Смерть Мао Цзэдуна

Людей на площади становилось все больше. Из «командного пункта» последовала команда теснить демонстрантов одновременно с южной и с северной сторон площади. Полицейским удалось отделить улицу Чанъаньцзе от площади Тяньаньмэнь, практически разделив площадь на две части. Люди продолжали прибывать с южной стороны. На лестнице, ведущей к восточным дверям Дома ВСНП, вспыхивали потасовки. Люди обращались к солдатам с призывами не выступать против своих отцов и матерей, против народа.

Потом раздались предложения пойти к «командному пункту».

Ополченцы и полицейские попытались сдержать демонстрантов. Раздались критики: «Долой штрейкбрехеров!»; «Долой Таракана!» («Тараканом» тогда называли Чжан Чуньцяо.) Ополченцы дрогнули. Люди бросились к дверям дома. В дверях образовалась пробка. Ею воспользовались солдаты и перекрыли вход в здание. Демонстранты стали растаскивать солдат.

Затем они выдвинули ультиматум: если им не позволяют войти в здание, то они выделяют делегацию для переговоров и дают десять минут на размышление.

Ответа не последовало. Делегаты нашлись. Солдаты предложили им ползти по их плечам и головам в здание «командного пункта».

В здании на втором этаже делегацию попытались обмануть. Какие-то женщины стали говорить, что в доме нет никого, кроме женщин и детей, и что от шума проснулись и заплакали дети.

Делегаты настаивали на своем.

Руководители «командного пункта» связались с центром. Начальство было в затруднении. Пойти на переговоры означало признание демонстрантов и их представителей легитимными. Не пойти на переговоры нельзя, так как здание окружено слишком большой толпой.

И тогда один военный стал твердить, что в доме нет никаких венков.

Делегация выдвинула три требования: вернуть все венки, выпустить всех арестованных, гарантировать право людей на выражение уважения к памяти Чжоу Эньлая.

Однако делегатам пришлось возвратиться ни с чем.

В одном из легковых автомобилей обнаружили руководителя «командного пункта», машину перевернули. В 12 часов 58 минут она загорелась. Появились две пожарные машины, но их не подпустили к горевшей автомашине.

Дым стлался над площадью. В городе поползли слухи, что там что-то случилось. Людей на площади стало больше.

Чжан Чуньцяо, в это время скрытно прибывший в Дом ВСНП, через окно наблюдал за происходящим на площади.

В 14 часов 55 минут на площадь приехала автомашина с хлебом для народных ополченцев. В толпе начался ропот: «Мы тут без крошки во рту с раннего утра, а им привозят хлеб, чтобы они потом нас избивали». Из машины все выбросили, а ее подожгли. Затем были сожжены и два джипа «командного пункта», а заодно и велосипеды, стоявшие около него.

Для усиления охраны «командного пункта» были брошены дополнительные силы из ополченцев и полицейских. Демонстранты продолжали требовать: «Верните венки! Верните наших соратников!» И в это время из здания вышел человек, принял вызывающую позу и, размахивая руками, прокричал: «У меня тут нет никаких венков, а вы убирайтесь, и поскорее!»

Несколько молодых людей забрались на крышу общественного туалета, который находился сбоку от «командного пункта», заглянули на его задний двор и увидели, что там лежит множество венков. Тогда они закричали: «Он врет! Он врет!»

Люди в гневе бросились к «командному пункту». Его охрана пустила в ход пожарные рукава под тем предлогом, что надо погасить полыхающие автомашины. Струи воды сбили нескольких демонстрантов.

Однако другие смогли ворваться в здание. Через некоторое время вынесли несколько больших венков и под аплодисменты установили возле памятника в центре площади.

В 17 часов 04 минуты здание загорелось.

У памятника погибшим героям вывешивались новые лозунги, призывы, стихи: «Китай — это уже больше не Китай прошлых времен; народ больше не удастся дурачить; феодальное общество времен циньского императора уже кануло в вечность, и вернуть его не удастся; мы же верим в марксизм-ленинизм. И пусть все эти личности, кромсающие марксизм-ленинизм и мнящие себя учеными, катятся ко всем чертям!»

Властями был составлен план действий, которые именовались «контрударом», для чего в парке Сунь Ятсена был создан новый командный пункт народного ополчения, а в 28-й средней школе западный штаб управления общественной безопасности. Для операции сконцентрировали 50 тысяч народных ополченцев и 3 тысячи народных полицейских; кроме того, командование пекинского гарнизона выделило 5 батальонов солдат. Все эти силы были сосредоточены вокруг площади Тяньаньмэнь.

Во второй половине дня вдоль стены у ворот Тяньаньмэнь появились пять цепей народных ополченцев, это отрезало людям, находившимся на площади, выход на север. Полиция блокировала выход на юг и на юго-восток. Это была проводившаяся в широких масштабах подготовка к подавлению протеста. Но люди не испугались.

Уже после 17 часов протестующие снова ворвались в «командный пункт», выбросили находившееся там имущество и подожгли его. В 17 часов 45 минут запылал огонь в обоих крыльях здания.

Для людей на площади, более того, для тех пекинцев, которые видели, что на площади что-то горит, это напоминало то, что происходило во время движения 4 мая 1919 г.

Тогда, полвека тому назад, граждане, протестуя, сожгли строение, известное как «Цао цзя лоу», или «Дом семьи Цао». Тогда, проявляя ненависть к империалистам и их прихвостням, сожгли жилище национального предателя Цао Жулиня. Его обвиняли в том, что он после Первой мировой войны предал интересы Китая, пошел на поводу стран Запада и передал китайскую провинцию Шаньдун под власть японцев.

