В другом месте ученики Будды сравниваются с великим нагом, который любил приносить на землю дождь, однако, опасаясь, что земля не сможет выдержать веса воды, решил пролить его на море[58].
В Ца пи-юй цзин[59], работе из корейской Трипитаки, которую мы не находим в Каталоге Нандзё (поскольку № 1368 с тем же названием представляет собой совершенно иное произведение), мы обнаруживаем следующие истории о нагах. Наги вознеслись на небеса и вызвали обильные дожди: для дэвов они принесли семь драгоценностей, для человечества — воду, дарующую плодородие, а для голодных демонов — великий огонь, сжигавший их тела полностью[60].
Другой нага, способный единой каплей воды вызвать дождь в одном, двух, или трех царствах и чуть ли не во всей Джамбудвипа, поместил ее в высоких небесах, чтобы та не высохла[61].
Изгонитель нага пошел со своим кувшином, полным воды, к пруду, где жили эти существа, и своими магическими формулами окружил его огнем. Поскольку вода в кувшине оказалась единственным возможным прибежищем для змея, тот стал очень маленьким и забрался в кувшин[62].
Здесь мы видим нагов не только, как божеств дождя, но также существами, полностью зависимыми от присутствия воды и весьма боящимися огня, точно так же, как драконы во многих китайских и японских легендах.
Что касается драгоценных жемчужин, которыми наги располагают, как божества вод, то можно упомянуть историю из Мо хо сэн чжи лю[63], или «Учения Махасамгхика» (Нандзё, № 1119), переведенной в 416 г. Буддхабхадрой и Фасянем[64]. Там мы читаем о нага, носившем ожерелье из жемчужин, которое любил так, что предпочел его своей дружбе с отшельником. Последний, ежедневно страдавший от колец нага, обвившихся вокруг его тела, смог избавиться от них, лишь попросив отдать драгоценное ожерелье[65]. Жемчужины также были у горла китайских драконов.
Авадана-чатака, сто легенд, переведенных с санскрита Леоном Феером[66], содержат несколько отрывков, в которых говорится о нагах. Самый важный находится в 91-й легенде, где Супарни, царь птиц, выхватывает из моря маленького нага и пожирает его, после чего он возрождается, как Субхути и, следуя учению Будды, достигает уровня архата. Он вспоминает о своих пятистах жизнях среди нагов по причине длинной череды недобрых мыслей в предыдущих перерождениях. Теперь же он использует свои сверхъестественные силы, чтобы обратить и нагов, и гаруда, защищая первых от пятисот гаруда, а последних ― от гигантского нага, которого сам же и вызвал к существованию. Этим способом он учит их закону любви, и они следуют его поучениям.
В другой легенде[67] говорится, что брахман возродился как нага из-за того, что прервал свой пост; семь раз в день на него проливался дождь из горящего песка, покуда он не смог выдержать особый пост. Затем, умерев от воздержания от пищи, он переродился на небе Траястримчат.
В третьем отрывке[68] Вирупакша, один из четырех стражников мира, правящий на западной стороне горы Меру, описывается окруженным нагами (его подданными, живущими на Западе).
Наконец, наги упоминаются среди божественных существ, пришедших поклониться Будде: Шакра, царь богов, Вишвакарма и четыре великих царя, окруженных дэвами, нагами, якша, гандхарвами и кумбхандами[69]; в другом месте они перечисляются следующим образом: дэва, нага, якша, асура, гаруда, киннара и махараджа[70].
В работе Ашвагхоша Сутраламкара[71], переведенной Эдуардом Юбером на французский язык с китайской версии в переводе Кумарадживы, часто упоминаются наги. «Когда великий нага вызвал дождь, лишь океан был в состоянии его принять; так же, (лишь) Самгха способно воспринять великий дождь Закона»[72]. Когда торговец по имени Котикарна посетил город претов, эти голодные демоны поднесли жалобу, в которой содержался следующий стих: «Когда на горах и в долинах небесные драконы (наги) осаждают сладкую росу, она превращается в булькающий огонь и струится по нашим телам»[73].
