Спасение Петрова и Карпова

Таинственный посетитель

Петров продолжал грустить. Заниматься проблемами современной физики, все равно какой, классической или релятивистской, было интереснее, чем попытками понять психологию людей, изучая их нелепые поступки и пустые страхи. Особенно, если смысл происходящего до сих пор остается непонятным. Кто-то явно подкупает случайных людей и выставляет их придурками.

Можно ли считать эту деятельность вредительской? Да, если считать организаторов этого спектакля врагами. Злоумышленники наверняка получают выгоду, заставляя случайных людей врать и изворачиваться. Но Петров не мог сообразить, какую конкретно выгоду можно получить таким способом. Он понимал, какую ошибку допускает в рассуждениях: пункт четыре, ошибочная интерпретация. Все дело в том, что выгода — понятие субъективное. То, что он (и большинство людей) привыкли считать выгодой, явно не совпадало с мнением предполагаемых врагов. Они считали выгодным для себя что-то другое, о чем Петров не догадывался. Следовало посмотреть на все происходящее под другим углом. Осталось понять каким.

Природное любопытство заставляло Петрова начать придумывать возможные способы обогащения, к которым могли стремиться враги. Но ему не хватало фантазии. Петрову нужна была дополнительная информация. А это значит, неприятности у Филимонова и Сомова должны были продолжаться. Он с нетерпением ждал, когда их накроет по-настоящему. Но, к его удивлению, вечером к нему пришел незнакомый человек.

— Здравствуйте, Петров, вы ведь Петров? — спросил он ровным, лишенным эмоций голосом, казалось, что и он произносит заранее заученный текст. — Я думал, что вы выглядите внушительнее, что ли.

Петров кивнул. Он давно понял, что ждать теплых слов от людей не стоит. Проще было согласиться с тем, что его никто не любит, поскольку приносить людям радость он неспособен. Следовательно, перед ним очередной клиент, которому глубоко наплевать на него, и еще больше на первую фразу в разговоре. Что ж, клиентов не выбирают. К ним следует относиться вежливо, чтобы не спугнуть. Других источников информации у Петрова не было.

— Я не помогаю людям, — сказал он честно. — Могу только указать на ошибки, если они как-то связаны с нарушением физических законов. Впрочем, на главную вашу ошибку я могу указать немедленно: я не частный детектив и не психоаналитик.

— Мы это знаем.

— Вас прислал коллектив?

— Нет.

— Правильно ли я понял, что вы пришли сообщить о нарушении физических законов?

— Нет.

— Чего же вы от меня хотите?

— У вас свои земные физические законы, у нас — свои. Нарушение ваших физических законов меня совершенно не интересует. А о нарушении наших физических законов вам пока судить рано. Вы о них ничего не знаете. И вряд ли теперь узнаете. Но чтобы не затруднять ваш мозг бессмысленными размышлениями, могу сообщить, что наши физические законы не нарушены.

— Вы — пришелец? — поинтересовался Петров.

— Да. Я ведь к вам пришел. Значит, пришелец.

— Звучит грубовато. Ответьте, пожалуйста, на простой вопрос: зачем вы ко мне пришли?

— Считайте меня «живой телеграммой». Мне поручили сообщить вам, что Конец Света состоится в назначенное время. Нам показалось, что у вас могла возникнуть надежда на то, что за двадцать пять лет, которые остались у человечества, земные ученые, — вы смешно называете их спасателями, — могут отыскать способ справиться с неизбежной катастрофой. Это всего лишь заблуждение. Жалкий самообман.

— Я это знаю, — сказал Петров.

— Но не верите, — возразил незнакомец. — И это печально. Мы знаем о вашем природном умении находить логичное объяснение любым разрозненным фактам. И вдвойне расстраиваемся, когда видим, как вы тратите драгоценное исчезающее время на всякие глупости.

— А вам–то что за дело? — удивился Петров.

— Нам обидно.

— Вы хотите, чтобы я отказался от своей работы и занялся чем-то важным для вас? Вашими глупостями?

— Ничего подобного. Это абсурд. Только фантазеры, такие как вы, Петров, могут надеяться, что нам может понадобиться помощь земного ученого.

— Ничего такого я не говорил. Но признайтесь, что это вы ко мне пришли, а не я к вам.

— Люди отправляются в лес, чтобы собирать грибы. А мы ходим по городу, потому что пытаемся отыскать таких людей, как вы.

— Правильно ли я понял, — сказал Петров, который стал терять привычное спокойствие, — что разговариваю с инопланетянином?

— Увы. Нет, — сказал человек и поежился. — Я был правдив, когда представился. Считайте меня обычной «живой телеграммой», которую послали для короткого, но содержательного разговора.

— Ладно. Телеграмма — это хорошо. Давайте, коротко. Так даже лучше. Итак, зачем вы ко мне пришли? Что я должен сделать? Или чего я не должен делать?

— Нам не нравится, что вы слишком много говорите о возможном спасении и заражаете зернами несбыточной надежды души других людей.

— Чушь какая! — возмутился Петров. — Во-первых, я никому ни о чем подобном не говорю.

— Сейчас не говорите, а потом будете.

— Во-вторых, я никогда ни о чем подобном не думал. Не умею спасать людей.

— Сейчас не думали, потом подумаете.

— В-третьих, не вижу ничего зазорного в том, что какие-то люди задумаются о спасении. Совершенно не важно, с моей помощью или самостоятельно. Ваше-то какое дело, пришельцы самозваные? Рассчитываете заработать на чужой беде? Что плохого вам сделали люди. Скупаете по дешевке неокрепшие души? Интересуетесь тонкой материей?

— Нет. Какая дурацкая идея!

— Инопланетяне обещали вам спасение?

— К сожалению, нет. Но жаловаться грех, мне хорошо платят. Но я всего лишь живая телеграмма, произношу текст, который мне написали.

— Если я поклянусь, что не буду говорить о спасении, а потом нарушу свое слово, инопланетяне расстроятся? — пошутил Петров.

— Нет.

— Вы меня окончательно запутали.

— Нам не нужны ваши клятвы. Мы знаем, что вы все равно не сдержите обещание. Сейчас важно было вызвать у вас любую реакцию. Например, растерянность — это ведь одно из наиболее ярких проявлений обреченного на гибель существа. Смятение души — это так прекрасно. Особенно, когда за это не надо платить.

— Бред.

— Запомните главное: спасение землянам не светит, даже не пытайтесь, — сказал посыльный пришельцев и отбыл восвояси.

Петров неприязненно посмотрел ему вслед. Выглядит как законченный придурок, но он честно признался, что ему за это хорошо платят. Но нужно еще подумать, стоит ли включать эту встречу в список фактов, важных для исследования?