Спасение Петрова и Карпова

Филимонов напоминает о себе

Петров привык внимательно выслушивать рассказы своих клиентов. Такую работу он себе выбрал. Нельзя заранее отбрасывать какие-то факты на том основании, что на первый взгляд они кажутся банальными. Кто знает, как, в конце концов, сложатся случайные фрагменты в финальный пазл. Пока ничего полезного из рассказов Сомова для создания новой физики ему обнаружить не удалось. Впрочем, выводы было делать рано. Для начала надо было дождаться окончания повествования. Но Петров не торопился, поскольку был уверен, что рано или поздно ему повезет.

Он немного жалел, что писатели не умеют кратко формулировать свои мысли. Петров попытался выписать на листок все, что может быть полезно. Но не преуспел. Пока пусто. В удручающе коротком списке не за что было уцепиться.

Настроение немного поднял советник Филимонов, о котором Петров начал забывать. Он пришел напомнить о своей проблеме.

— Не вспоминали обо мне, Петров?

— Нет, — соврал тот.

И Филимонова, и Сомова вряд ли можно было назвать перспективными клиентами. Петрову не нравилось, что они обратились к нему. Но отказать своим клиентам Петров не мог. Он понимал, что им больше некуда идти.

— Ничего не придумали? — спросил Филимонов.

— Слишком мало информации.

— Но предварительные гипотезы можно предложить уже сейчас.

— Например? — удивился Петров.

— Проще всего предположить, что мы имеем дело с проникновением предметов из параллельных миров. Понимаете, открылся портал, и ко мне попала не моя ручка, а другая, из чужого мира.

— Самое простое объяснение чаще всего оказывается ошибочным.

— А вот философ Оккам считал, что не следует без нужды порождать новые сущности, — сказал Филимонов грустно. — По его мнению, правильный ответ следует искать в первую очередь среди самых естественных и простых истин. Любое физическое тело стремится занять положение, в котором его потенциальная энергия будет минимальной. Будем считать, что это должно быть верно и для философских концепций, и для научных теорий.

— Оккам не был философом, — возразил Петров. — Он был монахом и схоластом. И предлагал не придумывать новые теории, поскольку, по его мнению, все уже было написано в Святом Писании.

— Но о параллельных мирах в Библии не упоминается. Только о Рае и Аде.

— Если мы докажем существование параллельных миров — это станет крупнейшим научным открытием всех времен, — сказал Петров.

— Мы живем в мире, в котором даже самые выдающие научные достижения никому не интересны. Поскольку за оставшиеся двадцать пять лет все равно никто не успеет применить их на практике.

— Как знать.

— Меня больше волнует другое, — сказал Филимонов грустно. — Хочу удостовериться, что у меня нет проблем с головой. Помирать психом неохота. Шизофрения — крайне неприятная болезнь.

— Понимаю.

— Сомневаюсь. Если будет доказано, что я и в самом деле сошел с ума, это пагубно скажется на моей репутации. Понятно, как коллеги отнесутся к трудам идиота. И дело не только во мне, будут отвергнуты многолетние труды всего нашего отдела.

— Неприятно.

— Помогите, Петров. У вас наверняка есть несколько правдоподобных объяснений моего приключения. Меня устроят даже самые сумасбродные.

— Ничего конкретного сказать не могу. Возможно, все объясняется квантовыми свойствами объекта. Это могут быть «склейки» предметов из параллельных миров. Это когда предметы из одной ветви Мультиверса попадают в другую. Или непонятные процессы в пасте ручки. Скажем, она меняет свой цвет на пятнадцать минут каждые двадцать четыре часа. Например, в три часа ночи. Вы же не можете это отрицать, потому что не пользуетесь ручкой ночью, а значит, не проверяли такую возможность на практике. Вероятны проблемы с наблюдателем. Ваши органы чувств могут ошибаться от усталости или излишнего напряжения. Или каких-то наркотических или опьяняющих средств.

— Отрицаю, — резко сказал Филимонов. — Лекарств не принимаю. И принимать не собираюсь. Не вздумайте никому говорить о ваших оскорбительных домыслах. Это плохая идея. Глупая.

— Наши органы чувств могут привирать даже при идеальном поведении. Мы — всего лишь люди.

— Меня это не касается.

Петров пожал плечами.

— Я не обвиняю вас. Просто говорю, что отбрасывать такое объяснение без проверки нельзя. Верю, что вы чисты. Но это делает вашу историю еще запутаннее. Есть еще одно интересное объяснение — онтологическое. Все наши привычные представления о мире могут быть глубоко ошибочны. Мы плохо знаем реальные физические законы, но нагло требуем от мира предсказуемости и простоты, которой он не обладает.

— К какой версии вы склоняетесь?

— Подождем новых фактов. Не могу что-то утверждать без всесторонней проверки. Вы, Филимонов, можете мне помочь. Вы должны провести эксперимент: еще раз воспользоваться своей ручкой в квартире шефа.

— Не хотелось бы, — расстроился Филимонов.

— Понимаю, — сказал я. — Не следует посвящать шефа в вашу проблему, но эксперимент проведите обязательно. Это крайне важно.

— Не хотелось бы, — повторил Филимонов.

— У вас нет другого выхода.

— Я попробую.

— Вот и отлично.

Последние легкомысленные годы Сомова