Смерть Мао Цзэдуна

Продолжительная беседа с Ху Яобаном в 1984 г. в организационном отделе ЦК КПК

20 января 1984 г. мне позвонили из канцелярии ЦК КПК и сообщили, что Ху Яобан приглашает меня для беседы в три часа дня 21 января. Я тогда подумал, что мне придется выслушать замечания по поводу моей работы с кадрами. Оказалось, что Ху Яобан долго говорил со мной о том, что у него наболело. Придя на работу в орготдел ЦК партии, я без перерывов вел дневник. Поэтому о многом я имею возможность писать в соответствии с фактами. Вот мои дневниковые записи за 20 и 21 января 1984 г.

20 января. Тезисы к завтрашней беседе:

1. Надеюсь, что обстановка в ЦК будет нормальной (то есть вернется к ситуации в прежние годы). Что замыслил Дэн Лицюнь? Вопрос об очищении от духовного загрязнения. Вопрос о газете «Жэньминь жибао».

[Тезисы Ли Жуя важны, они позволяют лучше понять обстановку в руководстве партии к началу 1984 г. Обновление было на подъеме. Уже имелись определенные успехи и в создании более демократичной обстановки при обсуждении вопросов в ЦК партии, и в деле восстановления репутации многих людей, оклеветанных в ходе «культурной революции».

Мне довелось тогда побывать в КНР. Ощущался подъем, воодушевление, удовлетворение «человека с улицы» тем, что уже было сделано и в первую очередь для деревни, и для города, и как вел себя Ху Яобан и те, кто его поддерживал, кто помогал ему вести работу. Люди считали, что тогда, в первой половине 1980-х гг., в КНР проходили процессы, напоминавшие то, что происходило в СССР после двадцатого съезда партии. В КНР говорили, что там уже имело место то, что можно называть «девятнадцатым с половиной съездом партии». Иначе говоря, люди тонко чувствовали, что идет борьба сторонников обновления с теми, кто упорно цеплялся за остатки культа личности Мао Цзэдуна.

Записи в дневнике Ли Жуя свидетельствовали о том, что, наряду с упомянутым подъемом, нарастала волна сопротивления обновлению. Обстановка в ЦК КПК становилась ненормальной. Ощущалось, что Дэн Лицюню и прочим не нравилась атмосфера, которую создавал Ху Яобан. В этой связи уже был выдвинут тезис о «духовном загрязнении». Под «духовным загрязнением» Дэн Лицюнь, да и его возможные покровители понимали выступления Ху Яобана в пользу демократии, обновления не только в сфере экономической политики, но и в политической системе. Им представлялось, что Ху Яобан ведет дело к отказу и от идеологии, и от политической практики Мао Цзэдуна. Это Дэн Лицюнь и иже с ним считали недопустимым. При этом в ходе политической борьбы внутри КПК по-прежнему вещи не называли своими именами. В ходу были «политические формулировки», идеологические штампы; в данном случае себя Дэн Лицюнь представлял как борца за «очищение от духовного загрязнения», а своих противников — как сторонников и проводников «духовного загрязнения», угрожавшего «чистоте идей Мао Цзэдуна». — Ю.Г]

2. То, что мне известно о Ху Цяому; мой взгляд на него: ему никогда не приходилось заниматься проблемами самых насущных материальных потребностей людей (то есть того, что по-китайски называется хворост, рис, масло, соль); ему никогда не приходилось тащить самостоятельный участок работы, то есть единолично отвечать за какую-то работу. Всю жизнь он был просто «пером» или «кистью», то есть только писал, готовил документы. Бывает, что он не признает своих прошлых ошибок. Он стремится утверждать свое превосходство, свой авторитет.

[Серьезным вопросом, с точки зрения Ли Жуя, было то, что идеология находилась в ведении таких лиц, как Ху Цяому — образцового идеолога времен Мао Цзэдуна. Эти лица не только всю жизнь служили лишь «перьями» для изложения мыслей вождя, но и сами «как сыр в масле катались», принадлежа к высшим слоям номенклатуры партии, просто ничего не знали и не хотели знать о реальных условиях существования подавляющего большинства китайского народа. Сила Ху Яобана была прежде всего в том, что он-то был из тех, кто знал истинное положение вещей, кто исходил из заботы о разрешении реальных проблем простых людей в Китае. — Ю.Г.]

3. Вопрос о секретаре и о детях. Предельная осторожность. Внимание или настороженность в отношении слухов.

[Представляется, что Ли Жуй хотел предостеречь Ху Яобана, обратить его внимание на необходимость бдительности в отношении происков политических противников. Ли Жуй был обеспокоен недостатком Ху Яобана, который всегда старался оставаться как бы «вне и выше» интриг в руководстве партии. — Ю.Г.]

4. Вопросы науки и техники — это прежде всего (вопрос о том, что государством управляют специалисты). Наука включает в себя марксизм.

Вопрос о непомерном честолюбии (Санься). Министерство ирригации: «одна гидро- и три атомных». (Поездка Цянь Чжэнъин в США: получить американскую помощь, заем для строительства в районе Санься и трех атомных электростанций.)

[Позиции Ли Жуя и Ху Яобана были, очевидно, близки или совпадали в том, что касалось вопросов управления страной. Речь, прежде всего, шла о том, что вместо «ганьбу», то есть «кадрового костяка партии», практически «партийных чиновников», номенклатуры, политкомиссаров государством должны были управлять профессионалы и специалисты.

