Мир Семи Звёзд

— И где нам его искать?

Этот вопрос Таорн задал, стоя на пороге очередного зала. Он оказался громадным, больше всех прежних. Сложно было даже представить, сколько места он занимал под землёй, которая и так была в Сармеке вся изрыта подобными помещениями многочисленных захоронений.

Престон, стоявший чуть впереди, попытался осветить зал своим фонарем, но понял, что луч не в состоянии охватить его целиком.

— Мы на месте, — почти шепотом и с оттенком почтения произнес Престон. — Надо бы немного света добавить.

Прежде, чем идти вперед, он достал из рюкзака несколько шаров, поджег их и кинул вперед. Они покатились по полу, искрясь и освещая помещение. Но даже их свет не разогнал тьму подземелья полностью. В полумраке Престон и Таорн различили очертания чего-то в центре зала. Высокий потолок терялся во тьме. На стенах были уже не только фрески, но и драпировки из легких тканей и гирлянды цветов, будто кто-то предпринял жалкую попытку сделать последнее пристанище юной принцессы хоть немного уютнее.

Престон пошел вперед, по пути пытаясь осмотреть всё вокруг. Таорн тоже светил во все стороны фонарем, желая увидеть что-то ценное. Но, кроме обилия пыли, тут, казалось, ничего и не было.

— Даже в ограбленных захоронениях и то больше полезного можно найти. А тут и мусора нет, — проворчал Таорн.

— Подожди, рано жаловаться. Мы уже у цели.

Таорн остановился рядом с дядей. Тот светил на возвышенность посреди зала. Центр роскошного помоста, выполненного из светлого камня в виде пирамиды, занимало что-то вроде ложа. Но его плохо было видно снизу. Лестницы из тридцати ступеней каждая, вели на вершину помоста с четырех сторон.

— Это она? — затаив дыхание, прошептал Таорн, ему вдруг стало не по себе, когда он догадался, что там наверху.

— Да. Нам туда, — ответил Престон, выглядевший спокойно и уверенно.

Он первым двинулся по лестнице вверх. И уже там включил дополнительный неяркий светильник, осветивший всё вокруг на помосте и около него. Таорн с чуть дрожащими ногами, чувствуя необъяснимый трепет, ступил на помост. Он не хотел показывать своего смятения, но всё же не сразу заставил себя посмотреть на покойницу.

Таорн, пока невозмутимый Престон зажигал светильник, чтобы не держать фонарь в руках и всё хорошо видеть, медленно поднял взгляд. Сначала он увидел концы чрезмерно длинного полупрозрачного покрывала, которое полностью скрывало усопшую и его концы ниспадали с богатого ложа и лежали на помосте. Приложив усилие, Таорн взял себя в руки и взглянул на останки Октасэны. И, едва увидев её под полупрозрачным покрывалом, он остолбенел.

— Она… Она же… — заикаясь, пролепетал он.

— Что? — посмотрел на него непонимающе Престон.

— На покойницу не похожа.

— А что ты ожидал увидеть?

— Ну… обычно в гробницах мумии… в саркофагах… или скелеты…

Таорн был потрясен до глубины души. Он ожидал увидеть что-то малоприятное, а тут видит умершую три века назад, которая и на труп не похожа. Девушка лежала в богатой одежде, её длинные волосы были тщательно расчесаны и даже, казалось, под легким покрывалом, ни один локон не помялся. На лице застыло умиротворенное выражение. Левая рука лежала на талии девушки, а правая вдоль туловища, её кисть пряталась в складках роскошного платья. Казалось, она просто спит, только не дышит.

— Даже лежит не как труп, — добавил юноша.

— Отсталый ты человек, Таорн, — снисходительно вздохнул Престон, ничему не удивлявшийся. — Историю учи, иначе какой толк от тебя будет? Разве не знаешь, почему в гробнице было полно ядовитого газа?

— Нет, — чистосердечно признался тот.

— Это своего рода консервант. Видишь, всё в гробнице сохранилось не испорченным. Ни тело, ни ткань, ни эти гирлянды из живых цветов не истлели за триста лет.

— А теперь что будет? — спросил Таорн, намекая на их вмешательство.

— Скоро всё истлеет, как и положено. Не переживай, мы все только прах. Даже она. И не важно, как хорошо она сейчас выглядит.

Престон взялся за край покрывала и откинул его. Легкая пыль слетела с него, но под ним оказалась совершенная чистота. На ложе, устилавшем его коврах, и самой Октасэне не было ни пылинки. Даже её волосы сияли при свете лампы. Но ярче всего сверкнул на безымянном пальце левой руки принцессы крупный камень непередаваемого темного оттенка, собравшего в себя цвет горящего угля. Вокруг него искрились венком мелкие самоцветы жёлтых и оранжевых окрасок. Перстень казался не по размеру велик своей хозяйке, с которой не расставался три столетия.

— Какое чудо! — позабыв обо всем на свете, негромко воскликнул восхищенный Таорн.

— Поверь, это стоит больше, чем сокровища двух соседних гробниц. Поистине, любовь царицы к своей внучке была безгранична, раз она навсегда рассталась с такой уникальной вещью.

Престон скинул рюкзак, чтобы достать из него футляр для драгоценности.

Таорн затаив дыхание смотрел на массивный перстень, но не смел даже прикоснуться к нему. Нечто святотатственное было во всём этом, а он ещё не потерял совесть, как Престон.

— Дело сделано, забираем перстень и уходим, — каким-то обыденным тоном произнес опытный грабитель.

Он шагнул вновь к ложу и протянул руку к сокровищу, обратившись к принцессе:

— Для твоих пальчиков, он точно великоват, а вот мне будет в самый раз.

Престон осторожно снял перстень, но тот, казалось, и не держался за свою обладательницу.

— Ну, вот и всё.

Он поднес перстень ближе к лицу, желая лучше рассмотреть редкий драгоценный камень, но тут раздался шорох.

— Что это? — вскрикнул Таорн, посмотрев в сторону ложа, у которого они стояли.

Он уж решил, что это нервы, ведь в этой усыпальнице не могло быть даже мышиного шороха, но тут его взгляд упал на лицо Октасэны.

В тот же миг её веки открылись. Прежде, чем он закричал, девушка встретилась с ним взглядом пронзительных черных глаз, не имеющих ничего общего с глазами умершего человека. Престон выронил перстень, едва Таорн огласил зал воплем, а Октасэна порывисто села, стремительно подняв правую руку. Из складок платья показалась не только кисть руки, но и сверкающее лезвие холодного оружия, которое она сжимала.

— Вы арестованы! — коротко бросила она им, приставив сталь к шее Престона.