Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Галлиполи

Как долго продолжался переход «Херсонеса» от Севастополя в Константинополь, вспомнить трудно: сутки, может быть – двое? Было холодно, страшно качало, а о настроении и говорить не приходится: оно было таким же мрачным, как и все окружающее.

Полковник Грибовский приказал «завхозу», юнкеру Болгарскому, взять на учет все собранные нами продукты, главным образом – галеты, две бочки сельдей и бочонок вина, и строго придерживаться рациона, им установленного.

Не забыты были и пассажиры: некоторые бедные женщины, под предлогом, что они находятся в «интересном положении», частенько обращались к «завхозу» с просьбой выдать им селедку. Сначала таких было несколько, но к концу дня оказалось, что чуть ли не все женское население парохода находится в «интересном положении»…

Наконец, прекрасным, светлым, солнечным утром «Херсонес» вошел в Босфор. Перемена погоды, сказочная панорама города, с его минаретами, дворцами и садами, на мгновение заставила забыться и отвлечься от грустной действительности.

Весь константинопольский рейд был заполнен пароходами. Тут же величественно высились громады военных кораблей: дредноуты и крейсера союзников, среди которых выделялся своими красивыми и грозными линиями наш «Генерал Алексеев», гордо стоявший на отлете. Среди судов шныряли в огромном количестве стаи турецких яликов, лодочек, катеров, наполненных всякой снедью: хлебом, халвой, рахат-лукумом и пр., хозяева которых без всякого зазрения совести просто «обдирали» несчастных голодных беженцев. Иногда часы или кольца обменивались на буханку хлеба и кило халвы.

Картина эта всем знакома… Наш «Херсонес», миновав Босфор, остановился среди всех этих пароходов. Стали ждать распоряжений. Никто больше не имел никакого представления о том, что будет впереди. Так простояли несколько дней. В течение дня, раз или два, к нам, как и к другим судам, подходили союзные катера и привозили нам жалкое питание, состоявшее главным образом из жиденького морковного супа, прозванного юнкерами «суп-чай», и минимального количества хлеба. Главным оружием юнкера стала теперь ложка, и горе тому, у кого ее не было!

Простояв с неделю, узнали, что сначала нас свезут на остров Проти (в Мраморном море) для дезинфекции и затем погрузят на транспорт «Ак-Дениз», на котором уже якобы находилась главная часть училища, эвакуировавшаяся на «Рионе», для перевозки в Галлиполи.

Перед выгрузкой на остров Проти полковник Грибовский приказал «завхозу» разделить между юнкерами весь «мадеполам», взятый в Севастополе, который явился нашей «валютой». Пришлось по полштуки материи на брата… Сколько хлеба, халвы, папирос!

На транспорте «Ак-Дениз» состоялась долгожданная встреча с «рионской» группой училища. Радостная встреча была все же немного омрачена тем, что многих офицеров и юнкеров там не оказалось: согласно приказу Главнокомандующего, многие по собственному желанию съехали на берег, превратившись в «беженцев».

Все же нас не сразу отправили в Галлиполи, а продержали еще дней десять – двенадцать на константинопольском рейде. 27–28 ноября мы, наконец, сгрузились в Галлиполи, пробыв, таким образом, «в дороге» почти 25 дней.

Наше училище, по-видимому, прибыло в Галлиполи одним из последних. Главные силы армии – 1-й армейский корпус – уже расположились лагерем в 6 километрах к западу от города, в долине «смерти и роз». В самом городе располагались военные училища, штаб корпуса, госпиталя и еще некоторые мелкие части. Нам же была отведена часть бараков в бывшей турецкой казарме, в 3 километрах к востоку от города. Сама казарма была занята «сережами» (так называли французских стрелков-сенегальцев), а нас расположили в трех больших бараках, предназначенных, наверное, для летнего времени. При этом «сережи» отгородились от нас проволочным заграждением.

Так началась новая страница жизни училища – «Галлиполийское сидение». Во внутреннем отношении училище было снова переформировано по отделениям, так как хотя около четверти состава ушло в беженцы, зато стали появляться новые пополнения из частей. Среди ушедших оказалось много наших доблестных офицеров: полковник Хаборский[292], командир 1-й батареи, капитаны Горунович, Олехнович (в будущем – генерал-майор, возглавитель корпуса Императорских армии и флота) и Лукьянский. Среди ушедших юнкеров нужно отметить фельдфебеля 1-й батареи И. Горенюка, наводчика 1-го орудия Готовца и других.

Командный состав училища в Галлиполи был следующим: начальник училища – генерал-майор Козьмин, командир дивизиона – полковник Грибовский, командиры батарей: 1-й – полковник Краевский, 2-й – полковник Мамушин (оба были произведены в полковники), старший офицер и командир 1-го отделения 1-й батареи полковник Георгиевский, старший офицер 2-й батареи полковник Шуневич (также произведены в полковники), адъютант училища капитан Арнольд, фельдфебель 1-й батареи Николай Петров, фельдфебель 2-й батареи Владимир Коврига[293].

Преподавательский состав оказался более или менее весь налицо, и поэтому, как только устроились на новом месте, начались занятия. Стало известно, что производство 13-го выпуска в офицеры предполагается 29 июня, на Петра и Павла, день именин Главнокомандующего, генерала Врангеля.

Если не считать постоянного ощущения голода и до некоторой степени холода (спали на деревянному полу, имея одно или два одеяла и шинель), то жизнь юнкеров по условиям того времени считалась довольно сносной. Проходила эта жизнь следующим образом: ежедневно – 6 часов занятий (классные – главным образом по запискам), строевые занятия, гимнастика, уборка помещения и один раз в неделю – гарнизонная служба. Главный караул находился при управлении коменданта города, в бывшей турецкой крепости, где в «белой башне» когда-то томились пленные запорожцы. В нижнем этаже находилась гарнизонная гауптвахта и караульное помещение, наверху же – комендант и гроза Галлиполи, генерал-майор Штейфон[294]. Было еще несколько караулов и патрулей, наблюдавших за порядком в городе. Кроме наших караулов и патрулей, были еще и французские и греческие. Хозяевами города считались французы.

