Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Дальнейшие годы в Сараеве

После первых 11/2—2 лет пребывания корпуса в Сараеве, посвященных устройству, преодолению лишений и завоеванию симпатий со стороны населения, дальнейшие годы были постепенным и успешным превращением в нормально работающее учебное заведение.

Регулярные учебные занятия начались сразу же по приезде в Сараево. Инспектором классов был назначен полковник В.А. Розанов, бывший инспектор классов 2-го кадетского Императора Петра Великого корпуса. С первых же дней пришлось преодолевать громадные трудности, ввиду полного отсутствия учебников, письменных принадлежностей, карт и вообще учебных пособий. Вместо доски пользовались листом оберточной бумаги, прикрепленным к стене; на уроках географии пользовались маленькой картой из учебника, случайно найденной у одного из кадет. Занятия велись по запискам преподавателей, а когда удалось приобрести тетради, то в них записывали под их диктовку содержание урока, а все примеры, пояснения и задачи делались устно.

С первых же месяцев начались поиски и приобретения книг и учебных пособий. К началу учебного 1920/21 года уже удалось достать самое необходимое, но все же учебники были вначале лишь пособием для преподавателей, и потребовалось более долгое время, чтобы снабдить ими кадет, да и то лишь в ограниченном количестве. Тем не менее уже в 1921 году удалось приступить к созданию склада учебных пособий и библиотеки, сначала фундаментальной, а потом и ротных, лазаретной и преподавательской. Первыми были куплены пачки старых русских журналов и целая библиотека из журнала «Нива», со всеми приложениями за 10–12 лет. За этим последовали приобретения из разных стран Европы, Дальнего Востока и Америки, особенно же из лимитрофов, которые позволили в короткое время создать запас книг не только для чтения в часы досуга, но и как пособие для всех, кто хотел расширить свои познания, в дополнение к основному учебному курсу. Первым библиотекарем был подполковник М.А. Левитский[647], положивший много труда на организацию этого дела.

По мере того как обеспечивалось всем необходимым учебное дело и все области жизни в корпусе, с каждым годом улучшалось и внутреннее оборудование корпусного здания. Столовые, спальни и классы постепенно обзавелись всем необходимым, корпус имел лазарет, под управлением доктора медицины А.С. Долматова[648]. Больные заразными болезнями, а также требующие хирургического вмешательства отправлялись в местный военный госпиталь, где пользовались бесплатным лечением и содержанием, чему корпус был обязан его неизменному другу, генералу Хаджичу. Во всех областях внутренней жизни, несмотря на постоянные финансовые затруднения, корпусу постепенно удавалось организовать условия, которые приближались к старым российским порядкам. Но было и новое, вызванное или местными условиями, или инициативой генерала Адамовича.

Так, например, с 1922 года некоторые из вице-унтер-офицеров были выделены для несения обязанностей помощников воспитателей 3-й роты, что было вызвано отчасти недостатком старого и опытного низшего персонала, а также и необходимостью усилить надзор за младшими кадетами, многие из которых выросли вне влияния родителей. Затем, по мысли генерала Адамовича, с февраля 1921 года на стенах различных помещений корпуса были изображены надписи и изречения воспитательного характера, а также и рисунки, художественно исполненные самими кадетами и часто очень сложные, как, например, виды корпусных зданий в Киеве, в Одессе и в Полоцке, Московский Кремль, гербы, погоны и различные эмблемы.

Наконец, недостаточное количество прислуги вынудило возложить на самих кадет уборку классов, спален, сбор посуды и принос кушаний в столовой, причем в апреле 1923 года кадетам пришлось 16 дней заменять кухонную прислугу, одновременно оставившую службу из-за изменения условий оплаты. Корпус в Сараеве посетил целый ряд видных представителей русской эмиграции и югославской армии, правительства и деятелей культуры. На многие праздники и торжества приезжали особые представители Короля, кроме того, часто бывали высшие чины армии, высшие служащие Министерства просвещения, профессора, писатели, православные иерархи. Отмечая только лишь некоторые из этих посещений, нужно упомянуть о приездах митрополита Антония (4 апреля 1925 года), епископа Вениамина (18 апреля 1923 года), Донского атамана генерал-лейтенанта Богаевского (4 мая 1923 года), французского генерала Франшэ д’Эсперэ, имевшего звание Воеводы Сербской армии (7 февраля 1921 года), профессора Чубинского, писателя Е. Чирикова и многих других, а также и дважды посетившего корпус и встреченного с небывалым энтузиазмом Главнокомандующего генерала барона П.Н. Врангеля, приехавшего первый раз 28 сентября 1922 года.

Особенно памятным осталось второе и последнее посещение генерала Врангеля, 17 и 18 мая 1925 года. В этот день с утра небо было покрыто свинцовыми тучами и все с трепетом ждали, что все будет испорчено дождем. Ровно в полдень генерал Врангель подъехал к воротам корпуса в коляске, которая была ему выслана командующим 2-й Югославской армией. Его сопровождали начштаба генерал Кусонский, адъютант есаул Ляхов и ординарец вице-унтер-офицер Новосильцев. Корпус был выстроен покоем на плацу, раздалась команда «Смирно!», генерал Адамович подошел с рапортом, и корпусной оркестр заиграл марш л. – гв. Конного полка. Главнокомандующий, в форме 10-го гусарского Ингерманландского полка, стал обходить роты и здороваться с кадетами: «Здорово, орлы!» Вслед за дружным ответом неслось восторженное «Ура!», и в этот момент солнце разорвало тучи и осветило высокую фигуру Главнокомандующего и строй кадет в белых гимнастерках.