«Элапатра, Нагараджа, нарушив заповеди, потревожив листья дерева, после смерти оказался среди нагов, и никто из будд не мог предсказать, когда он сможет покинуть их»[74].
«Слезы тех, (кто, услыхав Закон о двенадцати Нидана, тронуты и плачут от сострадания), могут полностью уничтожить нага Васуки, выдыхающего сильнодействующий яд»[75].
«Ракшаса и пишаса, злые наги и даже грабители не смеют отрицать слова Будды»[76].
Злые наги охраняли большое дерево, стоявшее посреди широкого пруда, убивая всякого, кто осмеливался срывать с него ветку, или листок. Когда пришли бхикшу, чтобы срубить дерево для постройки ступы, люди и брахман предостерегали их, чтобы они не делали этого, поскольку существовала вышеуказанная опасность, но бхикшу ответили: «Что касается ядовитых нагов, то ты, брахман, прославляй себя их посредством. Мы же полагаемся на нагов всех людей (Будду), веруем в него, прославляя себя его посредством… Среди всех ядовитых нагов, этому царю нагов ты должен поклоняться с упорядоченными мыслями. Будда сладок и спокоен, он — царь всех существ, его мы почитаем, Совершенного, Бхагавата. Кто сможет подчинить ядовитого нага, если не ученики Будды?» Затем они срубили дерево и, к удивлению брахмана, не возникло ни облаков, ни грома, ни волшебных признаков гнева нагов, как это случалось ранее, когда человеческая рука касалась хотя бы листка с этого дерева[77]. Брахман, высказал свое изумление и озлобленность, поскольку подумал, что они воспользовались магическими заклинаниями, лег спать, и во сне наги обратились к нему с такими словами: «Не гневайся; сделанное ими имело целью поклонение мне. Они ни поносили, ни ранили меня, ибо мое тело теперь поддерживает ступу; более того, дерево стало бруском в этой ступе, и я могу ее охранять; ступа Дашабала, Восторженного, мог ли я когда-либо сподобиться охранять ее, (если бы не этот случай)?… Была и еще одна причина, по которой у меня не было достаточно сил, (чтобы сопротивляться Будде). Я собираюсь открыть тебе эту причину, слушай внимательно: Такшака, царь нагов, лично пришел сюда и сделал дерево своим; мог ли я защитить его? Элапатра, царь нагов, сам пришел на это место с Вайшрамана: хватило ли бы моей силы, чтобы противостоять этим дэвам и нагам, полным величия?» Пробудившись, брахман стал монахом.
Эта примечательная история показывает нам нага, как существо, населявшее пруд, однако, являвшееся, в то же время, демоном дерева, — в этой функции мы часто обнаруживаем змеев в китайских и японских легендах, но никогда — в индийских легендах о нага. Как божество дождя и грома он, как считается, способен в гневе нагонять облака и греметь с небес. Такшака и Элапатра упоминаются здесь, как могущественнейшие из царей нагов, а Вайшрамана, охранитель Севера, царь Якшас, вероятно спутан с Вирупакша, охранителем Запада, царем нагов. Вся легенда ― типический образчик того, как буддизм подчинял себе прочие культы.
Узнав о характере нагов из этих буддийских писаний, посредством которых они стали известны в Китае и Японии, мы можем сделать шаг в ином направлении, обратившись к Катхасаритсагара, или «Океану потоков сказаний». Эта «самая большая и наиинтереснейшая коллекция» историй была составлена кашмирским придворным поэтом Сомадэва, «одним из наиболее выдающихся индийских поэтов»[78], в XI в. нашей эры, однако исходное собрание, его источник, озаглавленный Брихаткатха, гораздо старше и, по проф. Шпейеру, «должно быть, было составлено в тот период индийской истории, когда буддизм распространял свое влияние на индуистское сознание бок о бок с шиваизмом, а также многочисленными вариациями сектанских и местных верований, ритуалов и теософий. Основная легенда и большое количество прочих эпизодов ― шиваистские истории, что можно было предполагать хотя бы потому, что первым рассказчиком являлся не кто иной, как сам верховный бог Шива». Рядом с легендами буддийского в этой работе обнаруживаются небольшие подборки историй даже чисто мифологического толка ведической эпохи. Среди большого количества интересных легенд в Катхасаритсагара, переведенной Тауни (1880–1884), есть несколько, в которых Наги играют более, или менее значимую роль.
