Смерть Мао Цзэдуна

В печати была развернута пропагандистская кампания.

Было заявлено, что события на площади Тяньаньмэнь «были целиком и полностью спровоцированы лично Дэн Сяопином», он был назван «главным закулисным организатором событий».

Власти также провели массовые демонстрации в поддержку «великой победы» на площади Тяньаньмэнь.

По всей стране прокатилась волна расследований и арестов.

«Расследование» велось «по двум направлениям». Выявляли «находившихся за кулисами лиц, спланировавших контрреволюционный политический инцидент и распоряжавшихся во время него», а также «тех, кто выдумывал и распространял клеветнические слухи, а также стихи и листовки». При этом декларировалось, что «если выявить всех за год не удастся, будем выявлять два года, до тех пор, пока вопрос не станет совершенно ясным; если понадобится, то будем выявлять зачинщиков и десять лет».

Управление общественной безопасности и министерство общественной безопасности в Пекине отрядили для этой работы 80 сотрудников. Была создана целая структура. Действовали по уже упоминавшимся «двум направлениям»: события на самой площади и распространение «клеветнических утверждений». При этом были задействованы все приемы расследования, которые использовались в самые мрачные периоды истории страны. Поощрялись доносы, анонимные заявления, устраивались ловушки, использовались методы спецслужб стран Востока и Запада, методы, которые применяли и бэйянская клика милитаристов, и Гоминьдан.

В Пекине активно выявляли авторов стихотворений, заявлений, листовок и лозунгов. Искали тех, кто сочинял стихи в память о Чжоу Эньлае, тех, кто читал эти стихи или выступал с речами, тех, кто возглавлял движение за возложение венков и шел впереди колонн. Выявленных объявляли контрреволюционерами и бросали в тюрьмы. Применялись методы террора и запугивания. «Черные вороны», полицейские машины носились как угорелые. Наручники звенели на всех углах.

Были арестованы многие, в том числе и рабочие, и учащиеся, и служащие, и кадровые работники, и военнослужащие, возлагавшие венки.

В Пекине воцарился террор.

То же происходило по всей стране. Были арестованы участники демонстраций в Ханчжоу, Нанкине, Чжэнчжоу, Сиани и т.д. Аресты шли в Гуанчжоу, Фуцзяни, Цзилине, Синьцзяне. В одной только провинции Ляонин с 1 апреля по 25 мая 1976 г., менее чем за два месяца, были взяты в разработку 685 человек, из них были задержаны 213, а 49 арестованы, приговорены к тюремному заключению 32 человека. Террор прокатился по всей стране.

«Политическими преступниками», первыми ласточками протеста против действий властей, заполнили тюрьмы. Большинство составляла молодежь, выросшая уже в годы КНР, чья вина состояла в том, что они расклеивали стихи, дацзыбао, рассылали письма с протестами, говорили правду, а подчас просто переписывали лозунги и стихотворения или участвовали в церемониях проявления уважения к памяти Чжоу Эньлая.

Особое внимание уделялось тем, кто состоял в родственных отношениях с теми или иными руководителями.

В большинстве случаев арестовывали без ордеров. При этом утверждали: «Сейчас чрезвычайное положение; можно действовать и без ордера на арест». Конституция стала бесполезным клочком бумаги; законы стали орудием беззакония и своеволия.

Попавших в руки властей «политических преступников» запугивали, их соблазняли посулами, обманывали, к ним применяли бесчеловечные методы, которые именовались «воспитанием дубинками». Начальник пекинского управления общественной безопасности говорил своим подручным: «К этим следует относиться жестоко; тут неуместна мягкотелость!» Арестованных месяцами держали в подвалах без свежего воздуха; месяцами не стригли и не давали мыться; их не лечили; их избивали. Закованных в наручники били ногами; наручники сжимали так, что они врезались в тело. Некоторым руки сковывали на спине. При этом не разрешалось кормить их. Несчастным приходилось ползти к лепешке, хватать ее ртом, окунать лицо в плошку, чтобы выпить баланду. Одного молодого человека раздели догола и били так, что лопнул кнут из буйволиной кожи. Его заковали в наручники, которые постепенно сжимались. Он пробыл в них 24 часа, став инвалидом на всю жизнь.

Одному из тех, кто вел переговоры 4 апреля, восемнадцатилетнему школьнику, приказали встать на колени, а когда он промедлил, то избили ногами в тяжелых ботинках так, что он не мог пошевельнуться.

Некий рабочий сошел от пыток с ума. Однако его продолжали держать в наручниках, избивали и не давали пить: ему пришлось пить мочу и грязную воду из параши. И все это происходило в столице КНР; и все это творили ее власти в 70-х гг. двадцатого столетия.

Преследованию подвергались друзья и родственники задержанных. Арестованным угрожали: «Вы здесь всего-навсего подохнете и больше ничего, а вот вашим родным и друзьям до самой смерти не отмыться от родства и знакомства с вами!» Иными словами, власти использовали традиционные китайские методы: наказывали всех состоявших с «преступником» в родстве, всех его друзей и знакомых.

Тюрем не хватало, поэтому на предприятиях и в учреждениях создавались «учебные группы»; людей изолировали «в целях следствия»; создавались «местные темницы». В те учреждения и предприятия, откуда приносили венки в память о Чжоу Эньлае, были направлены специальные рабочие группы. При этом каждой партийной ячейке было предписано представить доклад о том, что происходило в связи с возложением венков. Предписывалось поставить на учет всех, кто носил венки или переписывал стихотворения и листовки. Каждый из них должен был представить подробный письменный отчет. Людей заносили в «черные списки».

