Смерть Мао Цзэдуна

В 1974 г. была развернута массовая кампания под лозунгами, «Критиковать Линь Бяо — критиковать Конфуция», а также «Критиковать легизм — критиковать конфуцианство или подвергать критике последователей легизма и конфуцианства». При этом под легизмом имелось в виду якобы существовавшее намерение Чжоу Эньлая единолично управлять унифицированным административным аппаратом; а под конфуцианством понималось приписывавшееся Чжоу Эньлаю стремление фактически править страной при якобы практически бездействующем и слабом ее правителе, Мао Цзэдуне.

Эти призывы трактовались тогда как атака на Чжоу Эньлая. Появились требования «схватить и вытащить» «современного самого крупного конфуцианца» и раскритиковать «конфуцианца, который занимает пост главного министра».

Это действительно были нападки на Чжоу Эньлая. Однако имя его и в этом случае не было названо, что важно для анализа реальной ситуации в руководстве КПК.

Мао Цзэдун позволил прозвучать такой критике тогда, когда Чжоу Эньлай уже был смертельно болен и находился под наблюдением врачей.

Конечно, это не способствовало продлению жизни Чжоу Эньлая, что Мао Цзэдун, конечно же, учитывал и не возражал против ускорения хода событий; возможно, он даже думал о том, что ему нужно пережить Чжоу Эньлая или, во всяком случае, предпринять такие действия, которые обеспечат продолжение его курса новыми политиками, оставив Чжоу Эньлая в положении того, кто так и не сумел оправдаться перед лицом многочисленных критических выступлений. Сделал Мао Цзэдун все это и на всякий случай, чтобы при необходимости предпринять любые шаги. В то же время и это не привело тогда, в 1974 г., к смещению Чжоу Эньлая с поста премьера Госсовета КНР.

Мао Цзэдун предпринял меры для того, чтобы сохранить и после смерти Чжоу Эньлая такую структуру власти, при которой он сам находился бы на ее вершине, обладал неограниченными полномочиями, а его подчиненные были бы разделены на два противостоящих лагеря, каждый из которых находился бы в полной зависимости от него и апеллировал бы к нему как к высшему арбитру.

В январе 1975 г. на пленуме ЦК КПК Дэн Сяопин стал заместителем председателя ЦК партии и членом постоянного комитета его политбюро. Затем на сессии ВСНП Дэн Сяопин был назначен заместителем премьера Госсовета КНР. При этом Мао Цзэдун определил, что в отсутствие Чжоу Эньлая именно Дэн Сяопин будет ведать повседневной работой по руководству ЦК партии и правительством КНР. Таким образом, при еще живом Чжоу Эньлае Мао Цзэдун выдвинул «Чжоу Эньлая номер два», Дэн Сяопина.

Важно отметить, что Дэн Сяопин заменил Чжоу Эньлая в роли посредника между Мао Цзэдуном и старыми маршалами. Упоминавшиеся военачальники, понимая, что Чжоу Эньлай умирает, были согласны вместо него иметь именно Дэн Сяопина. Этим в значительной степени объясняется сам феномен Дэн Сяопина как непотопляемого даже во время «культурной революции» политика.

Дэн Сяопин активно принялся за работу, за налаживание экономики, а также за ограничение власти выдвиженцев «культурной революции».

Но, выдвинув Дэн Сяопина, Мао Цзэдун оставил в руках у его противников в качестве ограничителя деятельности Дэна, в частности, идеологическую работу и пропаганду, в том числе и пропаганду в вооруженных силах.

Вполне очевидно, что с санкции того же Мао Цзэдуна они вскоре развернули кампанию под лозунгом критики романа «Речные заводи». Конечно же, как и всегда при правлении Мао Цзэдуна, это была не более чем вывеска. В соответствии с традициями сохраняли лицо, не называя вещи своими именами. Речь шла как будто бы о древности или о выдуманных событиях, на самом же деле имелись в виду реальные люди и события сегодняшнего дня.

Цзян Цин начала заявлять, что в Госсовете КНР «некие мироеды пролезли в правительство», что подобно тому, как один из персонажей «Речных заводей» Сун Цзян вознамерился ограничить деятельность другого персонажа Чао Гая, в настоящее время кое-кто хотел бы ограничить деятельность Мао Цзэдуна. Это был явный намек на Дэн Сяопина, да и на умиравшего Чжоу Эньлая.

В конце 1975 г. выдвиженцы «культурной революции» начали новую кампанию, которая была названа «великой дискуссией по вопросу о революции в сфере образования». При этом требовали «нанести контрудар по тем представителям правого уклона, которые стремились по новому взглянуть на дела периода культурной революции», добиваясь пересмотра дел репрессированных в ходе «культурной революции». Утверждалось, что «так называемые старые руководители — это внешне, так сказать, «фракция демократов», а по сути, это «фракция идущих по капиталистическому пути». Выдвиженцы «культурной революции» снова подводили Мао Цзэдуна к решению об окончательном устранении старых руководителей из руководства партии как основного объекта, против которого сам Мао Цзэдун и начал дело, которое он считал главным в своей жизни, — «культурную революцию».

В этой ситуации едва начавшее выправляться положение в экономике снова ухудшилось. Промышленность работала без плана, производительность труда упала, качество продукции стало плохим, оборудованию промышленных предприятий наносился громадный ущерб, непрерывно возникали серьезные аварии, производство повсеместно останавливалось. Имели место невыплаты зарплаты. Большой ущерб был нанесен внешней торговле. Бюджет не был сбалансирован. На железных дорогах образовывались пробки, скопления грузов. Пассажирские поезда ходили с опозданиями. Процветали коррупция, взяточничество. В провинцию Сычуань, которая считалась «житницей страны», пришлось завозить зерно.

