Романы Круглого Стола. Бретонский цикл. Ланселот Озерный.

После отъезда Гектора королева, как и было обещано, пошла и попыталась утешить племянницу Гроадена; но как только она вошла, та сказала ей холодно:

– Госпожа, дай вам Бог столько же радости от вашего друга, сколько я имею от того, кого вы отослали прочь!

Эти слова заставили содрогнуться королеву, и вскоре они сбылись для нее.

Пока госпожа Рестокская приготовлялась к отъезду, прибыл оруженосец, неся поломанный щит, пронзенный остриями копий и клинками мечей; щит был золотой с алым львом. Он попросил дозволения увидеться с королевой и госпожой Рестокской.

– Госпожа, – сказал он королеве, – я принес вам добрые вести о монсеньоре Гавейне; он весел и здоров.

Не дав ему продолжить, королева коснулась щита и осыпала его поцелуями, как если бы сам монсеньор Гавейн был перед нею. Затем юнец обратился к госпоже Рестокской.

– Госпожа, – сказал он, – монсеньор Элен Таненгский вас приветствует и уведомляет, что он стал, наконец, рыцарем, как вы того желали.

– Кто же его посвятил? – спросила дама.

– Монсеньор Гавейн, после своей победы над Сегурадом.

Дама едва нашла в себе силы внимать юнцу, пока он говорил, как мессир Гавейн обменял свои доспехи на доспехи Элена Таненгского и как сестра Элена сумела излечить его от ран. Дама была бы не прочь оставить щит у себя, но оруженосец сказал, что поклялся вернуть его своему господину, и она не посмела настаивать. Когда она вместе с ним выезжала со двора, то устроила так, что внезапно завладела этим щитом, тем самым, который она преподнесла мессиру Гавейну, а тот отдал Элену Таненгскому. Отсюда и пошли ненависть и интриги, о коих нам, быть может, еще придется поговорить.

В тот самый день, что и оруженосец Элена, явилась ко двору девица со щитом, повешенным на шею. Она сказала королеве:

– Госпожа, вам шлет приветствие и это подношение мудрейшая дева из ныне живущих; она знает тайны всех ваших помыслов и наказывает вам хранить этот щит, дабы исцелить еще горшую печаль, чем вы изведали доныне.

– Вот превосходная причина сохранить его, – отвечала королева, – желаю доброй удачи той, что его прислала! Но могу ли я узнать, кто эта мудрая дева?

– Госпожа, ее называют Владычицей Озера.

Королева уже знала, сколь многим обязана ее покровительству; она обняла посланницу, своими руками сняла с ее шеи щит и начала разглядывать его беспокойно и пытливо.

Он был расколот сверху донизу, так что один лишь умбон удерживал вместе обе половины, между которыми легко проходила рука. На одной был изображен рыцарь в доспехах, но без шлема; на другой дама, до того искусно нарисованная, что словно живая, склонялась лицом к его лицу, и они бы коснулись щеками, когда бы не разлом, отделявший их друг от друга.

– Этот щит был бы достоин всяческих похвал, – сказала королева, – если бы не был расколот пополам; однако, похоже, его сделали недавно. Извольте сказать нам, сударыня, откуда этот разлом[126], и кто этот рыцарь, и кто эта дама.

– Что касается рыцаря, – ответила девица, – он, без сомнения, лучший на свете; он заслужил любовь своей дамы непревзойденными подвигами. До сего дня между ними не было ничего, кроме поцелуев и объятий; но знайте, что обе части щита сомкнутся, когда оба возлюбленных будут вполне и совершенно обладать друг другом. Тогда-то даму постигнет сильнейшее горе, какое ей дано пережить.

Обрадованная такими вестями, королева устроила большое пиршество для той, что принесла ей столь чудесный подарок. Прежде чем отпустить ее, она велела повесить щит на стену своей опочивальни так, чтобы всегда иметь его перед глазами; и когда ей приходилось быть не в Камалоте, а в иных местах, она старалась непременно перевезти его в свое новое жилище.