§ 4. Драконы и шар
Что касается шара, «изрыгаемого двумя драконами», то это немедленно напоминает нам праздник Дракона в 15-й день первого месяца; шар, носимый перед драконом в этот день, может быть объяснен так же, т. е. как гром, изрыгнутый драконом, а не как солнце, которое он преследует. На этот факт мне устно указал сам проф. де Гроот. Шар между двумя драконами часто обозначается, как спираль, а в древнем заговоре, представленном в Бао Пуцзы Гэ Хуна (17-й раздел) «спираль означает раскаты грома, от которых вспыхивают молнии»[440]. «В знаке, выражающем молнию, линия обозначает вспышку; поэтому эффективность ее магических чар бесконечно усиливается удлинением этой линии так, что она начинает выглядеть, как спираль, что, одновременно, выражает громовой раскат»[441].
Эта теория совпадает с объяснением Хирта Triquetrum[442] в связи с драконом в китайских и японских орнаментах[443]. Хирт идентифицирует Triquetrum с известной фигурой в форме трех запятых, японской мицу-томоэ, с древней спиралью, выражающей гром, и приводит японскую картинку бога грома с его барабанами, каждый из которых испускает пламя и украшен мицу-томоэ. Но этот орнамент вовсе не ограничивается барабанами бога грома[444]; напротив, его очень часто можно видеть даже на барабанах, в которые бьют дети на празднике Нитирэна в октябре. Во многих японских храмах праздники, не имеющие никакой связи с богом грома, или драконом, на фонарях и флагах виден такой же орнамент. Хирт объясняет его частое появление на черепице, как способ отогнать молнию, основанный на правиле «подобное излечивается подобным». Это противоречит использованию «симпатической магии», очень распространенной на Дальнем Востоке[445], в соответствии с которым символ грома не только не отведет гром, но привлечет его, разрушая этим и прогоняя злые воздействия. Очевидно, оба взгляда обнаруживаются бок о бок, поскольку изображения драконов были призваны притягивать их, вызывая этим гром и дождь, однако в то же время божеству грома с горы Атаго (с которым идентифицировался Сёгун Дзидзо, как Атаго Гонгэн) поклонялись, как главному защитнику от огня. Но символ грома на черепице мог также служить для того, чтобы прогонять прочь все злые воздействия от зданий, подобно драконам, представленным на обоих концах распорки, упоминавшейся выше.
Хирт приводит картинку из японской работы по орнаментам, озаглавленной Найрю кира га оса, однако древние китайские Triquetrums, № 23, 25–27 отличаются от японских форм, так как у первых в центре круг и пять, или восемь запятых, все расположенные отдельно и повернутые к центру (за исключением № 23, где они исходят из центра), тогда как последние состоят из двух, или трех черных запятых, переплетенных с белыми и часто соединенных в центре. И все же, движение поворота очевидно присутствует везде, и чем больше я размышляю над этим, тем более склоняюсь к принятию объяснения Хирта мицу-томоэ и футацу-томоэ (две запятые), как катящегося грома. Их частое появление на фонарях, флагах, черепице и, в старину, на томо, или кожаном щите, носимом на запястье лучниками, и их частое использование в качестве военных значков может быть объяснено их магической силой, отвращающей зло и, в некоторых случаях, приносящей плодородные дожди. Ранее я считал их символами Ян и Инь, а третью запятую ― Тай Цзи (太極, первоначальность, из которой происходят Ян и Инь). Эта исходность, представленная в Китае всей фигурой, могла быть по ошибке выражена японцами с помощью третьей запятой[446]. Ян и Инь, Свет и Тьма, однако, представляются одной белой и одной черной фигурами, иногда напоминающими запятые и вместе образующими круг. Было бы очень странно, если бы древние японцы, старавшиеся максимально точно имитировать китайские модели, изменили бы этот символ до степени потери им своего фундаментального значения; замена двух запятых, белой и черной, двумя, или тремя черными имела бы именно такой результат. Более того, в японском гадании, основывающемся на китайских гексаграммах, оригинальный китайским символ Ян и Инь всегда используется и помещается в середине восьми гексаграмм. Таким образом, футацу-томоэ и мицу-томоэ явно отличны от этого символа, и Хирт правильно идентифицирует их с древней китайской спиралью, представляющей гром. Более того, я нашел такое же объяснение томоэ в японской работе Сиодзири[447], где дается картинка двух разновидностей спиралей, древних символов грома и облаков. Наконец, на японских гравюрах дракон часто сопровождается громадной спиралью, символизирующей вызываемую им бурю.
