Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

– К тому, что я объявляю лжесвидетелем и изменником любого, кто был причастен к этому приговору. И я готов это отстаивать против него или против всего суда в целом.

– Послушайте меня, Ланселот; я не забыл ваших великих заслуг; что бы вы ни говорили, я не могу вас ненавидеть. Однако с вашей стороны немалая дерзость – оспаривать мой приговор, и я не сомневаюсь, что найдется боец, который заставит вас об этом пожалеть.

– Это еще будет видно, а я готов доказать ложность этого приговора не только против одного, но против двух лучших рыцарей, желающих отстаивать его правоту; и если я не заставлю их сознаться в клятвопреступлении, пускай меня повесят за шею!

– О! чудесно, – вмешался тут Кэй, – я прощаю Ланселоту оскорбление, которое он мне нанес. Он, видно, пьян или не в своем уме, если хочет один сражаться против двух рыцарей.

– Сир Кэй, сир Кэй, – ответил Ланселот, пылая гневом, – говорите, что вам угодно; но знайте, что я готов выступить в защиту королевы не то что против двух, но против трех лучших рыцарей, пособников приговора. Более того, да будет вам известно, что за все королевство Бретань вам не стоило бы соглашаться быть четвертым. Надеюсь, сенешаль, король не будет возражать, если увидит вас на стороне защитников приговора, который я объявил лживым и бесчестным.

– Да Боже упаси, – сказал король, – чтобы трое сплотились против одного, когда моим рыцарям частенько случалось сражаться по одному против троих чужеземцев!

Но бароны Кармелида, возмущенные тем, что их приговор оспорен, приняли вызов и выставили свои заклады. Однако король еще упирался.

– Вы не знаете, – говорил он им, – что Ланселот – один из лучших рыцарей в мире; и я не хотел бы видеть, даже ценою моего королевства, как он умрет позорной смертью.

– Сир, – сказал Ланселот, – бой должен быть проведен; ибо я настаиваю, что приговор несправедлив и что все, кто не побоялся в нем соучаствовать, поступили вероломно.

Затем он преклонил колени и отдал свой заклад королю, которому скрепя сердце пришлось согласиться на это испытание. Бароны Кармелида выбрали трех своих лучших рыцарей, рослых, широкоплечих; старшему из них едва минуло сорок лет. Бой был назначен на ближайшее воскресенье, первое после Пятидесятницы.

Королеву в ожидании дня, когда решится ее честь и жизнь, препроводили в избранный ею дом ее рыцари, которые не могли совладать со страхом за исход столь неравного боя[208].