Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

CXXIX

Как мы видели, Гектор Болотный, покинув мессира Гавейна, избрал ту из двух дорог, что была заклеймена как опаснейшая[351].

В лесу, который Гектору предстояло пересечь, первым встретился ему карлик и предостерег его, чтобы он ехал осмотрительно; не сказав, каких опасностей он должен избегнуть. Затем дорога привела его к двум плитам, где были начертаны такие слова:

Кто убоится позора, пусть остережется идти далее.

Но Гектор, не имея обыкновения бояться того, чего не видел, продолжил путь до последних дерев этого леса. Сильный зной побудил его снять шлем, и тут он увидел двух девиц, едущих мимо, и не преминул приветствовать их. Они ответили.

– Ах, как жаль, сир рыцарь, – сказали они, – свидеться с вами в таком месте, откуда вам не выйти живым!

Гектор, чью решимость ничто не могло поколебать, ехал по-прежнему вперед и вскоре заметил замок, окруженный глубокой водой, через которую был переброшен мост. В тени вяза, росшего поблизости, сидела девица.

– Сир рыцарь, – сказала она, – берегитесь перейти этот мост, вы идете на свою погибель. Видите рыцаря на той стороне? Это лучший рыцарь на свете; он вызовет вас на поединок, он вас победит и обойдется с вами так же, как со всеми прочими.

– Что же он с ними делает?

– Он топит их в воде, и всадников, и коней.

– Мне и впрямь любопытно на это взглянуть. Оставайтесь с Богом, сударыня!

К дереву была прислонена глефа; он ее взял и ступил на мост. Там ему преградил путь могучий рыцарь, стоявший на страже. Столкновение было жестоким донельзя; но копье рыцаря сломалось, а Гектор своим угодил ему в самую грудь и выбил его из седла. Если бы не свая, в которую он уперся, он бы упал в воду и там утонул. Не особо печалясь о том, что с ним стало, Гектор постучал в ворота замка: ему отворили, а затем заперли перед носом. Он спросил о причине такого отказа.

– Она в том, – ответили ему, – что ни один рыцарь не войдет в этот замок, не дав прежде клятву на святых, что искоренит его пагубный уклад.

– По чести говоря, – сказал Гектор, – я готов дать такую клятву.

– Так вы клянетесь?

– Да.

Ворота отворились снова; он вошел, и первой его заботой было расспросить обитателей, что это за уклад.

– Владелец замка, – сказали они, – самый жестокий из смертных и самый сильный из воинов, какие бывают на свете. Он бросает вызов любому без изъятия, кто явится сюда; когда он победит его, то раздевает донага и водит так по улицам города. Таков первый обычай; а вот и второй, коему в жертву принесены мы, его подданные. Каждый день он берет одну из наших дочерей, когда она войдет в пору девичества; он принуждает ее разделить с ним ложе, а после бросает подонкам из своей челяди. Более сорока прекрасных дев уже постигла эта мерзкая участь[352]. Судите сами, рыцарь, желаем ли мы видеть вас нашим мстителем!

– Но где я могу его встретить? – спросил Гектор.

– Мы вас к нему проводим.

И в самом деле, они проводили его в сад, огороженный высоким частоколом; ему указали рог из слоновой кости и сказали в него трубить.

При первом же звуке, извлеченном из рога, появился рыцарь без доспехов верхом на могучем коне.

– Храни вас Бог, рыцарь! – учтиво сказал он Гектору, но тот не ответил на приветствие. – Откуда вы, сир?

– Вам что за дело? Сначала извольте сделать то, что меня сюда привело.

– Буду рад, если найду в этом честь и пользу для себя. Что вам угодно?

– А вот что: поклянитесь на святых, что впредь никогда не учините позора побежденному рыцарю и не будете бесчестить дочерей ваших законных вассалов. На этих условиях вы узнаете, откуда я явился и кто я такой.

– В самом деле? Вы настаиваете на этих условиях?

– Да.

– Тогда примите к сведению, что я никому не учиню позора, пока не опозорю лично вас.

С этими словами он ушел облачаться в доспехи.

– Знаете ли вы, – сказали прочие Гектору, – почему он вышел к вам без доспехов? Потому что он надеялся ввести вас в заблуждение учтивыми речами; но если бы вы согласились пойти за ним и сложить оружие, он велел бы вас схватить и подверг бы всем мыслимым унижениям. Так он поступил со множеством добрых рыцарей.

Владелец замка скоро вернулся, облаченный в прочные доспехи, с копьем в руке, со щитом алого цвета.

– Берегитесь! – крикнул он Гектору, – я вас вызываю!

Они тотчас расходятся по сторонам, потом налетают стремглав и наносят друг другу жестокий удар. Обе глефы ломаются в щепы, они напирают, сцепляясь руками в обнимку, и оба падают под ноги коням. Гектор, не столь оглушенный падением, поднимается первый, уже изготовясь для удара; тот изо всех сил дает отпор; искры сыплются из шлемов, глаза едва не вылезают из орбит, они пронзают щиты, разрывают кольчуги. Рыцарь истекает потом и, по всему видно, готов умереть первым от страха. Он отступает, уже не имея сил для удара, и лишь обломки щита заграждают его от грозного меча Гектора. Наконец, разворотом клинка ему от плеча отсекает руку, держащую меч. Все кончено; он издал вопль ужаса, и Гектор, вкладывая меч обратно в ножны, сорвал с него шлем, чтобы отрубить ему голову, если он не признает себя побежденным.