При этом речь пошла уже не только о событиях на площади Тяньаньмэнь. В массовом порядке проводилась проверка: людей заставляли «перекрестным способом» писать друг на друга доносы. Например, каждый, кто читал или слышал об известной «самиздатовской» книге «Императрица из Красной столицы» (книга с критикой Цзян Цин) должен был представить «самопризнание».

В число подозреваемых попали все, кто побывал на площади Тяньаньмэнь или даже просто проходил через эту площадь. Каждый из них должен был представить отчет о том, когда он туда приходил, в котором часу уходил, при этом нужны были свидетели, которые могли бы это подтвердить. Органы фиксировали фамилии и адреса всех, кто был сфотографирован на площади Тяньаньмэнь. Многочисленные агенты в штатском в людных местах подслушивали разговоры людей и производили аресты.

В других провинциях и крупных городах страны проверяли всех, кто в дни поминовения усопших ездил в Пекин. Под допрос попадали даже экскурсанты, приехавшие в Музей истории Китая. «Всесторонняя диктатура» лишала людей даже права разговаривать между собой, слушать, что говорят другие, да и просто ходить по улицам.

Широкомасштабные облавы и аресты, расследования и дознание преследовали одну цель — подавление протеста населения. Но еще более важным для организаторов этой кампании было воспользоваться случаем и свергнуть, оттеснить от рычагов власти противников выдвиженцев «культурной революции» как внутри партийного, так и внутри государственного аппарата, в вооруженных силах. Ван Хунвэнь давал указания искать нити, ведущие в ЦК КПК, в Госсовет КНР. Цзян Цин требовала найти «главного закулисного руководителя». При этом она утверждала, что «клеветнические слухи», которые появились в июле— сентябре 1975 г., исходили «из партии». (Вероятно, речь шла о критике деятельности «четверки».)

Поэтому главное внимание было обращено на тех молодых людей, родственники которых занимали руководящие посты. Прямо требовали искать связи с заместителями министров, командирами дивизий и т.п. Так, дочь Дэн Сяопина, работавшую в институте полупроводников Академии наук Китая, допрашивали, обвиняя в распространении «клеветнических слухов». Был даже пущен слух о том, что «в тот день, когда имели место события на площади Тяньаньмэнь, автомашина Дэн Сяопина проезжала через площадь; а сам он был очень рад!».

При допросах звучали имена маршала Е Цзяньина и других руководителей как «источников» «клеветнических утверждений».

Управление общественной безопасности секретно зафиксировало номера 115 легковых автомобилей из 80 учреждений ЦК КПК, правительства, НОАК. Было проведено тщательное расследование. Искали нити, ведущие к маршалам Е Цзяньину и Лю Бочэну. При допросах следователи то утверждали, что прошлые заслуги этих уважаемых людей уже ничего не значат, то призывали подследственных подумать о своем будущем, обещая содействие в том случае, если они дадут нужные показания.

На самой площади Тяньаньмэнь органы общественной безопасности изъяли 583 «вещественных доказательства» — стихотворения и письменные заявления в память о Чжоу Эньлае. Кроме того, население было вынуждено сдать 66 тысяч таких «материалов». Были конфискованы пленки с соответствующими кадрами; в общей сложности таких снимков было более 100 тысяч, с их помощью были состряпаны «доказательства преступлений» в виде документальных кинофильмов и фотографий.

Управление общественной безопасности арестовало 388 человек. Кроме того, многие были брошены в тюрьмы за распространение «клеветнических слухов» и т.п. В самом пекинском городском управлении общественной безопасности были арестованы и изолированы 15 человек; служебное расследование проведено в отношении более 600 человек. В Пекине кампания «расследования» затронула около 30 человек в ранге от заместителя министра и командира дивизии и выше, в том числе и маршала Е Цзяньина, Дэн Сяопина, маршала Сюй Сянцяня, Ляо Чэнчжи, Юй Цюли.

Учитывая опыт событий на площади, власти предпринимали меры, дабы не допустить их повторения, в частности, после приближавшегося ухода из жизни Мао Цзэдуна. На этот случай в Пекине был разработан специальный план: предполагалось задействовать более 3300 сотрудников управления общественной безопасности, были подготовлены более 2400 автоматов, 1050 дубинок, 270 автомашин и т.д.

Во время майских праздников 1976 г. «народные гуляния» в парках столицы проходили под строжайшим контролем полиции; все выделенные для этих «гуляний» граждане прошли «политическую проверку», были созданы группы, в каждой из которых был свой старший; люди были обязаны ходить только небольшими группами и не отрываться от них. 16 ноября 1978 г., спустя почти три года после апрельских событий 1976 г. в «Жэньминь жибао» было опубликовано решение пекинского горкома КПК, в котором говорилось, что события на площади Тяньаньмэнь представляют собой революционные действия, что все пострадавшие и репрессированные в этой связи реабилитируются и им возвращается доброе имя. Вслед за тем и нанкинские события были объявлены революционными. В декабре 1978 г. 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва постановил, что события, произошедшие 5 апреля 1976 г. на площади Тяньаньмэнь, носят революционный характер, что это было проявление скорби миллиардного народа в связи с кончиной Чжоу Эньлая и голос гневного осуждения «четверки»; это было революционное великое массовое движение. Пленум ЦК КПК отменил как ошибочные документы ЦК КПК о «контрударе по правоуклонистскому поветрию пересмотра дел» и о событиях на площади Тяньаньмэнь. [1]