Спасение Петрова и Карпова

История и философия

Философ, к которому меня направил Владимов, носил почетную литературную фамилию Манилов. Он умел нравиться людям. По моим представлениям именно так и должен выглядеть настоящий эстет. Давно не встречал настолько самодостаточного и утонченного человека. Тонкие аристократические черты лица были удачно подчеркнуты элегантной и дорогой одеждой от кутюр. На шее — яркий фиолетовый галстук, в кармашке сюртука такой же фиолетовый платок. Философ — по-другому и не назовешь.

— Меня настоятельно попросили встретиться с вами очень серьезные люди. Я согласился, поскольку нельзя отрицать, что рано или поздно и мне придется обращаться за помощью к серьезным людям. Сами понимаете — помогаю я, помогут и мне. Так устроена Вселенная. Но я попросил бы вас изложить свою просьбу коротко и по существу. Каждая минута, которую я не могу использовать для размышлений — невосполнимая потеря. Что вас ко мне привело?

— Меня интересует книга Николая Сомова «Двадцать шестой год. В ожидании звездолетов».

Манилов неприязненно поморщился.

— Зачем она вам понадобилась?

— Не знаю. Я пока не решил.

Мой ответ порадовал Манилова.

— Похвальное сомнение. Редко встречается у людей, которые сделали состояние на перепродаже книг.

— Вряд ли это относится ко мне. Коллекционеры считают меня чужим. Книги для меня скорее повод поговорить с умным человеком, а не способ заработать. Денег у меня и без того достаточно.

— Книга — источник знаний. Не правда ли?

Никогда об этом не думал. Но на всякий случай решил кивнуть.

— О, в прежние времена люди умели выражать свои мысли на бумаге, — продолжал Манилов, наверное, выбрал тему, которая занимала его в последнее время больше всего. Как и предупреждал Владимов. — Чтение их текстов доставляет подготовленному человеку истинное наслаждение. Увы, мы не можем встретиться с этими великими людьми, мы лишены возможности говорить с ним напрямую, но их мысли пробуждают в нас давно забытые эмоции и знания.

Я понял, что на общие темы Манилов может говорить часами. Владимов советовал грубо прерывать его, чтобы вернуть к реальности, что я и сделал.

— Вы считаете, что в книге Сомова можно встретить настоящие древние мысли и знания?

— Дорогой мой богатый собеседник, это очень часто встречающееся заблуждение. Но мы-то с вами знаем, что эмоции и знания должны появляться у читателей. Мысли автора очень часто не совпадают с представлениями читателя. Писатель может чувствовать что-то свое, а читатель — что-то прямо противоположное. Если бы они встретились, могли бы подраться.

Ему понравилась собственная шутка. Тонкая усмешка еще раз подчеркнула его врожденный аристократизм. Но мне показалось, что он пытается придумать что-то еще смешнее. Манилову хотелось, чтобы я рассмеялся.

— Сомов умел описывать человеческие чувства? — спросил я.

— Нет. Иногда складывалось впечатление, что он не писатель, а журналист. Его роман, скорее, репортаж о волнующих его событиях, чем художественная проза. Но это так же глупо, как написать исторический роман. Впрочем, до сих пор встречаются еще любители и таких сочинений.

— Вы читали роман Сомова?

— Нет. Но мне кто-то рассказывал о нем. Знаете, так подробно, со знанием дела. Как это может сделать только человек, решительно окунувшийся в глубины текста.

— Кто это был? — спросил я с надеждой.

— Не помню. Какой-то случайный человек на презентации новой читалки.

— Можно ли сказать, что Сомов писал документальную фантастику? — спросил я.

— Какой идиот посчитал книгу Сомова фантастикой? Это возмутительно!

Можно было сознаться, что такая мысль пришла ко мне в голову, когда я листал книгу. Но мне меньше всего хотелось говорить о себе. Моя излишняя откровенность наверняка помешала бы Манилову воспринимать меня серьезно. И я бы потерял первый по-настоящему ценный источник информации.

— Ходят такие слухи.

— Бедные идиоты! Можно всю жизнь заниматься книгами, считаться специалистами высшего класса, и при этом ничего не понимать литературе. Ни-че-го. Тому масса примеров.

— Но вы же недавно сказали, что в книге Сомова нет вымысла?

— Любое высказанное слово — есть ложь. Древний афоризм. Вы знаете, что такое афоризм? — Манилов посмотрел на меня с подозрением.

— Знаю.

— Раньше люди умели кратко выражать свои мысли. И не считали это зазорным.

— И Сомов умел?

— Что вы ко мне пристали со своим Сомовым? Нет. Он не умел или не хотел делать выводы. Сомов пытался быть честным.

Мне показалось, что Манилов знает больше, чем говорит.

— Вы читали его книгу? — еще раз спросил я.

— А вы, собственно, кто такой? Провокатор? Что вы хотите выпытать у меня? Почему я должен отвечать на провокационные вопросы? Если хотите допросить меня, вызовите в Канцелярию. Мне скрывать нечего.

— Я не из Канцелярии. Я — обычный коллекционер. Интересуюсь книгой Сомова. Уже одно то, что вы подтверждаете, что она существует, для меня праздник. А если вы ее читали, то вообще нет слов. Мне очень хочется узнать мнение профессионала.

