Смерть Мао Цзэдуна

Процесс реабилитации имел и другую сторону. В ходе пересмотра «неправильных», «несправедливых», «необоснованных», «фальсифицированных» дел накапливался материал для обвинения тех, кто был причастен к организации преследований в годы правления Мао Цзэдуна. Суды над виновными в первой половине 1979 г. не начались. Немногочисленные исключения касались рядовых исполнителей, то есть вожаков или главарей массовых молодежных организаций периода «культурной революции», но не высокопоставленных деятелей, не функционеров КПК. Однако ощущалось, что возвращенцы вели интенсивную подготовку к процессу осуждения виновников травли людей при правлении Мао Цзэдуна.

Именно в этой связи в первой половине 1979 г. появилось толкование вопроса о «социально-исторических корнях» левоуклонистской линии Линь Бяо и «четверки». При этом раздавались заявления о том, что «ревизионистская линия Линь Бяо и «четверки» явилась самой настоящей «левоуклонистской» линией. И теперь, только до конца рассчитавшись с этой «крайне левой» линией, только поняв ее основные особенности, только вскрыв ее социальные исторические корни, можно последовательно разбивать духовные оковы, связывающие мышление, можно делать правильные выводы из урока, который дает опыт культурной великой революции, можно твердо следовать правильной линии марксизма-ленинизма». [333]

Касаясь вопроса о семнадцати годах КНР до «культурной революции», авторы статей в официальной печати продолжали воздавать хвалу Мао Цзэдуну, называть ряд его работ «теоретическим оружием», которым следует руководствоваться и при осуществлении «четырех модернизаций». В то же время они указывали, что при жизни Мао Цзэдуна имело место отрицательное воздействие ошибочных идей, ошибочных уклонов, что в то время «весьма ярким проявлением «левого уклона» были возникшие 1958 г. поветрия шапкозакидательства, волевых решений, коммунизации». Говорилось также, что с 1959 г. Линь Бяо начал выдавать себя за «знаменосца» («идей» Мао Цзэдуна. —Ю.Г.), что в 1958 г. Чэнь Бода предложил упразднить деньги и товар, что некий «советник» (его имя не называлось, но можно было предположить, что имелся в виду Кан Шэн. —Ю.Г) Линь Бяо и «четверки» был таким «левым», что «дальше некуда», «авторитетом в области теории», что Чжан Чуньцяо в 1958 г. всячески пропагандировал «крайне левую» теорию, выражавшуюся в лозунге «покончить с буржуазным правом» и вместе с Чэнь Бода поднял поветрие «коммунизации». Утверждалось также, что в 1957 г. Ло Вэньюань был «злодеем, повсюду избивавшим и мучившим людей», а «в течение длительного времени остававшаяся в тени» Цзян Цин с ее «революционизацией пекинской оперы» выглядела «ужасно» «левой». [334]

Далее утверждалось, что в ходе «культурной революции» Линь Бяо и «четверка» «внедряли систему деспотизма в области культуры, проводили политику отупления народа и всемерно создавали новые культы.

Они превращали отдельные положения марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна в религиозные догмы и одновременно решительно отвергали все иностранное, навешивали ярлыки «преклонения перед иностранщиной», «философии раболепия перед иностранным», не желали видеть перемен в мире, закрывали страну, чтобы было удобнее набивать себе цену. Эти их действия, направленные против общего течения, привели к тому, что значительно увеличился разрыв между нашей страной и передовыми государствами мира, народное хозяйство оказалось на грани развала». [335]

Возвращенцы ставили вопрос одновременно и об ошибках целого ряда руководителей в прошлом в «линии», в «теории», и в то же время обвиняли их в преследовании людей, в нарушении законов, в уголовных преступлениях.

При этом речь шла не только о тех, кто уже умер или был отстранен от власти, но и тех сторонниках «культурной революции», которые еще оставались на руководящих постах.

Не случайно в печати появились упреки в адрес тех руководителей, которые, когда начинали вскрывать их ошибки, старались уйти от ответственности, прикинуться «чистенькими», кивая то на «верхи», то есть на Линь Бяо, «четверку», то на «низы», то есть на рядовых исполнителей. [336]

Проявлением линии на подготовку общественного мнения в партии и в стране к публичному осуждению виновников преступлений и репрессий периода правления Мао Цзэдуна была организация в масштабах всей страны кампании критики виновных в смерти Чжан Чжисинь, о чем мы уже упоминали ранее. При этом раздавались призывы объявить в масштабах всей партии учебу у Чжан Чжисинь, подобно тому как Мао Цзэдун призвал в 1960-х гг. учиться у Лэй Фэна. В этой связи представляется уместным еще раз подчеркнуть, что требования наказать главных виновников умерщвления после жестоких пыток по приговору суда за политические взгляды, а точнее, за несогласие с действиями некоторых членов «штаба» Мао Цзэдуна во время «культурной революции» сотрудницы партийного аппарата Чжан Чжисинь в провинции Ляонин сопровождались раскрытием ужасающих подробностей, живо воскрешавших обстановку периода «культурной революции» и подчеркивавших бесчеловечность организаторов «культурной революции»: «Палачи перед смертью перерезали ей (Чжан Чжисинь. —Ю.Г. ) голосовые связки, чтобы она не могла выкрикивать революционные призывы». [337] Говорили также, что это было сделано с той целью, чтобы Чжан Чжисинь «не смогла никого обмануть, выкрикнув перед смертью здравицу Мао Цзэдуну».

