Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Жизнь корпуса шла вполне установленным порядком; рабочее настроение царило в классах, в мастерских, где, особенно в переплетной, кадеты во внеучебное время приучались к работе, что многих потом очень выручило по выходе из корпуса.

За последние годы лазарет корпуса, расположенный во флигеле, где было размещено общежитие служащих, был прекрасно оборудован. Занимая несколько небольших комнат, с тщательно поддерживаемой чистотой, он был в ведении опытного детского врача д-ра В.А. Дербе-ка, которому помогали в работе и в наблюдении за больными фельдшер и сестра милосердия. Лазарет корпуса мог обслуживать обычные заболевания кадет, но во время серьезных эпидемий, чаще всего скарлатины, кадет отправляли в городскую, общественную больницу.

Пасха в этом году была поздняя – 5 мая. После заутрени и литургии в столовой корпуса состоялись обильные розговены. Воспитатели всегда разговлялись со своими отделениями.

В конце мая Белая Церковь и корпус принимали приехавшего из Праги известного русского историка, профессора Московского университета А.А. Кизеветтера и профессора Белградского университета А.В. Соловьева. Профессор Кизеветтер посетил несколько уроков в разных классах. Затем он прошел в зал, где был собран весь корпус, и там с необычайным блеском и горячей силой убеждения говорил о здоровых исторических силах, строивших нашу великую страну. Вся его блистательная импровизация дышала верой в возрождение России и в ее светлое и мощное будущее. А вечером в тот же день в театре «Бург» состоялось очень торжественное празднование «Дня русской культуры».

Корпусной праздник, в день святых Константина и Елены, был украшен в этом году приездом из Белграда поэтессы Е.М. Журавской, прочитавшей кадетам накануне праздника, после всенощной, ряд своих прекрасных стихотворений.

В день праздника, после обедни, состоялся на плацу перед корпусом молебен и обычный эффектный парад корпуса с выносом знамени. Последний раз на чужбине оно прошло по рядам крымских кадет и развевалось перед их строем. С обычной выправкой, молодцеватостью, под звуки своего прекрасного большого оркестра прошли три роты кадет перед директором корпуса, прибывшими на парад представителями местного гарнизона, многочисленными гостями; русская колония, институт, как всегда, любовались своими кадетами. Днем, после обеда, были гимнастические упражнения. Танцевальный вечер – обычно такой веселый, всегда красочный и оживленный, как нигде в эмиграции, – состояться не мог ввиду карантина (по поводу заболеваний в младшей роте). Кадеты были в этот день вечером в приехавшем в Белую Церковь интересном цирке с дрессированными зверями.

Матурные испытания девятого выпуска состоялись, как обычно, в июне месяце, при министерском представителе профессоре С.М. Кульбакине. Во время этих испытаний корпус понес тяжелую утрату в лице скончавшегося 18 июня от туберкулеза бывшего инспектора классов, а затем преподавателя математики, полковника Григория Константиновича Маслова. Матуру получили 26 кадет 8-го класса и свидетельство об окончании семи классов – 5 кадет.

Во время летних каникул, после ряда обычных местных экскурсий, вновь большая группа кадет (около 50 человек), под руководством генерала Враского и при двух воспитателях, совершила длительную (с 4-го по 26 августа) и очень интересную экскурсию на Адриатическое побережье. Главной целью экскурсии было – дать кадетам хороший отдых на морском побережье в течение трех недель при возможно лучшем питании. Поэтому экскурсия вылилась в дачное пребывание с морским купанием в местечке Игало (в Которской бухте). Оттуда был произведен ряд коротких прогулок в окрестности и объезд на пароходе Военно-морского ведомства Которской бухты и посещение прибрежных городов.

