Смерть Мао Цзэдуна

Чэнь И, выражая мнение многих в армии, говорил: «Если утверждать, что наша Освободительная армия сражалась под командованием «большого милитариста», то как тогда можно объяснить то, что Народная освободительная армия одержала великую победу?»

Таким образом Чэнь И доводил до сведения Мао Цзэдуна, что ему, рано или поздно, придется считаться с высшими военачальниками, особенно в том случае, если активисты «культурной революции» будут посягать на их власть и положение. Чэнь И, ссылаясь на авторитет Чжу Дэ, предупреждал, что военачальники могут объединиться перед грозящей им опасностью и что их необходимо оставить в покое, они не должны служить мишенью «культурной революции». Таким образом, и Чжу Дэ, и Чэнь И практически предупреждали, что армию, военачальников надо оставить в покое, не вовлекать в «культурную революцию», ибо такие попытки могут иметь самые серьезные последствия. Одновременно Чжу Дэ, да и Чэнь И намекали на возможность договоренности: Мао Цзэдун не затронет армию, а военачальники не будут мешать Мао Цзэдуну устранять «штатских» старых руководителей. По сути, ситуация в КНР тогда развивалась в соответствии с этим компромиссом.

Кан Кэцин в то время много раз вытаскивали на митинги, где «вели против нее борьбу», критиковали и осуждали ее, требуя: «Ты должна честно и откровенно рассказать о своих преступлениях в качестве идущей по капиталистическому пути! Ты также должна честно и откровенно рассказать о преступлениях Чжу Дэ против партии, против председателя Мао Цзэдуна!»

Кан Кэцин с высоко поднятой головой холодно отвечала: «Никакая я не «идущая по капиталистическому пути»; я не выступала ни против партии, ни против председателя Мао Цзэдуна. Старый главком Чжу Дэ вместе с председателем Мао Цзэдуном сражался десятки лет, это его старый боевой соратник. Он-то тем более никак не может выступать против председателя Мао Цзэдуна».

«Тогда ты скажи: с кем встретился председатель Мао Цзэдун в горах Цзинганшань, ведь с заместителем председателя Линь Бяо, верно?»

Кан Кэцин отрицательно качала головой: «Это не так, это не факт. С председателем Мао Цзэдуном в горах Цзинганшань встретились войска, которые товарищи Чжу Дэ и Чэнь И привели туда после восстания в южной части провинции Хунань. Так распорядилась история. Никому не удастся ее переиначить».

В ответ неслись крики: «Она не искренна! Она не искренна!»

Это весьма показательная картина. Мао Цзэдун позволил организовать массовую кампанию критики Чжу Дэ и его супруги. В данном случае предпринималась попытка испытать Кан Кэцин на прочность. Попытка эта должна была заведомо провалиться.

При этом Мао Цзэдун не разрешил даже пальцем тронуть Кан Кэцин, не говоря уже о Чжу Дэ. Все ограничивалось «громкими криками». Чжу Дэ и Кан Кэцин это прекрасно чувствовали. Они не подвергались репрессиям во время «культурной революции», продолжали жить в своем доме в «китайском Кремле», в Чжуннаньхае.

В апреле 1969 г. состоялся IX съезд КПК. В результате съезда Мао Цзэдун продолжал занимать пост председателя ЦК партии. Линь Бяо стал его единственным заместителем и преемником, Чэнь Бода и Кан Шэн — членами постоянного комитета политбюро ЦК партии; Цзян Цин, Е Цюнь — членами политбюро ЦК КПК. Одним словом, выдвиженцы «культурной революции» заняли более половины мест в политбюро ЦК партии.

Во время съезда у Чжу Дэ обострился трахеит, но выдвиженцы «культурной революции» вынуждали его выступить с самокритикой.

Однажды во время съезда Чжу Дэ, возвратившись домой, спросил Кан Кэцин, известны ли ей имена У Фасяня (в то время командующий ВВС НОАК), Цю Хойцзо (начальник главного управления тыла НОАК), Ли Цзопэна (командующий ВМС НОАК). Кан Кэцин смогла вспомнить лишь Ли Цзопэна, который когда-то служил в отделении охраны при Чжу Дэ. Чжу Дэ сказал, что все они теперь такие «левые», что с ними «просто сладу нет».

