Спасение Петрова и Карпова

Филимонов опаздывал

Филимонов опаздывал. Нельзя сказать, что для Петрова это стало неожиданностью. Наоборот, подтверждало, что он был прав, когда согласился выслушать очередного советника из Института. Не должен будущий клиент быть пунктуальным. Это противоречило бы теории ошибок, которой занимался Петров. По его расчетам, Филимонов вполне мог появиться часа через три после условленного времени. Или через четыре. Или на следующий день. Петров был готов к любому развитию событий. Уметь ждать — этому он научился уже давно. Жаловаться на необязательность клиентов ему было бы странно. В конце концов, эти люди были интересны именно потому, что случившиеся с ними события выбили их из привычной колеи. С некоторых пор Петрова интересовали странные ошибки, которые совершают практически все советники. И самая удивительная из них — принципиальная неготовность согласиться с тем, что мир устроен совсем не так, как они привыкли думать.

Было время, когда Петров пытался спорить, но успеха не достиг. Советники не желали его слушать. Они почему-то были уверены, что у них патент на единственно верные представления, которые ни при каких обстоятельствах не могут оспариваться. Сначала Петров удивлялся, а потом стал открыто и жестоко издеваться над обладателями так называемых «окончательных» знаний. Когда мания величия советников достигала критической черты, Петров спрашивал: «Что же вы, братцы, прошляпили такое важное событие как Конец Света? А ведь это ваша работа». Советники обижались и грязно ругались. Не удивительно, что советники не любили Петрова и считали его занятия отвлеченной белибердой, не достойной обсуждения. Пока не попадали в сложное положение.

И еще — советники пока еще не смогли опровергнуть предупреждение инопланетян. А значит, они согласились с тем, что привычная и налаженная жизнь разумных обитателей Земли подходит к бесславному концу.

Петров был пессимистом. Он с грустью признавал, что катастрофа уже произошла. Само по себе заявление инопланетян уничтожило человеческий мир. До Конца Света далеко, но история человечества уже закончилась, потому что история — это не то, что произошло когда-то и с кем-то, история — это то, из чего произрастает будущее. Но землян лишили любого будущего. И хорошего, и плохого. Этого оказалось достаточно, чтобы человеческая жизнь немедленно потеряла смысл.

Иногда Петров с грустью думал о том, что при других обстоятельствах из него получился бы хороший ученый. Занимался бы экзопланетами, нейтронными звездами или короткими радиовсплесками — красота. Но познание потеряло смысл и свою социальную функцию. Оно больше не имело отношения к интеллектуальной жизни человечества. Наступили по-настоящему темные времена, когда любое, даже самое выдающееся научное открытие остается невостребованным. Поскольку никого не может заинтересовать, так как шансов для его реализации больше нет.

Филимонов пришел

Филимонов появился только через четыре часа. Петров с сожалением отметил, что настроение у предполагаемого клиента хуже некуда. Это было предсказуемо, но не желательно. Можно было подумать, что это он поджидал Петрова, теряя свое драгоценное время попусту и переживая из-за его необязательности.

— Вы не нравитесь мне, Петров, — сказал Филимонов резко, вместо приветствия. — И то, чем вы занимаетесь, не нравится. Если бы не безумные события, в которые я оказался замешан не по своей вине, ни за что бы не обратился к вам.

Петров философски пожал плечами. Его трудно было вывести из себя такими бессмысленными заявлениями. Разве хорошие личные отношения способны помочь в научной работе? Скорее, наоборот. С другой стороны, взаимная симпатия может привести клиента к новым грубым ошибкам и заблуждениям, что выглядит очень даже привлекательно. Но не беда. Придется надеяться на то, что к новым заблуждениям Филимонова приведет его бессмысленная неприязнь.

— Спасибо, что нашли время для встречи со мной, — сказал Петров примирительно.

— Что это значит? Вы хотите мне что-то сообщить? — спросил Филимонов.

— Нет-нет. Я хотел бы выслушать вас. Рассчитываю, что вы честно и подробно расскажите о проблемах, которые заставили вас обратиться ко мне.

— Хотите разузнать подробности, которые я бы хотел скрыть?

— Да. Было бы неплохо.

— Но с какого перепоя? — удивился Филимонов. — Кем вы себя вообразили?