В это время в корпус из Белграда стали поступать недобрые вести о ближайшей судьбе корпуса. 3 августа пришли предварительные предположения о соединении Крымского кадетского корпуса и Русского в один, с расположением в Белой Церкви, на базе сохранения Крымского кадетского корпуса. Однако затем обстановка неожиданно изменилась, и 23 августа 1929 года временно исполнявший должность директора корпуса генерал Эльснер объявил следующие распоряжения в приказе по корпусу:

«Объявляю полученные мною предписания г. Заведующего Учебными заведениями от 20 августа за № 59947 и от августа 1-го за № 59988 с. г.

Учебный Совет, в заседании своем от 17 августа 1929 года, во исполнение предложения Державной комиссии от 23 июня 1929 года, постановил:

1. Ввиду сообщения Военного министерства Державной комиссии о надобности для Военного ведомства здания, ныне занимаемого Русским корпусом в Сараеве, признать, что существующие в настоящее время три кадетских корпуса, именно Крымский – в Белой Церкви, Донской Императора Александра III – в Горажде и Русский – в Сараеве, подлежат сведению в два корпуса с местонахождением первого в Белой Церкви и второго в Горажде и с присвоением корпусу в Белой Церкви названия «Первый Русский кадетский корпус» и корпусу в Горажде названия «Второй Русский Императора Александра III Донской кадетский корпус».

Означенную меру ввести с 1 сентября с. г.

2. Для кадет Первого Русского кадетского корпуса в Белой Церкви оставить форму Русского корпуса и для кадет Второго Русского Императора Александра III Донского кадетского корпуса в Горажде – прежнюю форму Донского Императора Александра III кадетского корпуса».

День 23 августа 1929 года сохранился в памяти тех 113 кадет, которые были в этот день в корпусе, как один из самых тяжелых дней в их жизни. Приказ, распределявший кадет по новым корпусам, прочитан. Медленно расходились кадеты по своим отделениям. Семья крымских кадет была расколота. Сто тридцать кадет, оставаясь в Белой Церкви, входили в состав Русского кадетского корпуса, и сто один кадет должны были уехать в Горажде в Донской кадетский корпус. Трудно сказать, кому было тяжелее: тем ли, которые, оставаясь в стенах своего корпуса, уже не были в нем хозяевами, или тем, которые через неделю должны были покинуть родное гнездо. Приводим воспоминание кадета пятого класса о последних днях существования корпуса:

«Приближался день 1 сентября, когда группа кадет, переведенных в Донской корпус, должна была покинуть Белую Церковь. Накануне вечером, перед прощальным ужином, выстроились в большом зале все кадеты, проводившие летние каникулы в корпусе. Строй стоял перед портретом генерала Врангеля, написанным во весь рост кадетом Титовым. Раздалась команда «Смирно». Все замерло. В зал вошел генерал-лейтенант Эльснер, временно исполнявший обязанности директора корпуса, в сопровождении офицеров-воспитателей и тех старших кадет, которые уже окончили корпус, но еще его не покинули. В полной тишине генерал обошел строй кадет, прощаясь с каждым из них за руку. После долгой паузы, с трудом поборов волнение, он обратился к кадетам с прощальным словом. На глазах у него стояли слезы. Кадеты плакали. Он говорил о свершившейся неправде, когда, вопреки здравому смыслу, закрыли тот корпус, который сохранил свое местоположение. Связи оказались выше справедливости. Повернувшись к портрету генерала Врангеля, он добавил: «Если бы наш основатель был жив, он никогда бы этого не допустил». Генерал просил кадет не ронять достоинство крымского кадета в других корпусах и стойко, как подобает военным, вынести этот удар.

