Кадеты и юнкера в Белой борьбе и на чужбине

Очень красивы были крестные ходы. Обходили весь форт по излучинам широкого, глубокого, камнем обложенного рва. При выходе из внутреннего двора стоят кадеты с оркестром. Ров освещался плошками, факелами, облитыми керосином; тени переплетались по стенам, линии ложились резко на темноте – картина фантастическая… Подходим к воротам, хор входит под каменные своды, и сильнее звучат голоса. Иконы останавливаются у входа в церковь. Начинается изумительный момент: реплики священника, которого перебивает хор: «Да воскреснет Бог… и расточатся вра-зи его… да бегут от лица его все ненавидящие его… яко тает воск от лица огня…»

Долгожданное «Христос Воскрес» подхватывается хором, и как бегущие волны раздаются его всплески, неудержимые, захлебывающиеся, и так во все время этой дивной по красоте и неистовству ликования заутрени, и когда среди сплошной пляски, цветов, слов, звуков раздается приветственное: «Христос Воскрес», то нельзя себе представить, чтобы в это время можно было промолчать в ответ…

Возвращались мы из церкви длинной вереницей, обгоняя друг друга, чуть-чуть усталые, но бодрые и веселые.

Так, в нашем русском уголке в Африке церковь врастала в быт. С ней были связаны и наши радости, она же утешала нас, когда видела наши слезы. Вот почему, когда мы вспоминаем нашу Африку, мы вспоминаем и темный коридор и большую комнату с узкими амбразурами. Там, над алтарем, был нарисован голубь. Церковь разобрали, иконостас сложили, а голубь остался… Может быть, он цел и до сих пор…