Манилов успокоился.

— Да, я читал ее. Можете донести на меня церковным ищейкам. Я признаюсь, потому что чтение книг не может быть преступлением. Я без колебаний примкну к мертвым космонавтам.

— Я не буду доносить на вас. И не буду перебивать. Расскажите о книге. Это все, о чем я вас прошу. Я умею быть благодарным.

— Мой рассказ будет откровенно предвзятым. Нельзя исключать, что только я сумел понять, что там написано. Остальные читатели остались глухими и слепыми, поскольку не поняли главного — все, что там написано, правда. Я лично знал еще двух людей, которым посчастливилось прочитать книгу Сомова. Они не мыслители. Их уровень развития не позволил признать, что все события этого сложного повествования не пустые выдумки, а близкое к реальности изображение нашей истории.

— Я могу с ними встретиться?

— Нет. Они мертвые космонавты.

— Вы хотите сказать, что тридцать пять лет тому назад люди действительно были уверены, что им не избежать Конца Света?

— Абсолютно верно.

— Но как в такое можно поверить?

— Откажитесь от навязчивой пропаганды, которую годами вбивали вам в голову наши историки. Читайте больше первоисточников. Научитесь анализировать текст и отличать важные факты от второстепенных.

— Анализировать — значит, научиться отбирать факты, которые подтвердят вашу точку зрения? — пошутил я.

— Нет. Но сказано красиво, надо будет запомнить. Обязательно использую в разговоре с официально признанными интеллектуалами.

— У вас есть книга Сомова?

— Нет, конечно. Я философ, но не сумасшедший. Держать у себя книгу из черного списка В. может только окончательно выживший из ума человек. Вы знаете, что такое черный список В.?

— Знаю.

— Хорошо. Но зачем вы тогда задаете глупые вопросы, если заранее знаете правильный ответ? Я — философ. Мне проблемы не нужны.

— Объясните, почему вы решили, что Конец Света действительно угрожал человечеству?

— Вы изучали историю?

— Да.

— Хорошо. Когда власть в стране перешла в руки Церкви? Как вы думаете?

— Церковь была всегда, — сказал я не очень уверенно. Никогда прежде я не задавал себе этот вопрос.

— Ерунда, — твердо сказал Манилов. — У всего есть свое начало!

— Тысячи лет тому назад?

— Абсолютная ерунда. Объяснить современную власть Церкви можно только одним способом. Мы должны признать, что шестьдесят лет тому назад землянам действительно объявили о неминуемом наступлении Конца Света и назвали точную дату, когда это случится. А они поверили и возжелали спасти, если не тела, то хотя бы свои души.

— Неужели люди поверили?

— А что им оставалось делать? О том, что катастрофа произойдет, объявили и наука, и Церковь. Считайте, что были получены веские доказательства. А дальше понятно: рождаемость у неверующих в Бога резко пошла вниз. Кому может понравиться мысль, что их ребенок умрет молодым? У верующих рождаемость не изменилась. Они знали, что все в руках Бога. Следовательно, души их детей останутся бессмертными. Произошел демографический обвал. Чем дальше, тем неверующих становилось меньше, а верующих больше. Так мы и пришли к нынешнему состоянию общества.

— Все это вы прочитали у Сомова?

— Нет. Его интересовала только наука и желание предотвратить наступление Конца Света. О Церкви он не думал. Или не считал ее существование важным фактором. Демографический обвал — это мое личное открытие, которое наверняка удалось бы доказать, если бы документы сохранились. Взгляд из будущего на события тридцатипятилетней давности.

— Книгу запретили из-за этого?

— Думаю, что да. Это важный удар по нашей вере. Именно там я прочитал несколько упоминаний о том, что молодые люди отказывались заводить детей.

— Посоветуйте, где я смогу найти книгу Сомова?

— Если вам дорога жизнь, держитесь подальше от болот бездуховности, которыми она полна, — Манилов довольно засмеялся. Цитата ему понравилась. — А если серьезно, в Тайной Канцелярии не оценят ваш энтузиазм, могут и больно по голове настучать. Прекращайте поиски, пока не перешли черты благоразумия.

— И ваши идеи о якобы существовавшей угрозе Конца Света наверняка не нравятся Тайной Канцелярии. Но вы смело рассказываете о ней.

— Но я не ищу книгу Сомова!

Я признал, что мои поиски зашли в тупик. Я не согласился с Маниловым. Его версия показалась мне наивной и притянутой за уши. Но не вступать же с ним в полемику. Я не сомневался, что для запрета книги Сомова должны быть более серьезные основания. Установить их можно, только прочитав книгу. Но я испробовал все возможные способы и понял, что частный сыщик из меня не получился. Признал свою неспособность. У меня остался только один способ проанализировать текст — попробовать написать книгу Сомова самому. Не зря же я листал ее, поджидая свою задерживающуюся подружку Риту. Даже кое-что запомнил. Пусть я не смогу восстановить ее содержание, но логика повествования наверняка позволит мне максимально приблизиться к оригиналу. Я был уверен, что книга Сомова типичный фантастический роман. Не исключено, что моя попытка его реконструкции придаст идеям Сомова новую жизнь.