Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– Немало странствующих рыцарей, – сказала девица, – пытались поднять обоих влюбленных на берег; не преуспев в этом, они остались там, поглощенные волнами. Остерегайтесь последовать их примеру.

Ланселот не отвечал, но сошел с коня, нырнул в поток, обнял рыцаря и вышел, уложив его на берег; затем он вернулся в воду, взял даму и перенес ее к телу ее возлюбленного.

– Воистину, – вскричала изумленная девица, – вы не человек!

– Кто же я, по-вашему, сударыня?

– Вы наваждение!

Ланселот рассмеялся и спросил, что они еще могут сделать для этих двух усопших.

– Мы поедем мимо их бывшего замка; там мы дадим знать; за ними приедут и похоронят их по-христиански.

Как предрекала девица, так оно скоро и случилось. Ланселот не стал медлить, чтобы выслушать благодарности людей из замка, а поехал своей дорогой; и когда они были недалеко от Печальной башни, они вновь повстречали герцога Кларенса, мессира Ивейна и всех рыцарей, вышедших из Невозвратной долины. Оруженосец из Бланкастеля догнал герцога и доложил ему, что Карадок вышел из своего замка с двумя сотнями рыцарей и десятью тысячами ратников, чтобы подкараулить короля Артура в лесном ущелье под названием Коварный проход.

– В башне, – добавил оруженосец, – осталась защитников самая малость, и взять ее будет нетрудно.

И вот они в раздумье, как им поступить. Пуститься ли по следам Карадока или, пользуясь его отлучкой, брать приступом Печальную башню? Мессир Ивейн и Галескен сочли за должное идти на покорение замка, тем более что клятву свою они считали бы нарушенной, когда бы по доброй воле уклонились от поиска, взятого на себя. Но Ланселот полагал, что в отсутствие Карадока захватить его дом – невеликая честь.

– Мессиру Гавейну, при его доблести, – добавил он, – претило бы обрести свободу теми средствами, какие в обычае у Карадока против его жертв. Попробуем лучше настигнуть похитителя, ведь этим мы поможем и монсеньору королю.

Герцог Эстрауский, Эглис Долинный и соратники примкнули к Ланселоту, а Галескену и мессиру Ивейну предоставили случай взять Печальную башню. Поведаем вначале, каков был успех их затеи.

Когда они дошли до первого частокола перед главными воротами, они увидели там карлика с окровавленным мечом в руке.

– Сеньоры, – сказал он, – вы желаете сюда войти?

– Да.

– Не спешите: вы не сможете пройти оба разом, но пока один из вас идет вперед, второй будет ожидать известий от своего спутника, прежде чем догнать его. Обычай велит первому выйти одному против десяти рыцарей; кто из вас вызовется на это испытание?

Оба друга уже жалели, что не последовали за Ланселотом; и все же герцог сказал:

– Будь что будет! Я не отступлю.

– У нас есть и другой вход, – сказал карлик, – пожалуй, менее опасный.

Боясь оказаться малодушным в глазах своего соратника, мессир Ивейн остался у этого входа; Галескен решил испробовать другой. Пока герцог ехал прочь, мессир Ивейн велел карлику пойти открыть главные ворота. Засов подняли, он миновал частокол и услышал наверху у ворот звучание рога. Десять рыцарей в доспехах охраняли вход, пять с одной стороны и пять с другой, все верхом на дюжих конях, с глефами в руках, препоясанные мечами.

– Сеньоры рыцари, – обратился к ним мессир Ивейн, – что потеряет тот, кто попадется вам в руки?

– Ничего, кроме головы.

– А если он проложит себе путь?

– Сир, – ответил один из десяти, – земли, коими мы наделены, обязывают нас стеречь эти ворота; но дай Бог, чтобы никто более не пытался их преодолеть, как уже многие, полегшие здесь. Если мы вас захватим, вам отрубят голову; если вы нас одолеете, а следом за нами дозорного главной башни, то замок достанется вам со всеми угодьями, ему принадлежащими. Испытание, как видите, таково, что трудно на него решиться и еще труднее его завершить.

– Рыцарь, – ответил мессир Ивейн, – я заехал в такую даль не затем, чтобы отказываться от приключения.

Пока рыцари становились по местам, дабы принять его как подобает, он отступил на несколько шагов и, воздев очи к небу, стал молить Господа помиловать его душу; ибо, что касается тела, его он уже отдал на заклание. Он препоручил Богу короля, королеву и мессира Гавейна, не чая увидеть их более. Затем, с глефой на упоре, он пришпорил коня и понесся навстречу десяти рыцарям. Все разом обрушили на него глефы, и хребет его поневоле выгнулся назад; тогда они сорвали с его шеи щит; но добрый конь, раздобытый им, когда он спасал Сагремора, промчался мимо и вынес его на середину двора, а сам он остался в седле.

Изумленный тем, что не убит, мессир Ивейн воспрял духом, возложил руку на рукоять меча, вернулся к рыцарям и принялся творить чудеса храбрости. Но битва явно была неравна: изрешетив его ударами, десять рыцарей сбили его наземь, связали и отвели на середину площади, где казнили побежденных. Тогда явилась девица, столь искусно унявшая муки мессира Гавейна; она уговорила рыцарей, что лучше удержать в плену того, кого она признала за рыцаря из дома Артура. Они вняли ее речам и отвели мессира Ивейна в подземелье ожидать, на что осудит его Карадок.

Тем временем герцог Кларенс был у потайной двери замка и переходил по узкой доске, переброшенной через ров. По ту сторону двери на него напали два рыцаря; он оборонялся стойко, одного ранил, другого держал поодаль; и так он добрался до второй стены и прошел во вторую дверь, не без тревоги услышав, что она закрылась за ним. Сразу четыре рыцаря напали на него, и вот уже щит его пронзен повсюду. Глефы разят его и спереди, и сзади, однако он еще дает отпор. Наконец, он пошатнулся и упал без сил. Его схватили, его связали; его поволокли в то же подземелье, что и мессира Ивейна. Нетрудно представить себе уныние обоих друзей, которым осталось лишь смиренно ждать того часа, когда великан придет и отрубит им головы.

Но нас призывает Ланселот: пора нам оставить Галескена и мессира Ивейна в Печальной башне и вернуться к нему.