Смерть Мао Цзэдуна

Ху Цяому и Дэн Лицюнь выступили против этого документа. Они представили проект со своими поправками и направили его Дэн Сяопину и Чэнь Юню. При этом они настаивали на необходимости «очищения от духовного загрязнения» и выступления «против буржуазной либерализации», то есть завели все ту же старую песню. В то время Чэнь Юнь наложил резолюцию, выразив согласие с исправленным проектом. Дэн Сяопин наложил резолюцию, выразив согласие с первоначальным проектом, отвергнув исправленный проект. Вслед за тем, во время дискуссии на заседании политбюро в Бэйдайхэ, Ху Цяому, Дэн Лицюнь были особенно активны, что вызвало бурную дискуссию. Ху Яобан пошел на компромисс. В свой проект он добавил следующую формулировку: «Что такое осуществление буржуазной либерализации? Это понятие включает в себя отрицание социалистического строя, выступление за капиталистический строй; это в корне идет вразрез с интересами народа и потоком истории; широкие массы со всей решительностью выступают против этого». Ху Яобан стремился с помощью этой формулировки ограничить толкование термина «буржуазная либерализация». Однако эта формулировка натолкнулась на резкий протест со стороны Лу Динъи. Он выступал на упомянутом заседании три раза. С исторической точки зрения он считал тезис о «выступлении против либерализации» абсурдным и опасным. Он указывал при этом на то, что такая формулировка была выдвинута в то время, когда в СССР выступали против нашего курса «Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ». А затем, во время «культурной революции», «четверка» также использовала эту формулировку для того, чтобы критиковать Лу Динъи, Чжоу Яна и Дэн Сяопина. Если огульно, то есть в самом общем порядке, ставить вопрос о «выступлении против либерализации», то это не только в принципе войдет в противоречие с правами народа на свободы, обусловленными конституцией страны, но и крайне неблагоприятно отразится на расцвете нашей науки и культуры и на демократизации политической жизни.

Последний акт этой дискуссии происходил 28 сентября на заключительном заседании 6-го пленума ЦК КПК. Я присутствовал при этом лично. Перед голосованием по вопросу о принятии «Решения» Лу Динъи еще раз поднялся и выступил с речью. Он отстаивал свое мнение. Требовал, чтобы в «Решении» был опущен соответствующий абзац. Это вызвало горячие аплодисменты всех присутствовавших. С нашей стороны, то есть там, где сидели члены комиссии советников ЦК КПК, аплодисменты были самыми горячими. Вань Ли выступил и поддержал мнение Лу Динъи. Юй Цюли, Ян Шанкунь в своих выступлениях возражали против мнения Лу Динъи. Ху Яобан занял примиряющую позицию. Он выступил за то, чтобы временно все-таки оставить этот абзац в документе. Вслед за тем Дэн Сяопин выступил с речью, изобиловавшей резкими формулировками. Он говорил о том, что сам он больше всех выступал против буржуазной либерализации, что в настоящее время среди молодых людей существует идейное течение в пользу либерализации, что либерализация по сути своей — это буржуазное явление. В заключение он сказал, что о борьбе против либерализации придется говорить еще 10-20 лет.

После закрытия пленума Ху Яобан говорил, что не нужно доводить до низов содержание этой дискуссии, надо сосредоточить внимание на обсуждении в низах самого «Решения». Однако Ху Цяому, Дэн Лицюнь использовали эту возможность для того, чтобы свергнуть Ху Яобана. В центральной партийной школе Ван Чжэнь отпечатал и распространил речь Дэн Сяопина. На собрании коллектива школы он, осуждая Ху Яобана, говорил: вот ведь нашелся же кое-кто, кто умышленно не желает распространять это выступление Дэн Сяопина, кто хотел бы скрыть его; товарищи Дэн Лицюнь, Ху Цяому доложили обо всем этом Дэн Сяопину; Дэн Сяопин сказал, что на пленуме он говорил о выступлении против либерализма, и выступать против либерализма нужно будет 20 лет; сейчас к этому сроку нужно добавить еще 50 лет, выступать против либерализма и в следующем столетии, в двадцать первом веке. И тогда все это дело, да еще в совокупности с выступлением студентов, с их демонстрациями на улицах в конце 1986 г., превратилось в тот бикфордов шнур, с помощью которого дело довели до взрыва, — то есть вынудили Ху Яобана уйти в отставку.

[Итак, через десять лет после смерти Мао Цзэдуна в КНР завершался этап, который по аналогии можно сравнить с «оттепелью» в нашей стране. В каком-то смысле годы руководства Ху Яобана были похожи на годы пребывания у власти Н.С. Хрущева. Появление фигур типа Н.С.Хрущева и Ху Яобана было закономерным. Оба они, отражая настроения многих людей, решительно отрицали главные недостатки в политике своих предшественников, в одном случае И.В.Сталина, в другом — Мао Цзэдуна.

Каждый из них попытался провести некое обновление, при этом в КНР это происходило спустя четверть века после смерти И.В. Сталина, поэтому и Ху Яобан намеревался пойти значительно дальше Н.С.Хрущева по дороге демократизации, не говоря уже о том, что в КНР начинали осуществляться и экономические реформы.

Н.С.Хрущева и Ху Яобана сближало, прежде всего, желание осудить репрессии и реабилитировать людей.

Причем и в СССР после смерти И.В. Сталина, и в КНР после ухода Мао Цзэдуна продолжали активно действовать политические силы, которые находились в руководстве правящей партии и выжидали удобного случая, дабы свернуть «оттепель» и в той или иной степени восстановить «уважение» к И.В. Сталину у нас и к Мао Цзэдуну в КНР.