Первое, что бросается в глаза ― это полное отсутствие отрывков, посвященных их способности вызывать дождь. Соединив это с подобными же наблюдениями, сделанными выше относительно Джатака в издании Коуэлла, мы склоняемся к тому мнению, что эта часть характера нагов была разработана северными буддистами. Исходные концепции этих полубожественных змеев, живущих в воде, или под землей, придавали им силы нагонять облака и вызывать гром, а также самим проявляться в виде облаков, но ― не вызывать дождь. Разумеется, очень просто сделать заключение, что божества облаков производят дождь, однако, как кажется, эта идея, превратившая их в благодетелей человечества, впервые зародилась в умах приверженцев школы Махаяна. По исходным же представлениям, напротив, они давали выход своему гневу лишь в пугании людей густыми облаками, громом и землетрясениями. В этом отношении весьма интересна следующая история, которую мы находим в Катхасаритсагара[79].
В лесу Виндхья в северной области стояло одинокое дерево ашока, а под ним в озере располагался величественный дворец могучего царя нагов по имени Параватакша, владевшего бесценным мечом времен сражений богов и асуров. С целью завладеть этим мечом один аскет с помощью принца и его слуг бросил в воду заговоренное горчичное зернышко, очистив его, таким образом, от покрывавшей пыли, и принялся делать приношения с помощью чар подчиняющих змеев. И, силой своих заговоров, он победил такие препятствия, как землетрясения, облака и т. п. Затем из дерева ашока вышла небесная нимфа, бормоча заговоры и позванивая своими драгоценными украшениями и, подойдя к аскету, она пронзила его долгим взглядом любви. И вот, аскет потерял контроль над собой и забыл свои заговоры; прекрасная же, обняв его, вырвала из его рук сосуд подчинения. После этого змей Параватакша получил свою возможность и вышел из того дворца, подобно густому облаку в день гнева. Затем небесная нимфа исчезла, а аскет, обнаруживший, что обнимает ужасную змею с горящими глазами и страшно ревущую[80], умер от разрыва сердца. Уничтожив его, змей лег рядом с жуткими останками и проклял Мриганкадатта (принца) и его слуг за помощь аскету следующими словами: «Поскольку вы совершили то, что было совершенно не необходимо, придя сюда с этим человеком, на некоторое время вы будете разлучены». Затем змей исчез, а у всех их одновременно глаза застила тьма, и они также лишились возможности слышать звуки. И они немедленно пошли в различных направлениях, разделенные силой проклятья, хотя искали друг друга и выкликали имена близких.