Училище наше вполне сохранило свой воинский вид и подтянутость. Дисциплина была на должной высоте. Вскоре был организован духовой оркестр, и капельмейстеру его (юнкер 2-й батареи, фамилии которого уже не помню) даже принадлежит композиция марша «Галлиполи», ставшего популярным в армии. Составился также приличный церковный хор. Дважды в неделю юнкерам давался отпуск в город, причем при возвращении из отпуска нужно было очень остерегаться, чтобы не зайти в попутную корчму, прозванную «Пронеси, Господи!» (употребление спиртных напитков юнкерам строго воспрещалось). Зимой был устроен даже юнкерский бал, прошедший с громадным успехом, причем украшением бала были сестры «Белого Креста», которых однажды наши патрули спасли от нахального нападения греческих солдат.

Из главных событий этой зимы нужно отметить приезд в Галлиполи Главнокомандующего, генерала Врангеля, который произвел смотры войскам, один – в лагере, где находились пехотная и кавалерийская дивизии, и другой – в городе, военным училищам. Это был последний парад, так как французы в дальнейшем препятствовали генералу Врангелю появляться среди войск. Все командование сосредоточилось в руках генерала Кутепова. Интересно отметить, что во время парада в городе неизвестно откуда прилетевший орел долго парил над Главнокомандующим, произведя на всех, в том числе и на турецкое население, потрясающее впечатление. В этот день несколько юнкеров, принадлежавших еще к 12-му выпуску, расформированному большевиками в 1918 году, а также и старших курсов других училищ, были произведены в офицеры.

К весне классные занятия разнообразились тактическими и топографическими съемками, но, увы… тут не было ни дач, ни дачниц. Было, правда, несколько турецких девушек, которые приходили за водой на ту же «чешму» (источник), что и мы, но все наши тактические и топографические приемы достигали лишь того, что иногда какая-либо из этих девушек слегка приподнимала чадру, чтобы показать свое хорошенькое личико.

Приближался день производства, и начались строжайшие выпускные экзамены. Начальство наше все же никого не проваливало, давая возможность закончить курс, длившийся 1 год и 7 месяцев со дня восстановления училища в Одессе, в октябре 1919 года.

Очень трогательно было и то, что в такое тяжелое время наше начальство побеспокоилось и о наших «обмундировочных». Каждый юнкер получил 5 турецких лир, одеяло, из которого шились «галифе», покрашенное своими средствами, новые гимнастерки и пару белья.

29 июня (ст. ст.) настал долгожданный день производства. Приказом генерала Врангеля производились в офицеры юнкера старших курсов Александровского, Корниловского военных и Сергиевского артиллерийского училищ. Торжественный молебен, парад, принятый генералом Кутеповым, чтение приказа о производстве происходили на площади в Галлиполи (там же, где и последний парад генерала Врангеля), после чего училища разошлись по своим стоянкам.

Тут же, на плацу, нас поздравили инспектор артиллерии, генерал Репьев, и начальник училища, генерал Козьмин. Каждому юнкеру были подарены погоны и фотография генерала Врангеля с его собственноручной подписью.

«ПРИКАЗ 1-му армейскому корпусу гор. Галлиполи

№ 157 12(29) июня 1921 г.

1. Объявляю телеграмму, полученную мною от Главнокомандующего: «Галлиполи. Генералу Кутепову. Поздравляю юнкеров Александровского генерал Алексеева, Военного генерал Корнилова и Сергиевского артиллерийского училищ с производством в первый офицерский чип. Зная доблестную службу их в борьбе за Родину, не сомневаюсь, что они окажутся образцовыми офицерами и приложат все свои силы на восстановление будущей Российской армии, освобожденной от красного ига Родины. 12(29) июня 1921 г. Яхта «Лукулл» 311.

Генерал Врангель».

2. Во исполнение этой телеграммы производятся…

3. Поздравляю вас с производством в первый офицерский чин. В необычной обстановке, вдали от Родины надеваете вы офицерские погоны и вступаете в ряды доблестнейших частей Русской Армии.

Большинство из вас, участвуя в боях с врагами Родины, уже доказало свою преданность России и Русскому делу. В этом ваша гордость, но в этом и ваша обязанность быть достойными тех славных погон, которые вы сегодня надеваете.

В этот незабываемый для вас день вспомните, что на вас возлагает надежды наш Главнокомандующий, на вас возлагает надежды вся армия, вашей службы ждет Родина.

Оглядываясь на то, с каким самоотвержением вы переносите все тяжести нашей жизни в Галлиполи, я уверен, что вы оправдаете все надежды и свято, до конца исполните свой долг перед армией и Родиной. Бог вам в помощь!

Генерал от инфантерии Кутепов».

На другой день вечером вновь произведенным юнкерам был устроен выпускной прощальный «банкет»… на «юнкерском пляже» вблизи казарм, на берегу Дарданелл. Организовано было все нашим знаменитым поваром (он присоединился к училищу во время эвакуации, а раньше служил при каком-то министерстве), который на это дело получил от каждого произведенного по одной турецкой лире. Были водка, вино и прекрасная закуска. Вблизи моря были разложены одеяла и что-то вроде скатертей… Кроме офицеров училища, были приглашены генерал Кутепов, командиры и некоторые офицеры всех артиллерийских дивизионов. Прекрасный теплый вечер способствовал успеху «банкета».