Смерть Мао Цзэдуна

Ху Яобан, каким я его знал

До того времени, когда Ху Яобана сняли с поста генерального секретаря ЦК КПК, у меня с ним были только рабочие контакты, у наших отношений не было исторических корней. Когда я работал в комитете по делам молодежи в Яньани, я слышал о Ху Яобане исключительно одобрительные высказывания.

Впервые мы с ним встретились или столкнулись по работе в марте 1958 г. Тогда группа во главе с премьером Чжоу Эньлаем выехала для обследования положения в район Санься, то есть Трех ущелий на реке Янцзы. Мы оказались тогда на одном речном судне. Кто-то играл в облавные шашки, а мы со стороны наблюдали за игрой. В 1959 г. во время Лушаньского совещания, или пленума ЦК КПК в Лушане, мы с ним не были в одной группе. В «Протокольных записях» выступлений на заседаниях этих групп не было почти никаких его высказываний. В мае 1975 г., когда меня выпустили из тюрьмы Циньчэн, я был возвращен на гидростанцию Моцзытань в провинции Аньхой «вести трудовую жизнь». Ранним утром 24 декабря 1977 г., узнав из сообщения по радио о том, что ЦК партии назначил Ху Яобана заведующим организационным отделом ЦК, я всю ночь писал длинное письмо, в котором требовал, чтобы мне было возвращено мое доброе имя. На следующий день я отправил это письмо. Одновременно моя старшая сестра (Ли Инхуа, член партии с 1938 г.) со своей дочерью Ли Наньян неоднократно приходила в дом Ху Яобана. И тогда я получил возможность сначала отправиться в Хэфэй на лечение, а затем в январе 1979 г. я вернулся в Пекин и был восстановлен на работе, в должности. В том же году я написал статью «Воспоминания о Тянь Цзяине». В то время еще не был проведен митинг, на котором Тянь Цзяину было возвращено его доброе имя. Я опасался, что возникнут трудности с публикацией этой статьи, если просто отправить ее в редакцию газеты «Жэньминь жибао». Поэтому я сначала послал ее на прочтение Ху Яобану. Немедленно появилась его резолюция: «Нет никаких оснований не публиковать эту статью; допустим и стиль Лу Синя для этой статьи».

[Из описания истории взаимоотношений Ли Жуя с Ху Яобаном видно, что речь идет о двух людях, которые, каждый своим путем, пришли к сходным или одинаковым выводам относительно политики Мао Цзэдуна. Ху Яобану было прекрасно известно, что Ли Жуй пострадал за поддержку позиции Пэн Дэхуая, за то, что он осудил «великий скачок» и «народные коммуны». Ху Яобан также подержал Ли Жуя в его желании восстановить доброе имя другого политического секретаря Мао Цзэдуна Тянь Цзяина, который был вынужден покончить с собой во время «культурной революции». Следовательно, основным объединяющим Ху Яобана и Ли Жуя моментом было критическое отношение к Мао Цзэдуну. Ху Яобан считал, что именно тот человек, который хорошо знал Мао Цзэдуна и был принципиален, пострадал за это, и может стать его помощником в гигантской работе по реабилитации миллионов китайцев, репрессированных во время «культурной революции». —Ю.Г]