Представляет ли гром шар, столь часто видимый в связи с драконом и часто изображаемый, как спираль, извергающая языки пламени, или как шар, на котором прорисовано что-то вроде спирали? Хирт и де Гроот считают, что да. Последний, рассматривая природу дракона, как божества грома, приходит к заключению, что дракон должен изрыгнуть шар, а не проглотить его, ибо зачем тому, кто вызывает гром, преследовать и стремиться проглотить его? Хирт говорит о драконе, который когтями приводит гром во вращение. Однако, это не есть обычный способ изображения дракона с шаром, или спиралью. Два дракона, летящие с открытыми пастями к шару, или спирали между ними, ― таково чаще всего встречающееся и наиболее древнее изображение. Художники, в особенности позднего времени, часто варьировали этот сюжет, так что иногда мы видим более двух драконов, стремящихся к одному шару, или одного дракона, пытающегося проглотить его, или поймавшего его в когти; иногда бывает даже два шара и один дракон. Однако нигде не создается впечатления, что они изрыгают шар; напротив, весь их облик указывает на то, что они изо всех сил стремятся схватить и проглотить его. Более того, как два дракона могут изрыгнуть один шар? Также, дракон на празднике постоянно следует своей пастью за шаром, явно желая проглотить его. И все же, я склонялся к тому, чтобы принять теорию де Гроота, хотя было очень трудно согласовать ее с поведением драконов, когда г-н Крамп любезно высказал мне свое мнение на этот предмет. Привлекши мое внимание к статье Хирта, описанной выше, он показал мне маленькую китайскую картинку, помещенную в книге Blacker'а Chats on Oriental China (London, 1908), на с. 54, где мы видим двух драконов, летящих к яркому спиралевидному шару, под которым написаны следующие иероглифы: 両龍朝月, «Пара драконов обращенных к луне». Луна! Это были первые написанные иероглифы, какие я увидел по отношению к этому интересному предмету, ибо в море текстов о драконах, древних и современных, не приводилось ни единого слова. Оставляя в стороне иероглиф 朝, который явно не лучший выбор для определения агрессивности драконов, мы будем рассматривать лишь иероглиф 月.
Абсурдным ли будет представить, что драконы пытаются проглотить луну? Нисколько, ибо драконы ― это, как мы видели выше, облака, и древние китайцы вполне могли вообразить этих драконов, быстро приближающихся и закрывающих луну, собственно ― поглощающих ее. Вскоре после этого плодородный дождь проливался на жаждущую землю, ― великое благословение для человечества. По этой причине они так часто изображались пытающимися проглотить луну, именно ― как символ плодородных дождей. Благодаря близкой связи между луной и водой, проглоченная драконом луна, как считалось, усиливала способность насылания дождя у последнего. Дракон на празднике, преследующий луну, должен был быть пронесен по улицам, чтобы вызвать дождь симпатической магией.