— Обо мне поговорим потом, если захотите. Но мне кажется, что это вы нуждаетесь в квалифицированном и доброжелательном собеседнике, который способен оценить события объективно. Поэтому и обратились ко мне. А я согласился встретиться, поскольку считаю вас талантливым ученым.

— Ученых давно нет, есть только советники.

— Конечно. Но в моей системе отсчета вы — ученый. И это не предмет для спора. Я все равно останусь при своем мнении. Мне кажется, вы столкнулись с событиями, которые не можете объяснить, и поэтому захотели обсудить ситуацию с независимым исследователем. Я вам не нравлюсь, но другого заинтересованного слушателя вам найти не удалось. Тем более, что наш разговор не накладывает на вас никаких обязательств. Я предлагаю поговорить честно, без протокола. В том случае, если мое вмешательство покажется оскорбительным, вы сможете отрицать сам факт нашего разговора. Более того, я и сам не готов рассказывать о контакте с вами. Умение хранить чужие секреты привлекает новых клиентов. Это хорошо. Другая реклама мне не нужна.

— Но вы должны будете ссылаться на полученные от меня сведения. Сообщество советников потребует от вас доказательства, если хотите, чтобы специалисты поверили вашим теориям. Но я не желаю, чтобы упоминалось мое имя. Это понятно?

— Договорились. Спорить с сообществом советников и, тем более, уговаривать их соглашаться с очевидными фактами не входит в мои планы. Новое знание не пострадает, если сообщество советников его не примет. Мне все равно. Это не моя проблема. Хватит того, что я буду знать больше, чем они. Но мне, кажется, что самые хитрые советники отнесутся к моим идеям с интересом. Не скажут об этом, но выслушают внимательно. Не верю, что у них атрофировалось чувство реальности.

— Все равно? Вы не хотите вернуться в Институт? — удивился Филимонов. — Уверен, что вас обязательно простят, если вы признаете наши правила и пообещаете не спорить по пустякам.

— Спасибо, конечно. Но мне это не нужно. У нас — землян — осталось слишком мало времени, чтобы тратить его на чепуху.

— Я не встречал авторитетных советников, которые бы сказали о вас хотя бы одно похвальное слово.

— Увы, это так. В последнее время слышал о себе много неприятного. И знаете, почти со всеми их обвинениями я согласен.

— Вы ведете себя так, словно никакого Конца Света не предвидится. Это странно.

— Познавать мир интересно. А чем бы еще я мог заниматься в ожидании Конца Света? Ничего другого я делать не умею.

— Перед лицом неминуемой гибели человечества совершенно очевидно, что мы — кадровые советники — должны заниматься исключительно прикладными исследованиями, только так можно попытаться облегчить страдания и спасти, пусть не всех, но хотя бы лучших представителей землян. Ответьте, Петров, я хочу знать, почему вы с таким диким и необъяснимым энтузиазмом продолжаете заниматься фун-да-мен-таль-ной наукой?

Он произнес ненавистное для него слово по слогам, словно попытался оскорбить.

— Так надо, — ответил Петров. — Кто-то должен. Почему не я?

— За-чем?

— Фундаментальная наука добавляет жизни истинную красоту, — сказал Петров торжественно.

— Сомневаюсь, что в наше время у кого-то осталась потребность в вашей пресловутой красоте, — возмущенно сказал Филимонов. — Когда речь идет о выживании человечества, абстрактные разговоры об отвлеченных теориях вызывают только раздражение и ненависть. Вы, Петров, считаете себя настоящим ученым, а потому, как я уже говорил, должны заниматься проблемой спасения. И обязаны думать только о том, как сохранить жизни максимальному количеству людей. Другого способа обеспечить выживание человечества после Конца Света не существует. Это вам понятно?

— Да.

— И все-таки продолжаете заниматься бессмысленным делом?

— Мне стыдно, но я ничего другого делать не умею, — повторил Петров.

— Научитесь! Подумаешь, разве это проблема? Вы взрослый человек, справитесь.

— Не исключаю, что у меня когда-нибудь получится. Но сейчас я бы хотел услышать ваш рассказ. Зачем вы пришли на встречу со мной?

— Я попал в неприятную историю. С некоторого момента любое мое действие оказывается ошибочным. Даже обратившись к вам, я совершаю ошибку, — сказал Филимонов. — Я не знаю, как выпутаться. И меня это бесит.

Сердце Петрова наполнилось радостью. Это был его клиент.