Наги, портящие посевы, упоминаются в другом отрывке, где Сваямпрабха, царица асуров, живущих в земле Патала, «заручается обещанием (царя Мерудхваджа), что наги не будут портить посевы»[81]. Семь Патала ― подземный мир, «дом змеиной расы под покровом земли», а также ― асуров, «давным давно избежавших уничтожения в великой схватке между богами и асуров», бежавших в Патала и поселившихся там. Что касается нагов, проживающих в земле Патала, то мы можем прибегнуть к следующим отрывкам из Катхасаритсагара. «На самом дальнем берегу он установил победный столб и выглядел, как царь змей, поднявшийся из подземного мира и молящий о безопасности в Патала». «Ты не забыл, как он пошел в Патала и там женился на дочери нагов, чье имя было Сурупа?» Когда Кадру и Вината, две жены Кашьяпа, спорили о цвете лошадей Солнца, они договорились, что та, кто окажется неправой, станет рабой второй. Кадру, мать змей, склонила своих сыновей, чтобы те загрязнили лошадей Солнца, плюнув в них ядом; таким образом, они стали выглядеть черными, а не белыми, и Вината, мать Гаруда, царя птиц, была побеждена этой уловкой и стала рабой Кадру. Когда Гаруда пришел, чтобы освободить ее, змеи потребовали взамен нектар из молочного моря, который боги начали сбивать, и Гаруда пошел к молочному морю и проявил свою великую силу, дабы добыть нектар. «Тогда бог Вишну, довольный его мощью, соблаговолил сказать ему: „Я доволен тобой, выбери себе дар“. Гаруда же, рассерженный тем, что его мать превратили в рабыню, просил Вишну о следующем даре: „Да будут змеи моей пищей“. Вишну согласился, и Гаруда, получив нектар, пообещал Индре сделать так, что змеи не смогут его потребить. Он поставил нектар на постель из травы куша и пригласил змей отведать его после того, как они отпустят его мать. Те так и поступили, и Гаруда ушел с Вината, однако, когда змеи собирались попробовать нектар, сверху обрушился Индра и унес сосуд. Тогда змеи в отчаянии стали лизать ту кровать травы дарбха, надеясь, что на ней остались капли нектара, однако в результате их языки раздвоились, и так и остались навсегда. Излишняя алчность ни к чему хорошему не приводит. Змеи не получили нектара бессмертия, а их враг Гаруда, силой дара Вишну, стал налетать сверху и поедать их. И так повторялось снова и снова. И, покуда он так нападал на них, змеи в Патала были полумертвыми от страха, у женщин случались выкидыши, и вся змеиная раса стала на грань исчезновения. И Васуки, царь змей, видя его там ежедневно, счел, что змеиный мир разрушен единым ударом; затем, после размышления, он предпочел обратиться к Гаруде с непревзойденной мощью с призывом и заключить с ним следующее соглашение: „Я буду ежедневно посылать тебе одну змею на съедение, о, царь птиц, на гору, поднимающуюся из песка морского дня. Однако ты не должен поступать столь глупо, чтобы входить в Патала, ибо, уничтожив змеиный мир, ты сам расстроишь все свои планы“. Когда Васуки сказал ему это, Гаруда согласился и стал ежедневно поедать в том месте присланную ему змею, и этим неисчислимое количество змей нашли там свою смерть». Так рассказала змея, чья очередь была отправится на съедение к Гаруде, Джимутавахана, «сострадательной инкарнации бодхисаттвы», сыну Джимутакету, царя Видьядхара на горе Химават. И Джимутавахана, «эта сокровищница сострадания», счел, что он получил возможность предложить себя и этим спасти жизнь змеи. Он взошел на камень жертвоприношения и был унесен прочь Гарудой, который начал пожирать его на вершине горы. В тот момент с небес пролился дождь цветов, и Гаруда перестал есть, однако сам Джимутавахана попросил его продолжать. Тут подоспел змей, вместо которого он предложил себя, и закричал издалека: «Остановись, остановись, Гаруда, он ― не змея; я ― тот, кто предназначен для тебя!» Гаруда пришел в большое отчаяние и был готов даже броситься в огонь, чтобы очиститься от такой вины, однако он последовал совету Джимутавахана никогда более не есть змей и возродить тех, кого он уже пожрал. Богиня Гаури, пролив нектар на Джимутавахана, сделала его вновь целым и здоровым, а Гаруда принес с небес нектар бессмертия и побрызгал им по всему берегу моря. «От этого все змеи, (чьи кости лежали там), возродились целыми, а тот лес, кишевший различными змеиными племенами, стал походить на Патала, и все они пришли поклониться Джимутавахана, поскольку у них уже не было прошлого ужаса перед Гарудой»[82].