В целом к 1976 г. в стране сложилась небывало тяжелая ситуация.

И в это время 8 января 1976 г. умер Чжоу Эньлай. Его смерть была многими воспринята как тяжелая утрата. Люди воспользовались этим, чтобы выразить свою скорбь в знак протеста против практики «культурной революции». Имя Чжоу Эньлая стало противопоставляться практически всему тому, что осуществлял во время «культурной революции» «штаб» Мао Цзэдуна.

У людей просто не было другой возможности выразить свое отрицательное отношение и к «культурной революции», и к Мао Цзэдуну и его политике, которые привели к гибели миллионов и миллионов людей и довели страну до грани краха. Именно так нужно было воспринимать появившийся тогда лозунг: «Наш дорогой премьер, ты будешь вечно жить в наших сердцах». Миллионы жителей столицы приходили с траурными венками к памятнику павшим героям народной революции на главной площади Пекина.

В свою очередь, выдвиженцы «культурной революции» бурно радовались смерти Чжоу Эньлая. Они устраивали концерты известных артистов, смеялись, пели и танцевали. Одновременно они старались сдержать выражение скорби по усопшему Чжоу Эньлаю. Появились указания, запрещавшие носить черные траурные повязки, белые траурные цветы, не разрешалось устраивать специально отведенные для выражения скорби места, а также проводить траурные митинги. Не дозволяли писать статьи с выражением горестных чувств. В дни траура в печати была опубликована статья под заголовком «Превратим широкую дискуссию в великие перемены», что означало желание добиться изменений в пользу выдвиженцев «культурной революции», использовать возможности, открывшиеся после смерти Чжоу Эньлая. Звучали призывы «добиться смены династии», требовали свергнуть всех старых кадровых работников: от ЦК партии до местных органов власти. Одновременно призывали критиковать Дэн Сяопина и все то, что он делал, замещая Чжоу Эньлая.

Даже цветовая гамма документального кинофильма о похоронах Чжоу Эньлая давала понять подлинное отношение выдвиженцев «культурной революции» к Чжоу Эньлаю. Заставка фильма была выдержана в гоминьдановских, сине-белых цветах. Это был прозрачный намек на вероятную близость Чжоу Эньлая не к КПК и к ее красному цвету, а к Гоминьдану. Прощание с Чжоу Эньлаем было показано как вынужденное и формальное, а очередь людей к палате больницы, где было помещено его тело, была намеренно показана, как жидкая цепочка людей на пронизывающем ветру и в пустом дворе. В церемонии прощания не было ничего от пиетета перед одним из главных руководителей партии и государства.

Все это было одной громадной провокацией в масштабах страны, направленной на то, чтобы люди, выражавшие скорбь и протест, начали так выражать свои чувства, чтобы это можно было представить в докладе Мао Цзэдуну как попытку бунта, государственного переворота, угрозы для КПК и КНР.

Массовое выражение скорби в связи с кончиной Чжоу Эньлая, по сути, было свидетельством того, что у людей лопалось терпение, и они видели в выдвиженцах «культурной революции» корень зла, источник своих десятилетних бед и несчастий.

В создавшейся обстановке, особенно в связи с тем, что в стране царило ожидание смерти Мао Цзэдуна, неясное ощущение возможности как-то выразить накопившийся протест, взрыв возмущения был, очевидно, неминуем.

Все началось с дацзыбао (сообщений, политических заявлений, написанных от руки крупными иероглифами) или открытых обращений, и предназначенных для вывешивания на видных местах.

В одном из них, появившемся в Пекине и написанном в провинции Хэйлунцзян в первой половине февраля 1976 г., говорилось о «горстке лжемарксистов, которые пролезли на важные руководящие посты и прикинулись стопроцентными большевиками, выступали якобы под красным знаменем, но, по сути дела, против красного знамени». Их осуждали за то, что они «объявляли контрреволюционером» всякого, кто проявлял хотя бы малую толику инакомыслия.

В начале марта в Ухане критиковали Цзян Цин и Чжан Чуньцяо, отказываясь «гнуть спину» перед ними.

Дацзыбао и листовки критического содержания в адрес Цзян Цин и других распространялись практически по всей стране.

Со своей стороны выдвиженцы «культурной революции», в руках которых находились все средства массовой информации, распространяли материалы с критикой Дэн Сяопина и ряда других деятелей.

Важную роль в этой кампании сыграла шанхайская газета «Вэньхой бао», рупор выдвиженцев «культурной революции».

5 марта 1976 г. в этой газете в соответствии с порядком, принятым в КПК, как и в других газетах в КНР, должны были быть помещены на первой полосе распространенные агентством Синьхуа материалы о погибшем в результате неcчастного случая в 1960-х гг. солдате НОАК Лэй Фэне, которого славили как образец отношения к Мао Цзэдуну и его идеям. При этом публиковались высказывания руководителей партии о Лэй Фэне. Среди этих высказываний были и слова Чжоу Эньлая.

Однако в Шанхае руководители «Вэньхой бао», по указанию «четверки» из Пекина, сначала перенесли материалы о Лэй Фэне на четвертую полосу, а затем и вообще поместили этот материал в таком урезанном виде, что из него было исключено высказывание Чжоу Эньлая.

Кроме того, были помещены статьи под заголовками: «Почему те, кто шел с нами по одному пути, оказались способны стать перерожденцами, превратились в идущих по капиталистическому пути»; «Как из буржуазных демократов становятся идущими по капиталистическому пути».