Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

CXIV

Мелеаган наблюдал за его приближением не без доли тревоги. – Мелеаган, Мелеаган, – сказал ему Ланселот, – вы давно требовали поединка: вы его дождались, когда уже перестали печься об этом из-за Болотной Башни, куда вы меня заперли обманным путем. Я оттуда выбрался, благодарение Богу и той, что открыла мне дверь. Но я не дам вам времени покарать ее за любезность, оказанную мне.

Они въехали на ристалище; там протянули барьеры. Не тратя времени даром, они пускают галопом коней и осыпают друг друга градом мощных ударов. Глефа Мелеагана ломается первой; Ланселот вонзает свою в его щит; она проникает до самой руки и прибивает руку к кольчуге. Вот Мелеаган опрокинут на луку седла, а затем и сброшен под брюхо коня. Покончив с этим, Ланселот покинул седло, обнажил меч и, держа перед собою щит, набросился на Мелеагана, который успел подняться. Удар следует за ударом, шлемы искрятся, щиты расколоты, кольца осыпаются с кольчуг, кровь обагряет их руки и плечи. Так они бьются почти три часа. Но к полудню Мелеаган начинает слабеть, его одолела усталость. Ланселот же, словно удвоив силы, извергает потоки крови у него изо рта и из носа, он толкает его и теснит. Королева заранее рада увидеть тот миг, когда Ланселот отомстит за бесчестие, коим едва не запятнал ее Мелеаган. Наконец Ланселот заносит обеими руками меч, вот-вот он обрушит последний удар: тот хочет избегнуть его, заново бросаясь на грозного соперника; но умбон щита сбивает его на землю плашмя. Ланселот вскочил ему на грудь, сорвал шлем с головы и откинул прочь забрало.

– Пощады! Пощады! – возопил Мелеаган; Ланселот не желал ничего слушать. Подоспел король Бодемагус и стал заклинать победителя помиловать его сына: мольбы эти были тщетны. Мановением руки королева велела не щадить его более.

Мелеаган в ужасе отшатнулся; Ланселот настиг его и последним ударом меча отбросил его голову на ристалище. Пока он вкладывал в ножны клинок, к нему подъехал Кэй и сказал, снимая с него щит:

– Сир! Целый мир приветствует вас, красу и цвет всего рыцарства!

После Кэя подошел король Артур и обнял Ланселота, не дожидаясь, когда с него снимут доспехи. Он пожелал сам отвязать его шлем, а когда передал его мессиру Ивейну, тот расцеловал победителя в уста. Подбежал Гавейн с распростертыми объятиями, потом королева, пытаясь скрыть безмерную радость. Среди ликующих возгласов его повели во дворец. Король велел расставить столы и, дабы воздать Ланселоту почести как самому доблестному рыцарю, посадил его на возвышение рядом с собою и в равновеликое кресло. Ланселот пытался этого избегнуть, но был вынужден уступить воле короля и той, которой он не в силах был отказать ни в чем.