Теперь, пятьдесят лет спустя, китайцы, испытывая ненависть теперь уже к тому, что они в то время называли современным самодержавием, современным абсолютизмом, который можно называть «социалистическим самодержавием» или «социалистическим абсолютизмом», сожгли «объединенный командный пункт» — центр подавления народного протеста.

Действия толпы были спровоцированы «четверкой». Важно отметить, что у протестующих не было оружия, им было необходимо выразить протест. Люди изверились, исчезли иллюзии в отношении активистов «культурной революции. Тысячи демонстрантов, находившихся на площади, были согласны с этими действиями. Никто из них не бросился тушить огонь.

Огонь, который 5 апреля 1976 г. сжег «командный пункт» «четверки», по сути дела, испепелил надежды Чжан Чуньцяо стать премьером Госсовета КНР, Цзян Цин «сесть на трон императрицы», не позволил Китаю откатиться к феодальному абсолютизму. Это был удар по современному абсолютизму. Именно так в КНР со временем расценили происходившие тогда события.

В ночь с 5 на 6 апреля произошло кровавое подавление народного протеста по форме против действий «четверки», запрещавшей проявлять уважение к памяти Чжоу Эньлая, а по сути — против того, что творили Мао Цзэдун и его приверженцы, особенно в ходе «культурной революции».

5 апреля 1976 г. в 18 часов 30 минут из всех громкоговорителей на площади прозвучали слова: «В последние дни... горстка лиц, имеющих неблаговидные замыслы, использовала день поминовения усопших для того, чтобы намеренно создать инцидент политического характера... Они тщетно попытались изменить общее направление развития ситуации в стране, для которого характерны критика ревизионистской линии, которой занимается это не желающее исправляться и раскаиваться лицо, идущее по капиталистическому пути, а также нанесение контрудара по правому уклону пересмотра дел. Мы обязаны со всей ясностью разглядеть реакционную суть этого политического инцидента, выявить его заговорщическую суть, повысить революционную бдительность, не попасться на удочку... Сегодня нашлись подрывные элементы, которые устроили беспорядки на площади Тяньаньмэнь; они занимались контрреволюционной подрывной деятельностью. Все те, кто принадлежит к революционным массам, должны немедленно покинуть площадь и не поддаваться на их обман». Это обращение передавалось многократно.

Итак, не называя имен Дэн Сяопина и других старых руководителей, их обвиняли в том, что они осуществляют «ревизионистскую» линию, а также желают пересмотреть дела тех, кого репрессировали во время «культурной революции».

Иными словами, было сказано прямо: десять лет «культурной революции» оказались под угрозой, потому что прежние руководители продолжали настаивать на правильности своей политики и требовали реабилитировать наказанных во время «культурной революции».

Власти КПК и КНР пытались убедить демонстрантов в том, что они, власти, защищают интересы широких масс, страдавших от политики и произвола старой партийной номенклатуры. Заодно намекали на то, что старая номенклатура подражала «ревизионистам», иностранцам, то есть действовала по примеру СССР.

Около 20 часов солдаты пекинского гарнизона схватили более двух десятков молодых людей и отправили их в управление общественной безопасности, в тюрьму.

Большинство людей ушли с площади Тяньаньмэнь. Но были и такие, кто пришел на площадь, хотя было ясно, что власти вот-вот начнут действовать.

К 21 часу около памятника осталось около двухсот—трехсот человек. К самому памятнику были прикреплены одиннадцать венков и портрет Чжоу Эньлая.

В 21 час 29 минут из «командного пункта» последовал приказ начать подавление протеста. Действия сил подавления, правда, оказались несогласованными, поэтому часть протестующих смогла ускользнуть. Толпа начала таять. В «командном пункте» забеспокоились.

В этот момент от западной части ворот Тяньаньмэнь народные полицейские (641 полицейский) бросились к памятнику и окружили остававшихся там людей. Внезапно на площади погас свет; а потом все фонари вспыхнули. Полицейские дубинами, ремнями стали избивать всех без разбора. В облаву попали и те, кто пришел переписать стихи и надписи у памятника, и те, кто возвращался домой с работы. Всех их жестоко избили. Били ногами. Людей арестовывали, надевали наручники, отправляли в участки.

На следующий день на площади побывали тысячи молодых людей. Настроение было мрачным, люди были подавлены произошедшим накануне.

6 апреля вечером площадь была закрыта для проезда и прохода. Массовые демонстрации были прекращены.

Подавив массовый протест, выдвиженцы «культурной революции» немедленно приступили к решению своей следующей задачи: устранение из руководства партии Дэн Сяопина.

Вечером 6 апреля состоялось совещание в Доме ВСНП. Чжан Чуньцяо при этом заявил, что события на площади носили «контрреволюционный характер»; причем демонстранты поддерживали Дэн Сяопина. По мнению Чжан Чуньцяо, Дэн Сяопин «главарь» тех, кто участвовал в событиях. Яо Вэньюань предложил развернуть кампанию «критики Дэн Сяопина»; при этом особо подчеркнул, что в ее ходе не следует называть Дэн Сяопина «товарищем». На совещании выступали Цзян Цин и Ван Хунвэнь.

В первой половине дня 7 апреля выработали трактовку событий на Тяньаньмэнь, предназначенную для прессы.

Вечером того же дня этот документ был распространен по радио по всей стране. Было подчеркнуто, что «вопрос о Дэн Сяопине уже перерос в проблему, относящуюся к категории антагонистических противоречий», что необходимо «лишить Дэн Сяопина всех постов и в партии и вне ее».