– Ни за что, – ответил тот.

Гектор вновь обнажил свой меч и последним ударом откинул его голову прочь на длину копья.

– Довольно с него? – спросил он у тех, кто наблюдал за ними.

– Да, да, доблестный рыцарь. Вам остается лишь освободить истинную госпожу этого замка. Она заперта в подземелье, где у входа сидят на страже два льва.

– Так давайте проведаем их, – сказал Гектор.

– Пойдемте с нами, сир.

Они подошли к зеву темной и глубокой пещеры. Гектор препоручил их Богу, осенил себя крестным знамением и стал спускаться по длинному ряду ступеней. Из прорехи сочилось достаточно света, чтобы он мог заметить львов, прикованных громадными цепями напротив друг друга. Подняв щит над головой и сжав рукою меч, Гектор двинулся на них, а они между тем скребли когтями землю и били по бокам хвостами, что означало крайнюю ярость. Первый, который был ближе, бросился ему на щит, но Гектор изловчился отсечь ему обе передние лапы; он стал разить его с удвоенной силой и, наконец, разрубил ему голову. Лев упал, испустив последнее дыхание. С другим он расправился не так скоро: тот вонзил когти Гектору в щит, и он поневоле отпустил его, упав на руки; но львиные когти застряли в щите, и когда Гектор поднялся, он мог бить его вволю, а последним ударом снес ему голову. Покончив с этим, он вошел в подземелье и принял слова благодарности от дамы, которую он освободил от цепей. Она вышла снова в окружении своих приближенных, и те стократно благословили Гектора и проводили в храм, чтобы вместе с нею воздать благодарение Господу. И вот кому в городе посвятили самое веселье: там танцевали, водили хороводы и предавались играм на тысячу ладов.

Из храма Гектор перешел в главную залу, обтянутую шелковыми тканями и усыпанную цветущими травами. С него сняли доспехи, его переодели в легкие одежды из шелков и тонких полотен; ибо день выдался знойный. Затем дама поведала свою историю. Она звалась Оргаль, а замок ее – Гридель.

– Но скажите мне, – спросила она, прерывая себя, – что стало с Маригаром Рыжим?

– Кто такой этот Маригар?

– Это хозяин замка.

– Я его казнил собственной рукой.

– Будь же благословенна эта рука, покаравшая его! Я благодарю ее за мщение тому, кто мне был ненавистнее всех. Он воспылал ко мне любовью, когда я была в раннем девичестве; но его коварство, с той поры всем известное, повергало меня в ужас. Он домогался меня несчетное множество раз, пока я однажды не сказала ему, что нашлю на него беду, если он не оставит меня в покое. В ответ он осыпал меня оскорблениями; затем он прислал рыцарей и наемников, и они помогли ему завладеть этим замком; непокорных он истребил, а прочих вынудил стать его вассалами. Не довольствуясь этим, он отпер каморку, где я скрывалась, и утолил со мною свою похоть. Вместо того чтобы взять меня в законные жены, этот рыжий мерзавец уволок меня в подземелье, откуда вы меня вывели, и доверил охрану дверей двум преогромным львам, уничтоженным вами. «Чтобы выйти отсюда, – сказал он мне, – дождись, пока тебя вызволит лучший рыцарь, чем я». И он принудил своих новых вассалов поклясться, что они продолжат меня томить, если ему случится умереть раньше меня. Вот уже двенадцать лет как я здесь, не имея иного пропитания, кроме хлеба и воды. А теперь, рыцарь, скажите, кому я обязана своим освобождением?

– Рыцарю из содружества Круглого Стола по имени Гектор Болотный.

– В самом деле! Так расскажите же про Ланселота Озерного.

– Увы! Я рыскаю по свету, чтобы собрать о нем вестей, и к несчастью, у нас немало причин полагать, что он умер.

– Какая жалость и какая печаль для мира!

– Но, госпожа, – спросил Гектор, – стало быть, вы его знаете?

– По меньшей мере, я его видела, когда ему было от силы два месяца. Я его кузина по матери, сестре короля Бана Беноикского, выданной замуж в эти края. Эта блаженной памяти дама умерла через два года после своего замужества, когда мне едва исполнилось полгода. Мой отец, владелец этого края, пережил ее только на семь лет, и из всего его наследия мне остался один этот замок Гридель.

– Госпожа, – ответствовал Гектор, – кузина монсеньора Ланселота может отныне считать меня своим рыцарем.

Ночь подвела черту их беседе и игрищам жителей замка Гридель, вновь отошедших под власть Оргали со смертью ненавистного Маригара. Когда же рассвело, Гектор встал, прослушал мессу, облачился в доспехи и простился с госпожой Гриделя, продолжив свои поиски. Мы его покинем, чтобы немного рассказать о мессире Ивейне Уэльском.