(Не)служебный роман

***

Проснулась от того, что жутко хотелось пить. Казалось, даже губы потрескались, а во рту все пересохло, как в пустыне.

Видимо, вчера не хватило сил задернуть шторы, и комнату беспрепятственно заливало солнечным светом. Но это совсем ничего не значило. Летом и в три утра уже светать начинает. Потянулась за телефоном посмотреть время, и рука сама собой упала на кровать, так и не коснувшись аппарата.

В кресле у окна, откинув голову на спинку и вытянув длинные ноги, спал Вадим. И при этом выглядел таким безмятежным, будто всю жизнь ночевал исключительно на креслах. Он что, так и провел подле меня всю ночь? Совсем с ума сошел?

Смирившись с действительностью, я все-таки глянула на часы. Они показывали четверть шестого. О том, что еще рано, говорила и тишина за окном. Оголтелые птицы не успели проснуться, чтобы вопить во все горло, а дворники не шкрябали метлами по асфальту.

Я с удовольствием потянулась всем телом. Какое это счастье, когда ничего не болит, не мутит и стены комнаты не напоминают взбесившуюся центрифугу.

Осторожно, чтобы не потревожить Вадима, выскользнула из кровати. Пусть поспит. Судя по количеству блистеров и пузыречков около моей кровати, ночка у него выдалась напряженная.

Первым делом, на кухню, где залпом выпила стакан воды. Потом в ванную. Фу! Выгляжу, как черте что, и чувствую себя так же. Контрастный душ. Холодное полотенце к глазам, и, кажется, становлюсь немного похожей на человека. Для надежности изо всех сил растерлась полотенцем и розовая, как счастливый поросеночек, вернулась в спальню.

Хорошо, что я худая, и полотенце надежно держалось, закрепленное в полтора оборота, потому что имело все шансы изящно или не очень слететь на пол из-за сердца, молотом забившегося о ребра.

Но это не моя вина. Если бы Вадим не стоял у окна ко мне спиной. Если бы так бессовестно-сладко не потягивался. Если бы солнце не просвечивало насквозь тонкую ткань, совершенно бесстыдно обрисовывая контуры действительно красивого тела. Широкие плечи, узкие бедра, крепкие ноги и руки. Блин, эти руки в золотом светящемся контуре. Кажется, они созданы мне на погибель. Захотелось провести по ним ладонью, почувствовать под пальцами короткие темные волоски, тепло кожи и рельеф упругих мышц.

Если бы не все это, я бы не стояла как дура с открытым ртом и стиснутыми на груди руками, когда Вадим, словно почувствовав мое присутствие, повернулся.

Как хорошо, что в тени не видно было его лица и глаз. Иначе сгорела бы от стыда от промелькнувшей мысли, что в моей квартире и в моем халате он вписался как родной.

Маринка! Тормози!

Одернула я себя.

Он женится на твоей подруге. К тому же, твой начальник. Тебе в Италии служебного романа не хватило? Снова на остренькое потянуло?

— Смотрю, тебе уже лучше? — растрепанные волосы закрывали глаза, но по голосу я поняла, что Вадим улыбается.

Он сложил руки на груди и присел на подоконник.

Мамочки. Опять эти руки. И грудь в наполовину разошедшемся запахе. Господи, дай мне силы.