В начале 1982 г. мне исполнилось 65 лет. Я решил уйти на пенсию из министерства энергетики. В это время Чэнь Юнь решил, что меня следует направить в организационный отдел ЦК партии для организации и создания управления по выдвижению молодых кадровых работников. Было решено значительно повысить роль этого управления. Людей в него отбирали особенно строго. Говорили, что с этим делом в организационном отделе тянули целый год и никак не решали вопрос. Причина состояла в том, что в составе организационного отдела ЦК КПК имелись управления, которые ведали местными кадрами или кадрами на местах, в провинциях, кадрами для сферы различных отраслей экономики, кадрами для сферы пропаганды и образования; иначе говоря, в соответствии с распределением участков работы, распределением обязанностей, каждое управление ведало всеми кадровыми работниками, которые работали в той или иной системе, в той или иной области. Вполне естественно, что сюда, конечно же, входил вопрос об отборе и выдвижении кадров из числа молодежи или молодых кадров. И когда возникла мысль создать отдельно такое управление, то разве это действительно не было похоже на то, как в свое время внутри государственного планового комитета появился на время еще и некий «малый Госплан». Я знал, что это крайне трудная работа. У меня имелся опыт, я «поварился» в аппарате ЦК партии в свое время. Мне не хотелось снова погружаться в эту кухню. Мне хотелось «спокойно провести остаток лет». Однако Чэнь Юнь был настроен весьма решительно. Он побуждал меня вступить в должность. К тому же он по недоразумению полагал, что я «могу согласиться только на повышение и не могу согласиться на понижение», а именно по этой причине не желаю становиться начальником всего лишь управления. И тогда мне оставалось лишь подчиниться. В марте того же 1982 г. я был переведен в организационный отдел ЦК КПК. Я всем сердцем и совершенно искренне поддерживал курс ЦК партии на то, чтобы «кадровые работники проникались духом революционности, то есть революционного подхода к работе, чтобы они учились и набирались знаний, чтобы кадровый корпус омолаживался, а также чтобы кадровые работники становились специалистами и профессионалами в своем деле». Я был намерен со всей решительностью проводить в жизнь курс партии на то, чтобы на упомянутой основе отбирать и выдвигать смену, то есть воспитывать кадровый резерв (в то время это именовалось созданием «третьего эшелона»).

[В 1982 г. руководящую роль при решении важных кадровых вопросов в партии играл Чэнь Юнь. Именно тогда мне доводилось слышать от знакомых в Китае, что в КПК двум людям достаточно сказать «всего два слова», чтобы все выполняли их указания. Этими людьми были Чэнь Юнь и Дэн Сяопин, Дэн Сяопин и Чэнь Юнь. Из этого следовало, что после смерти Мао Цзэдуна в известном смысле была восстановлена старая партийная иерархия, сложившаяся после VIII съезда КПК, состоявшегося в 1956 г.

В свое время Чэнь Юнь был выше Дэн Сяопина в табели о рангах. Он занимал пост заместителя председателя ЦК КПК, в то время как Дэн Сяопин был при Мао Цзэдуне всего лишь генеральным секретарем ЦК КПК.

После смерти Мао Цзэдуна из старого состава руководства выжили только Чэнь Юнь и Дэн Сяопин. Чэнь Юнь, конечно же, полагал себя старшим по положению в партии лидером. Дэн Сяопин также претендовал на это. Руководство политикой партии стало на время «двухголовым».

В начале 1980-х гг. Чэнь Юнь имел возможность решать вопросы о назначениях в аппарате ЦК партии. Вполне очевидно, что это делалось по согласованию с другими руководителями и, прежде всего, с Дэн Сяопином. Тем не менее инициатива принадлежала Чэнь Юню.

Представляется не случайным то, что Ли Жуя выдвинул Чэнь Юнь. Вероятно, политически Ли Жуй представлялся Чэнь Юню более близкой по духу фигурой, чем Дэн Сяопину, который и при жизни Мао Цзэдуна, и после его смерти проявлял необычайную осторожность, когда речь шла о тех, кто не нравился Мао Цзэдуну.

Свою роль тут могло сыграть и то, что и Ли Жуй, и, вероятно, Ху Яобан были близки к группе военачальников, которые входили в группу маршала Пэн Дэхуая.

Дэн Сяопин же относился к другой группе, к военачальникам, служившим под командованием маршала Лю Бочэна.

Важно отметить, что Чэнь Юнь решился в 1982 г. на подлинную революцию в кадровой политике партии. Он полагал, что устоявшаяся система работы организационного отдела ЦК ПК не позволяет обновить руководящий кадровый состав партии. Поэтому, наряду с существовавшими отраслевыми подразделениями орготдела ЦК, Чэнь Юнь решил создать некий орган, стоящий выше упомянутых подразделений, управление по подбору новых кадров для руководства всеми областями жизни партии и государства. Руководителем этого управления Чэнь Юнь и решил назначить Ли Жуя. Иными словами, Чэнь Юнь доверил Жую формирование «будущего партии», «третьего эшелона» ее руководителей, молодой смены тогдашнего руководства ЦК КПК и провинциального руководства партии.