Очевидно, что Ли Жуй, как и Ху Яобан, стремился к тому, чтобы переставить местами в сознании членов партии, да и всего общества науку и марксизм. При Мао Цзэдуне считалось, что марксизм и «идеи Мао Цзэдуна» превыше всего, что наука должна «подчиняться революции», «идеям Мао Цзэдуна» и марксизму в его маоцзэдуновском же понимании. Ху Яобан и его приверженцы, очевидно, видели свою задачу в том, чтобы ориентироваться на науку, полагая, что марксизм — это лишь одна из составных ее частей.

Характерным представляется и то, что в Китае в двадцатом веке всегда то подспудно, то явно происходила борьба по вопросу о том, что есть «учителя» Китая или кто такие «учителя Китая», кого можно считать «учителями Китая». Одни, такие как Мао Цзэдун, считали, что «учителя Китая» — это в какой-то степени Маркс, Ленин, но прежде всего, сам Мао Цзэдун и их идеи. Другие полагали, что двумя главными «учителями Китая» были «госпожа Наука» и «госпожа Демократия». Вполне очевидно, что Ху Яобан принадлежал к тем, кто разделял такого рода убеждения. Наконец, здесь затрагивались важные вопросы политического, международного и экономического характера. Речь шла о столкновении внутри руководства КПК и КНР сторонников разных мнений по совершенно конкретным вопросам. Это были проблемы обеспечения страны электроэнергией. Существовал амбициозный план создания одной громадной гидростанции на реке Янцзы в районе ущелий Санься и трех атомных электростанций. Причем были те, кто полагали возможным и нужным обратиться к США с предложением сотрудничать в сооружении четырех этих объектов. Предполагалось просить США предоставить громадный заем для строительства этих станций.

Таким образом, речь шла о перспективах стратегического сотрудничества с США на столетие вперед. Это был очень сложный вопрос.

Здесь также существовали разногласия. Одни, такие как Ли Пэн, считали это возможным. Другие, вероятно и Ху Яобан, проявляли осторожность и относительно всех такого рода громадных проектов, стремясь быть «поближе к земле», к реалиям китайской жизни, да и не думая, что США пойдут на такого рода сотрудничество.

Важно заметить, что речь шла, очевидно, и о будущих отношениях и с США и с СССР. По сути, Дэн Сяопин предполагал после смерти Мао Цзэдуна, на рубеже 1979—1980-х гг., что можно будет «склониться в одну сторону», в сторону США, на основе создания «общего всемирного фронта борьбы» против СССР, и в результате добиться от США громадных кредитов.

Тут просматривалась инерция мышления, стремление повторить в новом варианте то, что было сделано в 1949 г. применительно к СССР. Однако при этом не учитывалось, что США — это не наша страна, которая в 1949 г. действительно и дала КНР заем, и оказала неоценимую помощь, особенно предоставив в ее распоряжение умы наших лучших специалистов.

Вероятно, Ху Яобан, в отличие от Ли Пэна и Дэн Сяопина, выступал за сбалансированную политику в отношении СССР и США, выступал за то, чтобы вести дело к нормализации отношений с нашим государствам.

Ли Жуй хотел обменяться мнениями с Ху Яобаном по этим вопросам, обратив внимание на амбициозность и честолюбие авторов упомянутых проектов, сомнительных, по крайней мере, применительно к гидростанции в районе Санься, прежде всего, потому, что не было уверенности в том, что плотина на Янцзы окажется надежной, а также в связи с последствиями перегораживания плотиной высотой до 185 метров такой громадной реки, как Янцзы. Причем речь шла не только о министре Цянь Чжэнъин, но и о Ли Пэне, который, очевидно, хотел, спекулируя на этом проекте, заполучить в конечном итоге высшую власть в партии и в государстве. —Ю.Г.]

5. Вопрос об опасениях в связи с «уклоном в сторону отрыва от социализма».

[Спустя менее десяти лет после ухода из жизни Мао Цзэдуна, после того, как крестьяне стихийно разобрали землю из коллективных хозяйств по своим семейным наделам, было начато обновление в городах, в политической и экономической жизни, внутри партии, в ее высшем руководстве, уже возникло мощное сопротивление этим процессам. Причем было выдвинуто «страшное обвинение» в адрес Ху Яобана и его приверженцев — обвинение в «уклоне в сторону отрыва от социализма».

Представляется, что спекуляции на слове «социализм» могли оказаться действенными, особенно они могли воздействовать на номенклатуру партии, которая именно при прежнем «социализме» имела все свои привилегии.

В то же время очевидно, что для Ху Яобана и Ли Жуя было ясно, что не менять ситуацию нельзя, нужно продолжать обновление, преодолевая, если это требовалось, сковывающие рамки прежнего маоцзэдуновского социализма. — Ю.Г.]

6. Вопрос о Хунани. (После реформы структуры на уровне провинций и министерств, вопросы о кадрах, оставшиеся применительно к Хунани, являются сравнительно серьезными; плюс к тому там есть вопросы фракционного характера, оставшиеся от «культурной революции».)

[Перед Ху Яобаном стояла серьезная задача воссоздания вертикали власти в стране. Требовалась новая централизация в условиях новой же относительной демократизации. Но дело было еще и в том, чтобы «выдернуть корни» «культурной революции», ликвидировать остатки той системы, которую создавал Мао Цзэдун в последнее десятилетие своей жизни. Иными словами, в партии существовали две фракционные системы. Одна — сложившаяся с 1920—1930-х гг., где громадную роль играли высшие военачальники, маршалы КНР и их окружение. Другая — сформированная сторонниками и активистами «культурной революции» в последние годы жизни Мао Цзэдуна. —Ю.Г.]

7. Поговорить о деле Дин Лин. (Орготдел ЦК предполагает полную и окончательную реабилитацию Дин Лин, восстановление ее доброго имени.)