Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

XXVIII

На другой день наш рыцарь, проезжая берегом реки, заметил на другом берегу высокую башню с галереей, которая защищала пояс палисадных стен. Думая в ней заночевать, он перешел брод с той девицей, что так долго ждала его в Оплоте Радости. Страж, завидя их, открыл подъемную дверь[87] и впустил оруженосцев и девицу. Но когда дело дошло до Рыцаря, он опустил дверь.

– Брат, – спросил его Рыцарь, – почему ты оставляешь меня снаружи?

– Потому что, прежде чем войти, вы должны сказать мне, кто вы.

– Я из дома короля Артура; этого с тебя довольно.

– Довольно, чтобы дверь осталась закрыта.

– Выпусти хотя бы моих оруженосцев и мою девицу.

На это ответа не последовало, и наш бравый рыцарь, вне себя от досады, медленно перешел брод; между тем хозяйка башни сняла чехол со щита, принесенного оруженосцами. При виде серебряного герба с черной полосой[88] она торопливо открыла окно и позвала:

– Вернитесь, вернитесь, рыцарь! Ради того, что вам дороже всего на свете, извольте остановиться в нашем доме на ночлег!

Рыцарь повернул обратно. На сей раз перед ним подняли дверь; его провели в верхний покой, где оруженосцы сняли с него доспехи. Дама сполна могла налюбоваться на его телесную стать и ловкость его повадок. Протрубили к обеду, и тут явился владелец башни.

– Ах, сир, – сказала дама, совлекая с него доспехи, – у вас гость, тот отважный боец, о котором вы мне говорили, победитель ассамблеи.

– Госпожа, – сурово заметил бравый рыцарь, – вы поступили невежливо, когда раскрыли щит, укрытый мною.

– Простите, сир, мое любопытство; но оно нам позволит воздать вам все почести, какие вы заслужили.

– В самом деле, – в свой черед проговорил хозяин дома, – вы тот человек, с которым я более всего желал бы познакомиться. Не скажу, что вы по-доброму со мною обошлись во второй ассамблее; вы сбили нас обоих, меня и моего коня, одного поверх другого; и у меня чуть сердце не разорвалось.

Они сели за трапезу. Когда убрали скатерти, бравый рыцарь спросил хозяина, что заставило его выйти из дома в доспехах.

– Я ходил караулить на мосту, надеясь, что там проедет тот, кто обещал увечному сразиться с любым, кому милее виновник его увечья. Этот увечный был мой смертельный враг, ведь он убил брата моей матери; вы же понимаете, что я жизнь готов отдать, чтобы отомстить за эту смерть.

Эти слова повергли бравого рыцаря в отчаяние, он горько сожалел, что спросил об этом. Он скрыл свое волнение; постели были приготовлены, они пошли на покой. Но он не мог уснуть: всю ночь он стенал и плакал, будучи вынужден, дабы не стать клятвопреступником, бросить вызов тому, кто оказал ему столь любезный прием.

Рано утром он предстал перед хозяином в полных доспехах, кроме шлема и перчаток.

– Дорогой сир, – сказал он, преклонив колено, – вы оказали мне великую любезность; я прошу вас об одном даре на то время, пока я остаюсь в вашем доме.

– Сир, встаньте; нет ничего на свете, кроме моей чести, в чем я бы вам отказал.

– Премного благодарен! Так признайте же, что любите увечного превыше того, кто его ранил.

– Святая Мария! Так вы и есть тот рыцарь, который клялся отомстить за него?

– Именно так, как вы сказали.

Шателен на время потерял дар речи. Наконец, он произнес:

– Сир, уходите отсюда; увечный мне милее смерти.

Бравый рыцарь отбыл с девицей и оруженосцами. Но вскоре он увидел, как владелец башни скачет к нему во всеоружии.

– Рыцарь, – промолвил он, – смерть мне милее, чем увечный. Я не мог отказать вам в обещанном даре, пока вы были моим гостем; но теперь мы в чистом поле.

Тщетно пытался наш рыцарь смягчить его. Они берут разгон; встречный удар до того силен, что оба покидают седла и падают под ноги своим коням. Они встают, бросают щиты, вздымают мечи и наносят удары невиданной мощи. Владелец башни первым выбивается из сил; он пятится, а соперник, все так же наступая, умоляет признать, что тот более любит увечного.

– Не дай Господь, чтобы я отрекся от того, что у меня на сердце!

Бравый рыцарь уже не так щадит его; он теснит его к реке и снова просит уступить в том, чего он домогается.

– Никогда!

Последним ударом он повалил его плашмя, поставил колено ему на грудь и развязал шлем:

– Вы еще можете спасти себе жизнь.

– Лучше умереть!

Чтобы не добивать его мечом, бравый рыцарь ухватил его, поднял и бросил в воду. После чего он удалился, жалея о клятве, которая заставила его убить благородного мужа, уделившего ему хлеб, соль и кров.