Сами китайцы, однако, в основном называли шар «драгоценной жемчужиной». Так это объясняется в высшей степени интересной книге Бёршманна о Путо-шань[448], где позолоченный стеклянный шар свисает с центра крыши Великого Зала в буддийском храме Фа-юй (法雨寺, «Храме Дождя Закона»), а восемь драконов, вырезанные на окружающих его «висячих колоннах», алчно тянут свои когти к «жемчужине совершенства»[449]. Этот термин звучит «по-буддийски» и подходит к буддийскому окружению, так же, как и число драконов ― восемь, что ко всему прочему, зафиксировано формой крыши, а также обнаруживается на ступеньках Юй-фо-тянь (с. 57). Драконы, пытающиеся схватить сказочную «жемчужину», висящую на воротах (Драконьи-ворота, см. выше), дважды представлены в том же храме (сс. 46, 87). Оставляя в стороне фантастические идеи Бёршманна о том, что «драконы играют с жемчужиной» (с. 43), мы можем быть уверены, что китайские буддисты, идентифицируя дракона с Нага, также идентифицировали шар с их чинтамани, или драгоценной жемчужиной, исполняющей все желания. Возникает вопрос: «Был ли шар исходно также жемчужиной, не буддийской, но ― даосской?»
Г-н Крамп указал мне, что иероглиф 玥, представляющий комбинацию знаков «драгоценный камень» и «луна», хотя и отсутствует в словарях Уэллс Уильямса, Гиля и Куврёра, но приводится в словаре Кан-си. Я нашел его также в японском лексиконе, озаглавленном Канва дайдзитэн (с. 852), объясненным, как «божественная жемчужина» (神珠), с японо-китайским произношением гэцу, гати. Очевидно, это основано на словаре Кан-си, где мы читаем s.v.: 魚厥切、音月、神珠也. То же произношение и значение приводится в лексиконе, озаглавленном Цзы-вэй. Эта священная жемчужина юэ обрела свою святость, вероятно, из-за связи с луной, так как вторая часть иероглифа 玥 может не только являться фонетическим элементом, но также указывать, что это ― «жемчужина луны», так как есть еще «жемчужина яркой луны» (明月之珠, Couvreur's Dictionary s.v. 月). Возможно, что в маленьком предложении, приведенном выше: 両龍朝月, последний иероглиф занял место более полной формы 玥, и в этом случае два дракона будут «обращаться к луне-жемчужине».
Нетвердыми моментами в «лунной теории» является красный цвет шара и его спиралевидная форма. Если это есть жемчужина, представляющая луну, или, по крайней мере, тесно с нею связанная, то красный цвет может означать блеск этого яркого, пламенного драгоценного камня, который в храме на Путо-шань, упоминавшемся выше, представлен позолоченным стеклянным шаром. Красный шар, несомый девушкой-драконом в Зале Закона того же храма (Boerschmann, 1.1., p. 122, nr 7), очевидно, также жемчужина. Спираль часто использовалась для изображения священных буддийских жемчужин, и, вероятно, могла служить для рисунков даосских сокровищ; хотя, я должен признать, что спираль буддийских жемчужин поднимается вверх, тогда как спираль драконов плоская.
Мы знаем о тесной связи между драконами и жемчужинами в обеих религиях. Она вполне логична, так как повелители морей, разумеется, являются обладателями и хранителями их сокровищ. Когда облака надвигались и скрывали луну, древние китайцы могли думать, что драконы схватили и проглотили эту жемчужину, более яркую, чем все остальные жемчужины их моря.
Все же, это ― не более, чем предположения. Вот те факты, что нам известны: отношение драконов, готовых схватить и проглотить шар; идеи самих китайцев относительно того, что шар является луной, или жемчужиной; существование разновидности священной «лунной жемчужины»; красный цвет шара, испускание им пламени и его спиралевидная форма. Поскольку три последних факта говорят в пользу «громовой» теории, я склонен предпочесть последнюю. Все же, я убежден, что драконы не изрыгают гром. Если бы их попытки схватить и проглотить гром могли быть объяснены, я немедленно принял бы теорию громовой спирали, особенно в той ее части, где она извергает языки пламени. Однако я не вижу причины для бога грома преследовать сам гром. Поэтому, приведя вышеизложенные факты, дабы читатель принял их ко вниманию, я вынужден сказать: non liquet[450].
