Смерть Мао Цзэдуна

Ли Жуй Ху Яобан цюй ши цянь ды таньхуа (Беседы с Ху Яобаном перед его кончиной)

Ли Жуй при Ху Яобане занимал пост его заместителя, был заместителем заведующего организационным отделом ЦК КПК в период реабилитации пострадавших и репрессированных в годы «культурной революции». Впоследствии членом комиссии советников при ЦК КПК.

15 апреля 1989 г. Ху Яобан ушел из жизни. Я узнал об этом печальном известии в тот же день. Оно было для меня как гром среди ясного неба. Ведь только позавчера мой сосед Цинь Чуань рассказал мне о том, что кризис уже миновал. На следующий день, 16 апреля, мы с Цинь Чуанем посетили дом Ху Яобана. В траурной комнате мы совершили церемонию. Я не сдержал слез. Передал Дэпину (сыну Ху Яобана Ху Дэпину. — Ю.Г.) написанные мной по этому поводу траурные стихи. Возвращаясь, мы зашли домой к Си Чжунсюню, который тогда работал в ВСНП. От него мы узнали, что при обсуждении вопроса о порядке траурных мероприятий высказывались опасения, что могут возникнуть беспорядки. Вечером того же дня я набросал короткую статью для журнала «Синь гуаньча», озаглавив ее так: «Если ты жив в сердцах людей, ты будешь жить вечно». Собственно говоря, это и была последняя строка из моего траурного четверостишия.

[Итак, смерть Ху Яобана была внезапной и неожиданной. Для круга людей, близких к Ху Яобану, это было огромное горе. Ли Жуй немедленно побывал в доме Ху Яобана, который жил не в «пекинском Кремле», бывшем императорском дворце Чжуннаньхае, где размещались высшие руководители партии, а в одном из городских кварталов, и выразил свои соболезнования сыну Ху Яобана Ху Дэпину. Первая мысль, которая пришла в голову Ли Жуя в связи со смертью Ху Яобана, была мысль о том, что Ху Яобан действовал в интересах народа. В этом действительно главное отличие Ху Яобана от многих других руководителей ЦК КПК. —Ю.Г.]

Именно 5 апреля (1989 г.) я был приглашен в дом Ху Яобана для разговора, который продлился с 14 часов 30 минут до 21 часа 30 минут. Ху Яобан был абсолютно бодр, находился в ясном уме и твердой памяти. Никакой путаницы в его суждениях не было. На ужин он сам приготовил для меня свои любимые домашние блюда. Все было очень вкусно. Он говорил о десяти проблемах. В том числе затрагивал много вопросов, по которым существовали противоречия. Во всех случаях, когда речь шла об этих противоречиях, он не считал, что занимал хотя бы в какой-то степени ошибочную позицию. Он полагал, что проводил правильную линию, соответствующую курсу на открытость и реформы. Что же касается выступления с признанием в ошибках, с покаянием на известном «совещании, посвященного образу жизни, проблемам быта или поведения в быту», то его к этому просто вынудили. В заключение он сказал: «Если ЦК партии заново сделает надлежащие выводы в отношении меня, то это будет справедливо, хорошо. Если же не сделает, то, что же, ничего. Я все равно со спокойной душой отправлюсь на свидание с Марксом».

[К 1989 г., то есть спустя уже более десяти лет после смерти Мао Цзэдуна, между руководителями ЦК КПК существовали и накопились противоречия. Ху Яобан при этом полагал, что он занимал правильные позиции, а следовательно, считал, что другие занимали неверные позиции по вопросам, определявшим политику партии. Ху Яобан спустя уже два года после его отстранения с поста генерального секретаря ЦК КПК утверждал, что это был неверный шаг, желал пересмотра этого решения и говорил, что, если это решение не будет пересмотрено, он уйдет в мир иной с уверенностью в своей правоте и в неправоте тех, кто принял в отношении него несправедливое решение, да еще и вынудил его выступить с некой «самокритикой».— Ю.Г.]

19 апреля (1989 г.) состоялось заседание партийной ячейки комиссии советников при ЦК КПК для того, чтобы почтить память Ху Яобана. Я выступил на этом заседании первым. Рассказал о беседе с Ху Яобаном. Сказал, что это, вероятно, последняя такая пространная беседа Ху Яобана при его жизни. Потому что он ушел из жизни внезапно. Он хотел, чтобы в отношении него выводы были сделаны заново. И это его желание носит характер его завещания. Я попросил комиссию советников ЦК партии в официальном порядке доложить в ЦК КПК о моем мнении. После моего выступления Чжан Гуаннянь заявил о своем недовольстве Ху Яобаном. Хо Шилянь и другие согласились со мной. Чэнь Писянь спросил меня: присутствовал ли кто-нибудь еще при вашей беседе? Я ответил, что на протяжении всего разговора тут же были дети одного кадрового работника. При второй половине беседы присутствовал также и Ху Дэпин.

[После смерти Ху Яобана в среде руководителей партии сохранялось двойственное отношение к Ху Яобану. Одни требовали выполнения его политического завещания, то есть пересмотра решения 1987 г. и признания несправедливости и ошибочности и критики в адрес Ху Яобана и отстранения его с руководящего поста. Иными словами, это были голоса в пользу восстановления той линии в руководстве политикой партии, которая существовала при Ху Яобане как председателе ЦК КПК и генеральном секретаре ЦК КПК. Другие продолжали отрицательно относиться к Ху Яобану и его политике. Из этого следовало, что в, партии продолжалась борьба между представителями альтернативных путей развития страны. После смерти Мао Цзэдуна сначала постепенно возобладала линия, представителем которой был Ху Яобан, однако затем в результате интриг, начиная с 1987 г., другим руководителям удалось не только отстранить Ху Яобана, но и начать навязывать партии и стране иную политическую линию. — Ю.Г.]

