Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

* * *

…Бронепоезд «Семеновец» перевели с главной ветки в Даурии на маленькую боковую, у самого вокзала. На дежурстве в броневой коробке делать нечего. От нечего делать я залез на пушку Норденфельда и примостился за железным, избитым пулями щитом и, греясь на ласковом, по-осеннему чуть греющем солнце, в сотый раз ленивым взглядом окидывал знакомую, надоевшую картину – осеннюю даурскую рыжую степь, ряды казарм, «Форт № 1» – двухэтажную казарму, в которой заделаны в нижнем этаже все окна и двери, приставную лестницу, по которой кто-то ползет наверх с ведром воды, часового, что бродит около пушки образца еще 1877 года, там, где стоит пушка, снята крыша. Потом перевожу глаза вправо, к станции, и застываю от изумления: от станции к броневику идет женщина, окруженная кадетами третьей роты.

Это Анна Бенедиктовна Боровская, вывезшая из красного Иркутска десятка два кадет третьей роты. В большинстве это были иркутяне, но среди них был и неплюевец – Павлик Иванов. Он первый рассказал мне скорбную историю превращения Неплюевского кадетского корпуса в 29-ю Иркутскую Советскую трудовую школу… «Зверей» кого поарестовали, а кто поразбежался, первая и вторая рота тоже кто куда – кто на работу устроился, кого в Красную армию мобилизовали, кто в Оренбург поехал, домой. А нашей третьей роте деваться некуда – у кого братья были, так они их позабирали, а у кого родные в Оренбурге, с кем ехать? Некуда, не с кем нам ехать. Сидим голодные, в одном белье – обмундирование, одеяла у нас что позабирали, что мы сами с голоду попроедали, в городе вонь страшная, пойдешь с голоду на огороды картошку воровать – поймают если, бьют до полусмерти… Хорошо, взяла меня тетя Боровская, а то бы пропал…»

– Куда же, Павлик? – полюбопытствовал я. – К родным, что ли? Да лезь ты сюда, в коробку броневую, тут у меня сахар есть, хлеб, тебе погоны наши не надо ли?

Ни от хлеба, ни от сахара, ни от погон Павлик не отказался, а куда ехать, не знал и сам. Родных у него не было, в конце концов он еще с пятью кадетами остался у нас, во 2-й юнкерской пулеметной команде конвоя атамана Семенова. С нами они отступили из Забайкалья в Приморье и в декабре, по демобилизации армии в Гродеково, уехали в Омский корпус на Русский остров.