История Индии

Положение Бабура усложнялось растущим недовольством и в его собственных войсках. Для богобоязненных могольских беков Индия казалась не слишком привлекательным краем. Подробно и с удовольствием перечислив индийских птиц и доходы со своих владений, Бабур переходит к описанию недостатков Индии: «Хорошей воды в Хиндустане нет, хорошего мяса нет, винограда, дынь и хороших плодов нет, льда нет, холодной воды нет, на базарах нет ни хорошей пищи, ни хорошего хлеба. Бань там нет, медресе нет, свечей нет, факелов нет, подсвечников нет». Можно было обойтись и без подсвечников, но жить в окружении такого количества неверных оказалось невыносимо. В конце концов Бабур, подобно Александру Македонскому, решил, что с него довольно. Это произошло в мае — самом жарком и пыльном месяце на севере Индии. Слава уже завоевана, сокровища добыты, причем немалая часть сокровищ роздана. О более удачном походе нельзя было и помыслить. Теперь все мечтали вернуться по домам, к семьям, глотнуть прохладного кабульского воздуха и продолжать борьбу за возвращение в Самарканд.

Снова уподобившись Александру, Бабур пытался спорить. Он сказал:

Один из приближенных решил уйти, и Бабур его отпустил. Уходя, тот сделал на стене надпись:

Однако многие остались, ободренные убедительными речами Бабура. Возможно, просто устыдились.

Через несколько недель жара закончилась, и начался сезон дождей. Затем наступил новый «полевой сезон», и Бабур повел войска к востоку, на Авадх и Джаунпур, рассеивая упрямых вассалов Лоди и обеспечивая себе «нукеров и владения». Алчность утолялась трофеями и выкупом, покорность достигалась назначением чинов, заключением договоров, земельными наделами и выделением части доходов.

Но на севере оставалась одна помеха могольскому господству. Среди местных индийских противников Бабур первым называет раджу Виджаянагара, величайшего из царей, Кришну Девараджу. Поскольку его царство находилось за тысячу километров от Агры, угрозы он не представлял. Вторым Бабур упоминает Рана Сангху, правителя Мевара, который «взял Кандар и устраивает смуты и беззакония». Конечно, он осуждал раджпутов-язычников, но все-таки относился к Рана Сангхе уважительно. И вовсе не потому, что именно Рана Сангха изначально убедил его начать этот поход. Никаких соглашений они не подписывали, и раджпуты, конечно же, надеялись, что Бабур, разгромив Лоди, уйдет, освободив место для них. Тогда Рана Сангха укрепил бы свое положение в Раджастхане, а теперь, в 1527 году, он просто пошел во главе войска навстречу пришельцам, столь любезно избавившим его от Лоди.

В феврале войска Рана Сангхи отняли у моголов Баяну, в 70 километрах к юго-западу от Агры. Узнав, что гарнизон Баяны и вспомогательный отряд в тысячу человек разбиты войском «язычников», Бабур поспешил к городу, чтобы дать бой. В войске моголов царило уныние. Звездочет Бабура предсказывал поражение, окрестные крепости предавались врагу, индийские солдаты дезертировали. Со всех сторон прибывали дурные вести. Снова Бабур обратился к своим людям с ободряющим словом, укрепляя их веру. Поскольку раджпуты считались неверными, война получила статус джихада. Трусость в ней приравнивалась к отступничеству, тогда как погибший становился святым мучеником. Сомнительная авантюра была представлена благороднейшей миссией, а нерешительность бывших подданных Лоди рассеялась. «Из-за всего этого сердце воинов сильно ободрилось. Состояние людей стало совсем иным»^{230}. Все тут же поклялись на Коране сражаться насмерть. Сам Бабур решил принести особый обет и навсегда отказался от спиртного. Золотые и серебряные жбаны и кубки были сломаны, вино из мехов вылили, а в старое вино, привезенное из Газни, бросили соли, чтобы превратить его в уксус. После этого Бабур и его люди, воспрянув духом, начали подготовку к битве.

К сожалению, подробности великой битвы у Кханвы (где позже появился город Фатехпур-Сикри) не вполне ясны. Численность войска Рана Сангхи и его союзников оценивается в 200 000 человек, но вряд ли во время битвы он располагал хотя бы половиной этого. А у Бабура стало больше воинов, чем было у Панипата. Он получил подкрепление из Кабула, к его армии примкнули многие бывшие подданные Лоди и даже сын Ибрагима. От уныния, царившего у Панипата, не осталось и следа. Жестокая битва длилась целый день, а может, и дольше. Бабур укрепил позиции рвами и фашинами, а по флангам снова выстроил заграждения из повозок, между которыми расставил стрелков с пушками и ружьями. И снова расположил свою конницу так, что в начале битвы она окружила врага. Но раджпуты сражались отважно, хотя им, как всегда, не хватало согласованности. Как считает полковник Тоуд, они потерпели поражение не из-за тактических просчетов, а из-за предательства. «Авангард во главе с изменником Томаром переметнулся к Бабуру, и судьба Рана Сангхи была решена»^{231}. Но если и вправду случилась измена, то произойти она могла, только когда исход был уже ясен.

Победа у Кханвы утвердила могольское превосходство на севере Индии. Расширяя свои владения, Бабур обходился рейдами по зачистке территории. Когда сезон дождей 1527 года закончился, был отправлен отряд к Джаунпуру. Сам Бабур тем временем обрушился на юг. на территорию Малвы, и взял укрепленный город Чандери. Раджпуты, защищавшие город, совершили ритуал массового самоубийства (джаухар). Бабур собирался идти дальше на юг, но внезапно передумал — с востока пришла весть о том, что его отряд разбит сторонниками Лоди и афганскими силами.

В 1528–1529 годах шла кампания против этих и других бунтовщиков в Уттар-Прадеше и Бихаре. Из воспоминаний Бабура ясно, что он был весьма рад вызову — характерной его чертой была воинственность. «Если же бенгалец сохраняет преданность и послушание и там нет таких дел, которые бы требовали моего присутствия, донесите мне об этом подробно; чтобы не сидеть и не смотреть на других, я направляюсь в иную сторону»^{232}. Хотя Бабур больше всего мечтал покорить «безграничные просторы» Средней Азии, выбраться из Индии оказалось нелегко. Жажда новых владений и доходов, важность которых он сам подчеркивал, оказалась ненасытной. Огромное войско и многочисленных вассалов можно было удержать только с помощью новых завоеваний. Бабур так и поступал, оставив на долю потомков решать вопрос — как удержать завоеванную империю, не совершая новых завоеваний? В 1530 году, когда под Агрой Бабур скончался, этот вопрос так и остался нерешенным.