Складывалась парадоксальная ситуация. Предлагалось уравнять примеры, которым призывали следовать: с одной стороны — Лэй Фэна, который в своем солдатском дневнике писал о любви к Мао Цзэдуну, о преданности ему, о желании учиться у него, с другой — Чжан Чжисинь, которой не дали перед смертью крикнуть «Да здравствует председатель Мао Цзэдун!» в знак протеста против действий тех выдвиженцев «культурной революции», которые, по мнению Чжан Чжисинь, проводили политику, не отвечавшую взглядам Мао Цзэдуна, хотя на самом деле они осуществляли именно «идеи Мао Цзэдуна» в «культурной революции».

Курс на осуждение виновников репрессий был мощным оружием в руках возвращенцев, с помощью которого они сдерживали наскоки выдвиженцев на линию, особенно ощутимо осуществлявшуюся после 3го пленума ЦК КПК 11-го созыва.

Наконец в первой половине 1979 г. возвращенцы добились признания линии на урегулирование положения в экономике. При этом они утверждали, что делают шаг назад для того, чтобы потом сделать два шага вперед. [338] Из их заявлений следовало, что Мао Цзэдун и его сторонники привели хозяйство страны на грань развала.

Возвращенцы осуждали заявления, которые делались как Мао Цзэдуном, так и его последователями уже после его смерти о возможности в обозримом будущем для КНР догнать или перегнать в сфере экономики США и другие западные страны. [339]

В июне было объявлено о том, что в КНР осуществляется урегулирование состояния хозяйства страны. [340] Самой важной задачей урегулирования называлось при этом ускорение развития сельского хозяйства.

Объясняя необходимость прежде урегулировать положение в области экономики, а затем уже браться за ее модернизацию, возвращенцы говорили о том, что следует учитывать две особенности Китая: слабую экономическую базу и большое население. [341] Вопрос об экономике, о необходимости взять курс на урегулирование положения в хозяйстве страны, наряду с вопросом о наказании по закону виновников репрессий периода правления Мао Цзэдуна, был одним из двух главных рычагов, с помощью которых возвращенцы, с одной стороны, решали жизненно важные проблемы страны и народа и, с другой — вели борьбу против выдвиженцев «культурной революции».

В первой половине 1979 г. появились утверждения о том, что следует вести борьбу против двух уклонов: против обожествления феодализма, то есть против продолжения политики, проводившейся при жизни Мао Цзэдуна, а также бороться против копирования иностранного (как советского, так и западного) опыта строительства экономики.

Таким образом, продолжались попытки найти линию, для начала хотя бы в сфере экономики, свободную от установок Мао Цзэдуна, а также не основанную на догматическом толковании марксизма-ленинизма, не базирующуюся также и на западных учениях, отличную от теории и практики и маоизма, и социализма, и капитализма, от следования в фарватере любого из них. Возвращенцы предлагали использовать все, что могло пригодиться из теории и практики всех трех упомянутых «измов», но утверждали, что в КНР проводится и будет проводиться собственный курс. Таким образом, расковывалось мышление, сохранялось лицо, а на вооружение предлагалось брать все, что могло оказаться полезным, без идейных шаблонов и ограничений.

Перед созывом 2-й сессии ВСНП 5-го созыва возвращенцы провели серию заседаний провинциальных партийных руководящих органов и выступили с осуждением попыток выдвиженцев «культурной революции» отойти от установок 3-го пленума ЦК КПК 11-го созыва.

На расширенном заседании бюро комитета КПК провинции Хубэй первый секретарь этого комитета Чэнь Писянь следующим образом охарактеризовал обстановку в партии после упомянутого 3-го пленума ЦК КПК: «В последнее время среди членов партии и кадровых работников не было полного единодушия в понимании обстановки со времени 3-го пленума и отмечались некоторые разногласия во взглядах на курс и установки 3-го пленума». В результате возникло идейное течение, представители которого сомневались в правильности решений 3-го пленума и даже выступали против этого пленума: «Небольшое число товарищей считают, что после 3-го пленума стало трудно работать, а отдельные даже утверждают, что после пленума политика поправела». [342]

Многие руководители провинциальных организаций КПК заявили, что выступления против 3-го пленума ЦК КПК и его решений являются проявлениями течения, которое, судя по его обличью, может показаться «ультралевым», действующим «под знаменем» Мао Цзэдуна, но, по существу, выступает «против идей Мао Цзэдуна». [343]

Возвращенцы признавали, что этому течению удалось поднять ветер по всей стране, что было тогда легко сделать в КПК, учитывая условия, создавшиеся вследствие политики, проводившейся в последние десятилетия жизни Мао Цзэдуна. Возвращенцы обвиняли представителей «ультралевого течения» в том, что те «только себя считают революционерами». В этой же связи выдвигались прямые требования осудить «последышей» «четверки», наказать виновников гибели людей, репрессированных при правлении выдвиженцев «культурной революции». Раздавалась также критика тех миллионов членов партии, на которых опирались выдвиженцы «культурной революции» и которые вступили в КПК во время «культурной революции». Этих людей возвращенцы фактически ставили в положение второсортных или неполноценных членов партии.

Возвращенцы также обращали внимание на участие в политической жизни людей, которые хотя и «отличаются по своим взглядам от Линь Бяо и «четверки», но все же придерживаются определенных левацких взглядов, названных «болезнью левоглазия». [344] Эти люди отрицали успехи, достигнутые после 3-го пленума ЦК КПК.