После ужина с крюшоном кадеты долго задержались в зале. Никто не мог спать в эту последнюю ночь. Наступал рассвет, а с ним и последний день жизни корпуса. После раннего завтрака уезжавшие кадеты были построены с вещами в коридоре второй роты. Полковник Колосовский[596] и капитан Маевский[597], сопровождавшие кадет в поездке, приняли команду и приказали вице-фельдфебелю Лазареву вести кадет на вокзал, к поезду, уходившему из Белой Церкви в 11 часов 30 минут дня. Уезжавших провожали почти все остававшиеся кадеты, офицеры и преподаватели корпуса с семьями и группа донских институток. Подойдя к окнам вагона, провожавшие старались облегчить эти последние минуты. Поезд медленно двинулся. Уже не слышно напутственных пожеланий. Видно только, как широким крестом, по-родительски, благословляют кадет их офицеры-воспитатели. А вдали, на горизонте, в зеленой гуще деревьев, еще долго виднелись стены нашего родного корпуса».

К 1 сентября 1929 года Крымский кадетский корпус прекращал свою жизнь в эмиграции. Временно исполнявший должность директора корпуса генерал Эльснер 31 августа 1929 года отдал последний приказ (№ 243) по Крымскому кадетскому корпусу и закончил его следующими словами:

«Сегодня Крымский кадетский корпус прекращает свое существование; прекращает жизнь учреждение, созданное в Крыму волей генерала Врангеля в последний период героической борьбы белых армий с разрушителями Великой России, учреждение, объединившее в себе остатки разогнанных и разрозненных большевиками русских кадетских корпусов.

За 9 лет своего существования Крымский кадетский корпус выпустил с вполне законченным образованием 616 русских юношей, беззаветно любящих свою многострадальную Родину, гордых сознанием принадлежности к Великому Русскому народу, преданных своему долгу, сильных духом единения и взаимной поддержки, обладающих качествами, отличавшими старую доблестную русскую армию.

Весь педагогический состав Крымского кадетского корпуса с чувством глубокого удовлетворения может оглянуться на результаты своего тяжелого и необычайного по своим условиям труда. А кадеты-крымцы пусть с высоко поднятой головой войдут в родные для них семьи новых кадетских корпусов, чтобы, нося на плечах новые погоны, в тесном единении со своими новыми товарищами продолжать подготовку свою к служению своей родной матери-России».

Численный состав корпуса на 23 августа 1929 года был следующим:

Девять лет жизни очень маленький срок для развития учебного заведения при нормальных условиях, а тем более для школы, которой приходилось формироваться и существовать в нечеловеческие годы русской истории. Это были годы, пожалуй, единственной в истории цивилизованного мира попытки прервать течение духовной мысли и традиции всей нации и привить ей чужеродные идеи путем создания пресловутого «нового» человека. В свете этой борьбы школа должна была не только дать образование скитавшейся по бездорожью русской молодежи, но и создать культуру, на почве которой могло бы вырасти интеллектуально сильное поколение, способное бороться за духовные ценности своего народа. Крымский кадетский корпус задачу эту успешно выполнил. Он поднял из пепла русской смуты поколение молодежи, внесшей впоследствии свой вклад в творчество русского дела за рубежом.

Мы не будем повторять здесь о тех реальных прекрасных результатах его работы, которые были отмечены в только что приведенном последнем приказе по корпусу и которые говорят сами за себя: 616 молодых людей с законченным средним образованием. Более 150 окончили высшие школы и 140 получили военное образование. Более важным является тот факт, что корпус за эти 9 лет стал не безличной школой, дающей образование случайным лицам, а русским военно-учебным заведением, со своим лицом, со своей оригинальной жизнью, и успел приобрести и друзей и врагов, то есть жил и делал свое дело по разуму и совести. Персоналу корпуса приходилось иногда противостоять сильному давлению противников системы кадетского воспитания из среды влиятельных руководителей Державной комиссии, под чьим ведомством находились корпуса. Эта группа лиц стремилась создать из корпусов русские реальные школы. Кадетский корпус, конечно, прежде всего реальная школа с интернатом, но в то же время это непременно и родной дом. Это школа товарищества, благородства, воинского духа, готовящая верных, физически развитых будущих слуг своей Родины. Идеал этот, видимо, был чужд его противникам.