Обойдя роты, генерал Врангель стал на середину плаца и передал кадетам приветствие от Великого князя Николая Николаевича, покрытое долгим, несмолкавшим «Ура!» и звуками Преображенского марша. Затем его пригласили занять место на специально приготовленной площадке из живых цветов, что вызвало некоторое замешательство, так как ему, вероятно, еще никогда не приходилось принимать парад, стоя на цветах. Прохождение церемониальным маршем прошло безукоризненно, и генерал Врангель хвалил каждую роту.

После парада генерал Врангель осматривал корпус; на все посты и дежурства были назначены самые высокие кадеты. Главнокомандующий померялся ростом с кадетами Селецким, Косаговским и Гончаровым, причем оказалось, что они выше его. Это вызвало его шутливое замечание: «Как вы смеете перерасти вашего Главнокомандующего!» За завтраком в 1-й роте генерал Врангель сидел за старшего за первым столом; его голубая Ингерманландская фуражка ходила по рукам, каждому хотелось ее померить. Пользовалась также успехом лейб-казачья фуражка Ляхова, бывшего кадета 2-го кадетского корпуса.

В виде исключения в этот день все сигналы были русскими и подавались на трубе кадетом Петуниным, тогда как в другие дни они были сербскими и их играл трубач 15-го пехотного полка. Ночью к дверям комнаты, где спал генерал Врангель, был поставлен кадетский караул. Утром, после чая, кадеты в 1-й роте качали своего Главнокомандующего и отнесли на руках до коляски. Когда она двинулась, кадеты побежали за ней, выбежали на площадь и с дружными криками «Ура!» проводили генерала Врангеля до моста. Долго после этого кадеты вспоминали этот приезд того, в ком тогда воплотилась русская национальная идея и чья жизнь так неожиданно оборвалась через три года.

Незадолго до приезда генерала Врангеля, 3 февраля 1925 года, в корпус прибыли 34 кадета 1-го Сибирского Императора Александра I кадетского корпуса, вывезенные из Шанхая и прибывшие в Сплит на пароходе «Партос», 6 декабря 1924 года. С ними вместе прибыл их духовой оркестр и церковное имущество Сибирского и Хабаровского корпусов. Оркестр был пополнен кадетами-сараевцами и через короткое время принял участие во встрече и в параде в дни приезда Главнокомандующего. И в дальнейшем этот оркестр сопровождал кадет на всех парадах, а также выступал на вечерах и концертах вне корпуса, так же как и струнный и великорусский оркестры, созданные еще до приезда сибиряков.

Сибиряки оставили большой след в жизни корпуса, обогатив его оркестром, военными реликвиями, иконами и предметами церковной утвари. Что касается их влияния на внутреннюю жизнь корпуса, то было отмечено на заседаниях Педагогического комитета, что достойным удивления был тот факт, что, несмотря на все пережитое ими, они сохранили полностью все те качества, которыми всегда отличались лучшие представители российских кадет. И это невзирая на то, что в течение ряда лет они были лишены и нормальной корпусной жизни, и влияния семьи.

Это последнее обстоятельство очень остро чувствовалось и в среде кадет в Сараеве, особенно в течение первых лет, когда большинство или вообще не знало о судьбе их семейств, или имело родных в других странах. Это приводило к тому, что лишь очень мало кадет имели возможность уезжать к своей семье на время летних каникул и большинству приходилось оставаться в корпусе, который и в этом вопросе также проявил к кадетам много внимания и заботы. С целью заполнить летний досуг, устраивались частые прогулки и экскурсии в окрестности, а с 1923 года Державная комиссия стала предоставлять корпусу особые средства для более дальних и продолжительных экскурсий.

Ежегодно устраивалось от 30 до 35 поездок, длившихся от 1 до 14 дней, а одна из них, в 1928 году, продолжалась даже 25 дней. Особенно интересными были экскурсии в города Яйце, Дубровник, Котор, Цетинье, во время которых поднимались на горные высоты, осматривали пещеры, водопады, знакомились с промыслами, заводами и историческими памятниками, как местными, так и связанными с именем России. Незабываемое впечатление произвел осмотр Цетинье, где сохранилось здание нашего посольства и где все напоминало о Великой России: и двуглавые орлы на кованых железных воротах и над входом, и вензель покойного Государя в вестибюле, и Царские портреты в зале, и иконостас и церковь Русского Цетиньского института в одной из дальних комнат, все в этом доме дышало памятью о прошлом нашей Великой Родины.

Дальние экскурсии совершались по железной дороге по льготному тарифу, в особо предоставленных вагонах. Военные и гражданские власти шли широко навстречу во всех вопросах, касавшихся ночлега и питания; нужно также отметить радушное и хлебосольное отношение крестьян во всех местах, где побывали кадеты. Все это превращало поездки в сплошной праздник и оставляло у всех участников незабываемые впечатления. Во время этих поездок велись дневники и составлялись журналы и альбомы фотографий, которые потом передавались в корпусной музей. Кадет сопровождали обычно сам генерал Адамович и некоторые воспитатели, а иногда кто-либо из преподавателей.

Все такие дальние поездки были возможны до тех пор, пока корпус располагал для них особыми средствами. Но в связи с постоянным сокращением смет эти ассигнования также подвергались уменьшению, а к концу пребывания в Сараеве совершенно прекратились и далекие экскурсии уже больше не совершались. Но не только в этом вопросе, но также и в других, гораздо более важных, судьба корпуса и условия его существования в Югославии все время зависели от целого ряда очень сложных обстоятельств, менявшихся все время, особенно после падения Крыма и окончания Гражданской войны на Юге России.