Действительно, все они, теперь подчиненные Линь Бяо, активно действовали, пытаясь захватить власть в вооруженных силах.

Во время съезда Чжу Дэ чувствовал себя неважно, ему было много лет, и он был простужен, однако он, очевидно, предпочитал ссылаться на недомогания, дабы не вовлекаться в политическую борьбу на съезде. В его поведении во время «культурной революции» ясно просматривалось желание «пересидеть», «переждать» опасное время. Чжу Дэ понимал, что всякая политическая кампания когда-то заканчивается, он надеялся, что ситуация рано или поздно изменится.

На следующий день после завершения съезда секретарь сторонника Линь Бяо Хуан Юншэна, занявшего пост начальника генерального штаба НОАК, передал «строгий приказ»: Чжу Дэ, Дун Биу, Ли Фучунь, Не Жунчжэнь, Чэнь И, Е Цзяньин, Ли Сяньнянь, Сюй Сянцянь должны были «со всей искренностью поведать о своих преступлениях перед партией».

«Не стоит обращать внимания!» — отреагировал на это Чжу Дэ.

Это свидетельствует о том, что Мао Цзэдун попустительствовал активистам «культурной революции», позволял им делать «громкие и пугающие» заявления, но на практике не допускал никаких действий, в частности, в отношении Чжу Дэ.

18 октября 1969 г. Мао Цзэдун отдал «приказ номер один» о высылке из Пекина в различные районы страны ряда старых руководителей. Линь Бяо в этой связи говорил о «рассредоточении» «старых оппортунистов». Эта мера обосновывалась мнением Мао Цзэдуна о том, что наша страна якобы способна нанести внезапный ядерный удар по Китаю, а потому следовало готовиться к войне. Говорилось также и о необходимости обеспечить безопасность этих лиц. На самом деле их рассредоточили, чтобы содержать каждого из них отдельно и установить контроль над их деятельностью.

Кан Кэцин спросила Чжу Дэ: «Что, действительно собираются воевать?»

Чжу Дэ улыбнулся: «Война — это не детская забава, когда можно бросаться в драку без подготовки. Перед началом войны обязательно бывают предзнаменования, бывает очень много признаков, которые свидетельствуют о ней. Однако в настоящее время совсем не видно никаких признаков войны. Как говорится: “Мысли хозяина пира не вином заняты”!»

Чжу Дэ, безусловно, был военным стратегом, он не принял мысль Мао Цзэдуна о военной угрозе Китаю с нашей стороны. Мао Цзэдун в ходе «культурной революции» активно навязывал партии, армии установку на то, что война континентального Китая против нашей страны не только допустима, но и неизбежна, ибо наша страна — военный враг Китая, и посему население КНР должно так относиться к нам и к нашей стране, что с нашей стороны Китаю якобы грозит молниеносная ядерная война и поэтому следует готовиться к войне против нашей страны. Чжу Дэ не был согласен с этими идеями Мао Цзэдуна, он никогда не был врагом нашей страны. В этом он в корне расходился с Мао Цзэдуном и Чжоу Эньлаем.

Итак, в соответствии с «приказом номер один» Чэнь И отправляли в Шицзячжуан, Сюй Сянцяня в Кайфэн, Е Цзяньина в Хунань, Тань Чжэньлиня в Гуйлинь а Чжу Дэ, Дун Биу, Ли Фучуня в Гуанчжоу. Приказ должны были выполнить до 20 октября 1969 г.

Кстати, именно 20 октября 1969 г. в Пекине должны были начаться переговоры с нашей делегацией по пограничным вопросам. Мао Цзэдун был убежден в том, что наша страна намеренно направила высокую делегацию в Пекин, чтобы усыпить бдительность руководителей КПК и КНР и нанести ядерный удар по Пекину, уничтожив всех руководителей Китая, а заодно и свою делегацию. Этим Мао Цзэдун обосновывал необходимость удаления старых руководителей из Пекина. На самом деле он опасался концентрации в одном городе подвергавшихся критике старых руководителей.