В Китае этот процесс имел свои особенности. Когда Ху Яобан стал настаивать на том, чтобы предлагавшийся им курс был закреплен в качестве решения пленума ЦК КПК, силы, испытывавшие ностальгию по временам Мао Цзэдуна и полагавшие, что следовало сохранять «в чистоте» прежнюю идеологию, решительно отвергать всякую демократизацию и политические реформы, перешли в наступление. Мы уже говорили о том, что спустя десять лет после смерти Мао Цзэдуна настроения недовольства его правлением некоторым образом ослабли.

Итак, перед пленумом возникли два проекта решения. Один — проект Ху Яобана. Другой — предложения Дэн Лицюня и Ху Цяому.

Надо сказать, что Чэнь Юнь прямо поддержал Ху Цяому и Дэн Лицюня, следовательно, один из двух главных «распорядителей дел» в партии допускал некие изменения в экономической политике, но был против каких бы то ни было новаций в политической жизни.

Дэн Сяопин колебался. Сначала он поддержал предложения Ху Яобана, видимо полагая тогда возможным как-то совмещать экономические реформы и начало процесса политических реформ.

И все-таки Дэн Сяопин оставался при этом сторонником целого ряда идеологических установок Мао Цзэдуна и, что еще более важно, сторонником созданной Мао Цзэдуном системы политической власти. Возможно, что он пришел к выводу, что продвижение по пути Ху Яобана разрушит основу его власти в стране, приведет к разрушению и его партии, и его государства.

Дэн Сяопин выступил с речью, в которой осудил то, что Дэн Лицюнь и Ху Цяому именовали «буржуазной либерализацией» и что, по сути, было обновлением и демократизацией в понимании Ху Яобана.

Создалась ситуация, в которой «оба почтенных старца» выступили против Ху Яобана. Ху Яобан предпринял маневры с целью оставить возможность для продвижения по пути обновления. Он согласился с некоторыми поправками и предложил не выносить на обсуждение всей партии содержание дискуссии, состоявшейся на заседании руководства КПК.

Однако его противники, учитывая позицию Чэнь Юня и Дэн Сяопина, пошли в наступление. Они представили дело таким образом, что Ху Яобан хотел скрыть от партии мнение Дэн Сяопина, последний предпочел согласиться с этой трактовкой, по крайней мере не возразив против такой постановки вопроса.

В результате ситуация стала развиваться быстро, обвинения в адрес Ху Яобана росли как снежный ком. Все это привело к отставке Ху Яобана в начале 1987г. — Ю.Г.]

В этой связи в моем дневнике за 1987 г. появились следующие записи:

Новый год. Юй Гуанъюань сообщил по телефону: «Началась критика прямо по имени. Его критикуют за то, что он якобы “лишь на словах ратует за справедливость для всех, а на деле действует в своих личных и корыстных интересах ”, а также за то, что он “только предстает в облике человека, который высоко поднимает голову, смотрит вдаль и стремится увидеть далекие перспективы, а на самом деле предпочитает смотреть поближе, искать деньги, материальную выгоду, то есть, опуская голову, видит только деньги ”. Сам же он намерен выступить с апелляцией, подать жалобу, то есть задать вопрос: как же можно увязывать его позицию с “всесторонней вестернизацией ”?»

[Дневниковые записи Ли Жуя позволяют как бы изнутри увидеть то, что происходило в последние две недели перед отстранением Ху Яобана с поста генерального секретаря ЦК КПК.

Прежде всего, характерно желание его врагов опорочить Ху Яобана как человека, приписать ему корыстные и эгоистические интересы, каковым он никогда не был. Его противники, претендующие на «чистоту» их коммунистической идеологии, проявили себя в данном случае как ничтожные и нечестные интриганы.

Следствием того, что произошло за последние два десятилетия двадцатого столетия в КНР, является стремительный рост недоверия населения страны к коммунистической номенклатуре, в среде которой погоня за наживой, взяточничество приобрели колоссальные масштабы.

Вероятно, это, то есть возникновение «идеологического вакуума», можно объяснить тем, что сначала Мао Цзэдун своей деятельностью подорвал веру в основу своей же идеологии, веру в правильность установки о «классовой борьбе», а затем Дэн Сяопин своим призывом «обогащаться», обращенным к тем, кому это удавалось прежде других, а это оказалась партийная номенклатура, окончательно разрушил формальные коммунистические начала идеологии КПК.

Именно взяточничество и погоня за наживой присущи многим из тех, кто делал успешную карьеру и в годы «культурной революции» при Мао Цзэдуне, и на выступлении против Ху Яобана. Исключения только подтверждали правило.

Важно подчеркнуть, что «старцы», Дэн Сяопин и Чэнь Юнь, заняли позицию «небожителей», которые находятся как бы выше «мирской суеты», хотя на самом деле для руководителей из лагеря, например, Мао Цзэдуна, это типичное поведение. В нем проявляется еще одна особенность высшей партийной номенклатуры, а именно: мелочность и полное нежелание нести ответственность за что бы то ни было, но продолжать сохранять власть в своих руках. Фигура умолчания — обычный прием высших руководителей в тех случаях, когда они предпочитают, чтобы кто-то иной делал за них «грязную работу».

И если распространение слухов о корыстолюбии и эгоизме Ху Яобана было предназначено для номенклатуры, вполне очевидно в расчете на ее менталитет и на то, что таким образом удастся использовать недоверчивость и подозрительность номенклатуры к своим коллегам, особенно к вышестоящим, то одновременно с этим самого Ху Яобана вынуждали оправдываться, доказывать, что предлагавшийся им курс не представляет собой «всестороннюю вестернизацию».