Примечательно и еще одно обстоятельство, характерное для мышления руководителей КПК Чэнь Юнь думал, что Ли Жуй отказывался от предложенного ему поста по той причине, что номинально это был пост ниже по рангу, чем его прежняя должность. В то же время Ли Жуй, узнав о таких настроениях Чэнь Юня, поспешил согласиться с предложением, чтобы отвести от себя подозрения в карьеризме. —Ю.Г.]

Конкретные задачи управления по делам молодых кадров орготдела ЦК партии состояли в том, чтобы отбирать и выдвигать кадровый резерв, то есть работников на уровне руководителей провинций и министерств (в общей сложности в итоге проведенной работы были изучены кандидатуры свыше тысячи человек).

Первый этап этой работы заключался именно в том, чтобы обеспечить обновление кадрового состава применительно к делегатам XII съезда партии. В мае 1982 г. была создана группа по подбору кадров для XII съезда. Руководителем этой группы стал Ху Яобан; заместителями руководителя были Юй Цюли, Чэн Цзыхуа. За повседневную практическую работу отвечал Юй Цюли. В группу входили более десяти человек. Я отвечал за работу канцелярии этой группы. В число сотрудников канцелярии входили заведующий управлением делами орготдела и другие сотрудники; они должны были связываться со всеми центральными министерствами и ведомствами, а также с провинциями. Они должны были также готовить и выпускать «Краткие доклады», направляя их на рассмотрение в ЦК партии. Группа работала в Юйцюаньшане. Ху Яобан также отвечал за работу группы по подготовке политического доклада XII съезду партии (Ху Цяому был его заместителем по этой работе). Все работали в Юйцюаньшане. Ху Яобан лишь изредка участвовал в заседаниях группы по подбору кадров. Группа по подбору кадров имела своей задачей подготовку трех списков к XII съезду: список членов ЦК партии, список членов комиссии по проверке дисциплины и список членов комиссии советников ЦК КПК. Мы провели тогда в Юйцюаньшане месяца три-четыре. Работа, конечно же, была сложной и объемной и очень трудной. Иной раз, только для того, чтобы ввести в список одно новое имя и снять из списка только одно старое имя, было необходимо провести длительное исследование вопроса. Изучать проблему снова и снова, неоднократно; принимать решение оказывалось возможным только спустя очень длительное время. Помнится, что мне довелось дважды или трижды представлять Ху Яобану систематизированные доклады. Обычно он легко сходился с людьми. Обмениваться с ним мнениями было просто. Самое глубокое впечатление оставил такой факт. Речь шла о человеке средних лет или даже о молодом человеке, который в то время был довольно известен, но за которым тянулся «должок» времен «культурной революции». Это был работник из системы министерства угольной промышленности. Стоял вопрос о том, оставлять ли его в ЦК партии, так как он был членом ЦК КПК 11-го созыва. Мы с Ху Яобаном дважды или трижды возвращались к дискуссии по этому вопросу. У каждого из нас были свои доводы. В конечном счете Ху Яобан подчинился общему мнению. Этого человека не оставили в списках. У меня же в то время было такое ощущение, что, с точки зрения Ху Яобана (а он был в то время генеральным секретарем ЦК партии), в общем и целом я мог заслуживать его доверия (дело было в том, что я всегда поступал так, как считал нужным, то есть гнул свою линию, невзирая на мнения других людей, и это мне же потом и икнулось; как говорится, кто бубенцы на шею тигра привязал, тому их и развязывать, иначе говоря, сам заварил кашу, самому и пришлось расхлебывать; но об этом я тут говорить не буду, потому что в данном случае речь идет о Ху Яобане). Выполняя обязанности в этой группе по кадровым делам, я был вынужден выдвигать людей и отбирать их, а также утверждать их ввод в состав ЦК КПК, внесение их в список членов ЦК партии. Я никоим образом морально не был готов к такого рода работе. Затем состоялся XII съезд партии. Его историческое значение общеизвестно. В свое время по предложению журнала «Шикань» я написал стихи, восславил этот съезд и выразил свои надежды на него.