В это время Кан Кэцин «прорабатывали» на ее службе. Чжу Дэ позвонил ей и сказал, что она должна выехать вместе с ним. Кан Кэцин ответила, что не может покинуть свое учреждение без согласия «военпреда». Чжу Дэ не мог дозвониться этому «военпреду», поэтому он обратился к Чжоу Эньлаю, и Кан Кэцин смогла вернуться домой.

20 октября 1969 г. восьмидесятитрехлетний Чжу Дэ с супругой и Дун Биу прилетели на пассажирском самолете в Гуанчжоу.

Чжу Дэ было решено отправить дальше — в Цунхуа — известный курорт с теплыми минеральными водами.

Более девяти месяцев он находился там в изоляции и одиночестве. В отличие от Дэн Сяопина, ему не разрешали, например, посетить даже соседний завод. Прогулки были ограничены дорожкой возле дома. Персоналу было запрещено даже выдавать ему газету. Одним словом, это было нечто «хуже, чем домашний арест».

В эти дни сторонники Линь Бяо в Гуанчжоу утверждали на собраниях, что Чжу Дэ «всегда шел вразрез с мнением председателя Мао Цзэдуна».

Этот «домашний арест» продолжался до августа 1970 г., когда Чжу Дэ смог вернуться в Пекин, что было связано с тем, что Мао Цзэдун начал активную борьбу против Линь Бяо и его сторонников и старался налаживать отношения со старыми и авторитетными военачальниками.

После гибели Линь Бяо в авиационной катастрофе на территории Монголии 13 сентября 1971 г. Чжу Дэ направил Мао Цзэдуну письмо, в котором писал, что из соответствующих документов узнал о «попытках» Линь Бяо и иже с ним «погубить» Мао Цзэдуна и «возмущен» этим: «Линь Бяо — это самая опасная «бомба замедленного действия», находившаяся рядом с председателем Мао Цзэдуном; и то, что она взорвалась сама, это хорошо, потому что благодаря этому наша партия стала еще более чистой, еще более великой».

С этого времени положение Чжу Дэ начало изменяться, прекратились нападки на него в средствах массовой информации.

В октябре 1972 г. Чжу Дэ посетил Шицзиншаньский металлургический комбинат в окрестностях Пекина. Его первыми словами были: «Я приехал учиться у вас».

Чжу Дэ дотошно интересовался, сколько на заводе старых рабочих. Ему ответили, что их более 300 человек. А в процентном отношении? Около 30%.

Чжу Дэ кивнул: «Ну, что же. Это не так уж мало. У старых рабочих очень высокая политическая сознательность. Богатый практический опыт. Вам надо непременно активно использовать старых рабочих».

Затем он спросил, сколько на заводе инженеров и техников, каково их настроение, какие трудности у них в быту и на работе.

Чжу Дэ сказал руководителям комбината: «Без интеллигенции осуществить модернизацию невозможно. Если мы хотим в достаточно крупных масштабах повысить эффективность производства, если хотим добывать нефть, покорять космос, если мы действительно хотим обеспечить безопасность государства... разве все это можно сделать в опоре только на серп и молот, на большие мечи и длинные пики? Так дело не пойдет! Необходимо опираться на науку и технику. Поэтому интеллигенция — это драгоценное достояние нашего государства! Вы непременно должны с уважением относиться к интеллигентам, оберегать их, ни в коем случае не допускать, чтобы их презирали или изгоняли».

Несмотря на то что Чжу Дэ было тогда 86 лет, он ознакомился со всем циклом производства, заметив при этом, что «мы должны обладать волей и желанием догнать и перегнать империализм».

Отметим, что при первой же возможности сделать публичные заявления Чжу Дэ подчеркнул две мысли: во-первых, он проявил уважение к знаниям, к их носителям, к интеллигенции; во-вторых, он выступал за выход на современный уровень в опоре на науку и технику, выступал за развитие производства. И то и другое заявление шли вразрез с общим направлением политики, которую проводил Мао Цзэдун во время «культурной революции».