн Сяопин. Важно отметить, что в крайнем раздражении Е Цзяньин признавал, что часть руководителей КПК высказывала сомнения в необходимости продолжать «рытье туннелей» (как будто бы у страны и народа, измученных «культурной революцией», не было других, гораздо более важных задач), а также «заниматься строительством народной обороны».

Сложность ситуации состояла в том, что подготовка к войне, ненависть к нашей стране, стремление оправдать свои действия во время «культурной революции» заботой о подготовке к отражению мифического «нападения», а также стремление сохранить непогрешимость Мао Цзэдуна — все это мешало осмыслению действительно главных вопросов: по какому пути идти Китаю после смерти Мао Цзэдуна, как выбираться из того тупика, в который он завел народ и страну. Тут требовалось рвать со многим, если не сказать с главным, в политике Мао Цзэдуна. Но многие, в том числе и Е Цзяньин, не были способны на такие шаги. Они предпочитали постепенное освобождение от части пут прошлого. Они хотели и продвигаться вперед, и сохранять авторитет и престиж Мао Цзэдуна, а благодаря этому защитить свое поведение в период «культурной революции». Поэтому они и хватались за вопрос, который, с одной стороны, не был в фокусе внимания народа и в то же время мог найти поддержку у тех, кто был охвачен ненавистью к внешним врагам, прежде всего к нашей стране.

Важно подчеркнуть, что Е Цзяньин и его сторонники могли продержаться у власти с такими взглядами лишь исторически ограниченное время, так как национальные интересы требовали изменения отношения к нашей стране. Исторически неизбежным был переход от отношений военной конфронтации, которые искусственно и в одностороннем порядке создал Мао Цзэдун, к мирным отношениям совершенно самостоятельных партнеров на мировой арене, которые, по крайней мере, внешне заявляют о стремлении жить в мире добрыми соседями.

Но до этого еще должно было пройти некоторое время.

Пока вернемся к выступлению Е Цзяньина. В его речи косвенно нашли свое отражение, очевидно, довольно сильные настроения в руководстве в пользу мнения о том, что СССР не нападет на КНР, если она сама не будет провоцировать военное столкновение.

А ведь идея «активной обороны» Мао Цзэдуна строилась на плане провокационных действий, например стрельбы на границе, с помощью которых он рассчитывал заставить нас броситься в войну против Китая, ввести свои войска на его территорию; вот тогда-то Мао Цзэдун и рассчитывал в затяжной войне, применяя партизанские методы, используя вырытые заранее многокилометровые туннели, уничтожить живую силу, обескровить армию нашей страны на территории КНР, а затем перейти в наступление и захватить те наши территории, на которые он претендовал.

К 3-му пленуму ЦК КПК 11-го созыва среди руководителей партии, очевидно, усилились настроения в пользу отказа от тезиса о неизбежности войны и о необходимости при определении политики и внутри страны и за рубежом исходить из требований подготовки к войне, из перспективы войны против СССР.

Тяжелый опыт «культурной революции» привел многих руководителей партии в КНР к осознанию ошибочности идеи Мао Цзэдуна о допустимости войны, о неизбежности войны. Мысль о возможности и необходимости мирных отношений с нашей страной в результате краха идеи «культурной революции» после смерти Мао Цзэдуна не сразу, но возобладала в КНР. Хотя рецидивы намерений со временем «подавить» нашу страну, «рассчитаться» с ней, прежде всего как с «территориальным должником», сохраняются до сих пор.