Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

XXVII

Как только раны его закрылись, наш рыцарь поблагодарил госпожу Ноанскую и простился с ней. В тот же вечер он встретил оруженосца, скачущего во весь опор.

– Кто вас так торопит? – спросил он, проезжая мимо.

– Я ищу того, кто единственный может избавить нас от мук; госпожа королева в Скорбном Оплоте, и люди в замке клянутся держать ее до тех пор, пока не вернется доблестный рыцарь, его завоеватель. Королева разослала гонцов по всем дорогам, чтобы разузнать о нем и просить его вернуться и освободить ее.

– Друг мой, – сказал Рыцарь, – отпустят ли госпожу королеву, если тот, о ком ты говоришь, приедет в замок?

– Разумеется.

– Тогда поворачивай и скажи госпоже королеве, что он приедет сегодня ночью или завтра утром.

– Но у меня приказ не возвращаться, пока я не увижу этого рыцаря.

– Доложи, что ты его видел.

– Значит, вы тот, кого я ищу?

– Э! Ты заставляешь меня сказать лишнее.

Он въехал в Скорбный Оплот вместе с оруженосцем. Все улицы были освещены свечами и факелами.

– Где же королева? – спросил он оруженосца.

– Я провожу вас к ней; но надобно пройти через подземелье, запертое железной дверью.

Прежде чем переступить порог этой двери, Рыцарь снял шлем; он вошел, а оруженосец протянул ему пучок свечей[84], указав, что зажечь их надо, когда он закроет за собою дверь; но сам тотчас же запер ее снаружи и исчез. Не слыша его более, рыцарь догадался, что он обманут, что не видать ему королевы и не выйти из этого подземелья, разве только по милости Божией. Ночь пришла и ушла. Рано утром он заметил неверные проблески света, и послышался женский голос:

– Сир рыцарь, вы видите, вы беззащитны; пора поторговаться, чтобы выйти оттуда, где вы есть.

– Что от меня требуют?

– Чтобы вы принесли мир этому злополучному замку.

– Но королева, где она?

– Далеко отсюда; она велит вам быть ее заложником. Вашими трудами сгинут чары Скорбного Оплота.

– И каким же образом?

– Делайте то, что в ваших силах и что предполагает сие приключение.

– Обещаю это.

В вышине свода высветилось окно, и в нем стали видны святые мощи; на них Ланселот поклялся не отступать ни перед какими препятствиями.

Тогда железная дверь повернулась на петлях и вновь отворилась; снаружи он нашел обильную трапезу, в коей весьма нуждался. Голос возвестил ему:

– Теперь перед вами выбор: оставаться ли в замке сорок дней или попытаться завоевать два волшебных ключа.

– Я предпочту второе, – сказал он.

Снова взяв оружие, сложенное у входа, он перекрестился и двинулся вперед. Вначале вокруг него царил глубокий мрак, потом он увидел, как вдали в дверном проеме забрезжил свет. Он шагает в эту сторону, проходит через дверь и внезапно слышит сильный шум; он продвинулся еще, преодолевая такой неимоверный грохот, что он готов подумать, будто рушатся своды. Стены, притолока – все словно валится на него; он изо всех сил цепляется за стену, добираясь до второй сводчатой двери. Ее охраняли два рыцаря из обливной меди[85], и у каждого в руках был преогромный меч, какой едва под силу поднять двоим. Они непрестанно кружили ими, так что никто не мог пройти, не будучи изрублен на куски.

Выставив щит, рыцарь бросается меж мечей, и они пронзают петли его кольчуги до самого плеча, откуда брызжет кровавая струя; он ускользает от них, падая на руки; презрев боль от падения, он поднимает меч, отлетевший вперед, и идет все дальше со щитом на груди. Так он добрался до третьей двери, прегражденной колодцем[86] длиною и шириною по семь пье, откуда извергался смрад и адский шум. У двери стоял великан-эфиоп, изрыгая изо рта языки синего пламени, а глаза его метали горящие угли. Завидев рыцаря, чудовище двумя руками воздело громадную секиру, примерясь ударить, как только сможет до него достать.

Рыцарь замешкался на миг, ведь и один колодец представился ему неодолимой преградой. Однако он припомнил данную клятву, вложил меч обратно в ножны, взял щит за конец ремня и метнул со всей силы в лицо эфиопу; секира расколола щит, но и сама засела в нем. Могучим прыжком Рыцарь преодолел колодец, вытянул руки и сомкнул их на горле эфиопа. Тот прилагал все силы, чтобы извлечь свою секиру, а Рыцарь в это время душил его за горло и бил стиснутыми кулаками по лицу. Тот поневоле выпустил свое оружие, пошатнулся, упал навзничь; упав с ним заодно, Рыцарь поднялся, схватил его за ноги и бросил в бездну.

Тогда он огляделся вокруг. Медная женщина, покрытая чудесной эмалью, держала в правой руке два волшебных ключа. Намереваясь забрать их, он подошел к медному столбу, воздвигнутому посередине залы. Письмена, вырезанные на металле, гласили: Большой ключ отмыкает столб, малый – сундук. Он отпер столб и увидел сундук; но едва он коснулся второго ключа, как услыхал столь жуткий грохот, столь пронзительный рев, что и сам столб от него поколебался. Он перекрестился, отпер сундук, и тридцать медных труб исторгли тридцать ясных голосов, один печальнее другого. Вот откуда исходили все чары, тяготившие замок. Завихрились могучие вихри и черные дымы, а после раздались такие леденящие вопли, словно там собрались все дьяволы ада. Их там и вправду было преизрядно. Рыцарь почуял, что силы его на исходе; он упал у столба без памяти; когда он пришел в себя, то столб, медная статуя, колодец, два рыцаря-стража у первых дверей – все пропало. Подземелье было отперто, и он вышел, держа в руках два волшебных ключа. Проходя через кладбище, он не нашел там более ни могил, ни надписей, ни шлемов. Он преклонил колена в часовне, положил ключи на алтарь и вошел во дворец.

Как живописать радость, осветившую все лица, как перечесть изъявления благодарности, им услышанные! Тут он узнал, что королеву вовсе не держали в неволе и что его сговорились обмануть, чтобы тем побудить вернуться в Скорбный Оплот. Он оставался там не более одной ночи и наутро распростился с теми, кого избавил от жестокого дьявольского наваждения.

С этого дня город, предместье и замок стали называть не иначе как Оплот Радости; мы о нем поговорим еще не раз.