15 апреля (1989 г.) я написал следующее траурное четверостишие:

Если бы очиститься от странных и чудовищных для всей Поднебесной несправедливых обвинений;

Как было бы славно, если бы на всей нашей священной земле больше не было бы оскорбленных душ, которым пришлось покинуть мир, так и не добившись снятия с них несправедливых обвинений.

Именно такими были чувства, именно такой была картина в Чжанцзяцзе,

Потому что пока человек живет в сердцах людей, он живет вечно.

В первой сроке я писал о необходимости восстановить доброе имя Ху Яобана, очистить его от всех облыжных обвинений и осудить все ошибочно начатые против него дела.

Во второй строке был заложен двойной смысл: то есть речь шла и о помыслах, думах и желаниях Ху Яобана, связанных с его деяниями при жизни; в то же время это был и протест, жалоба на те обиды, которые были нанесены Ху Яобану при жизни. Ведь именно он, тот самый человек, который восстановил доброе имя такого большого числа людей, сам в конечном счете оказался оклеветан и обесчещен!

Третья строка описывала события 1988 г., когда Ху Яобан приехал в Чжанцзяцзе, что в провинции Хунань, и там на улицу высыпали тысячи и тысячи людей, они теснились по обе стороны улицы и наперебой стремились пожать ему руку. Они все хотели сфотографироваться с ним на память. После этого, когда он прибыл в Наньнин, ему оставалось лишь сидеть взаперти, то есть не показываться из дома.

Четвертая строка не требует пояснений; она и так очевидна.

[В китайской политической культуре свое место продолжает занимать традиция, в соответствии с которой человек стремится в произведении искусства, в словах, да и в каллиграфии, запечатлеть для современников и потомков свою политическую позицию, выразить свои убеждения. Это издревле присуще культуре и менталитету китайцев.

По сути дела, в стихотворении Ли Жуя отражено его убеждение в том, что Ху Яобан проводил правильную политику, которая была поддержана людьми. Даже спустя год после его отстранения с поста первого руководителя КПК простые люди были с Ху Яобаном. Ли Жуй напоминал, что именно Ху Яобан сыграл главную роль при осуждении реальной политики Мао Цзэдуна и его приверженцев во время «культурной революции», направленной против человека в Китае, против людей в Китае. В этом великая заслуга Ху Яобана перед китайцами.

В то же время Ли Жуй со всей решительностью осуждал других руководителей КПК, которые были настолько несправедливы, что создали «дело» Ху Яобана, его самого несправедливо отстранили от руководящего поста. Тем самым они бросили тень и на процесс реабилитации миллионов пострадавших от репрессий периода «культурной революции», да и вообще эпохи правления Мао Цзэдуна.

Ли Жуй фактически показывал, что масса населения страны, большинство народа в Китае, поддерживали Ху Яобана в его борьбе против несправедливой и антинародной, бесчеловечной политики Мао Цзэдуна. Ли Жуй, по сути дела, утверждал, что в руководстве партии после смерти Мао Цзэдуна сохранились, а к 19871989 гг. возобладали последователи Мао Цзэдуна, которые в конечном счете сумели путем интриг добиться отстранения Ху Яобана и практически навязать стране свою политику, в которой не было места для обновления и высвобождения из-под воздействия вредоносных для людей идей Мао Цзэдуна или которая состояла ° из двух несовместимых частей: попыток продвигаться вперед в сфере экономики и попыток сохранить в сущности прежнюю маоцзэдуновскую систему в области политики, политической жизни в стране. — Ю.Г.]

«Как было бы славно, если бы в нашем святом отечестве больше не было душ, которым пришлось уйти из мира, из жизни, будучи несправедливо обвиненными, то есть так и не дождавшись того, чтобы с них сняли несправедливые обвинения». Вот уже много лет мои мысли занимает эта мысль. Она снова и снова всплывает и никуда не уходит. И эта его длительная беседа со мной, и его предсмертное желание, его завещание — все это такие вещи, которые мне всегда хотелось в конце-то концов обнародовать. Добиться того, чтобы люди узнали о них, поведать об этом миру. Я чувствую, что это — моя ответственность, это — мой долг. Это тот долг, та ответственность, которую я не могу оттолкнуть, которую я не могу снять с себя, которую я не могу равнодушно отложить в сторону. В 1999 г. исполнилось десять лет с той минуты, как он ушел из жизни. Я уже начинал приводить в порядок свою запись содержания той беседы. По различным причинам в свое время я не смог завершить эту работу над рукописью. В настоящее время я сосредоточился специально на том, чтобы привести в порядок и в хронологической последовательности изложить три его пространные беседы со мной, а также рассказать обо всем том, что связано с этими беседами. Я надеюсь, что благодаря этому я смогу дать возможность душе Ху Яобана найти успокоение на небесах. Время уходит быстро, и я постоянно опасаюсь, что так и не успею сделать того, что должно совершить. Я буду ощущать, что снял с себя бремя и выполнил свой долг только тогда, когда закончу отработку этих материалов. В предлагаемой ниже рукописи жирным шрифтом выделены собственные высказывания Ху Яобана. В круглых скобках помещены мои пояснения. Курсивом выделены записи в моем дневнике того времени.

[Ли Жуй считал, что он должен был выполнить свою главную задачу в конце жизни. Это —мысли, которые приходят к человеку, когда он не только знает, что скоро умрет, но и торопится успеть сказать, оставить людям самое главное.