Спасение Петрова и Карпова

Сомов и человеконенавистники

Итак, Сомов успел забыть о Щеголеве. Зачем тогда он пришел, спрашивается? — удивился Петров. Это выяснилось очень быстро: как культурный человек, Сомов хотел узнать, сможет ли Петров завтра присутствовать на встрече с очередным героем его книги.

— Могли бы и позвонить.

— Но я должен вас подготовить. Персонаж, с которым я хочу вас познакомить, не простой человек. Должен был вас предупредить, что Зотов — так его зовут — психопат, он ненавидит человечество. Для него Конец Света — это исполнение самого заветного желания. Не хочу сказать, что он приближает его, но и сопротивляться наступлению не собирается.

— Чем он это объясняет?

— Не знаю. Надеюсь, завтра он нам расскажет. Если, конечно, захочет.

Пресловутый Зотов оказался разговорчивым и бодрым человеком. К тому же неожиданно пухлым, он явно не страдал отсутствием аппетита. Скорее, наоборот, страдал от его наличия. Мизантропа Петров представлял себе иначе: в книгах настоящие мизантропы обычно сухопары, вечно чем-то недовольным и не любят болтать попусту. Зотов был не таким.

Петров предложил ему яблоко, и он его немедленно с удовольствием сожрал. Потом опытным взглядом обвел комнату, обнаружил блюдо с печеньем и пододвинул его поближе. Петрову это печенье не понравилось, наверное, в тесто добавили слишком много какого-то невкусного химиката: консерванта или разрыхлителя. Наверное, об этом следовало предупредить Зотова, но не успел, тому печенье понравилось.

— Начнем, пожалуй, — сказал Сомов.

— Попытайтесь, — неприятно ухмыльнувшись, сказал Зотов. Он впервые стал похож на человеконенавистника, что-то промелькнуло во взгляде.

— Довольны ли вы тем, как провели последний год? — спросил Сомов.

— Лучше, чем кое-кто думает. Я умею постоять за себя. Стараюсь, меньше общаться с надоедливыми людьми. И все равно находятся умники, которые пристают ко мне со своими глупыми расспросами.

— Есть ли у вас планы на следующий год?

— Хочу выкопать на своем дачном участке убежище, оборудую себе хоромы на глубине тридцати метров. Сделаю все, как положено: прикуплю малый атомный генератор, оборудую доступ свежей родниковой воды, что еще человеку надо? Конечно, не забуду об Интернете и запасах продовольствия: консервах и солениях. Впрочем, честно говоря, я больше уважаю свежую пищу.

— Где же вы найдете под землей свежие продукты? — удивился Сомов.

— А кто мне помешает покупать еду в магазинах? — удивился Зотов.

— Собираетесь выходить на поверхность?

— Обязательно. Важно, чтобы ко мне никто не смог спуститься.

— Но вы, конечно, знаете, что отсидеться в бункере, когда наступит Конец Света, не удастся.

— Ерунда. Мне важно дожить до этого вашего Конца Света, хочу посмотреть, как человечество рухнет в бездну и прекратит свое бессмысленное существование.

— Чем же вам не угодило человечество?

— Это слишком личный вопрос. Не скажу.

— И все-таки?

— Скучные вы. Неинтересно с вами.

— Правильно ли я понял, что вы не боитесь Конца Света?

— Нет. Жду его с нетерпением.

— И не попытаетесь спастись?

— Я уже подробно рассказал, что я собираюсь сделать. Повторить? Я что-то сказал о спасении?

— Не надо. Я все понял. Вы свободны.

— Вы даже не представляете, до какой степени я свободен! — гордо сказал Зотов.

У двери он остановился.

— Вы думаете, наверное, что я придурок. Может быть, но мне за это очень хорошо платят.

Он ушел.

— Вы слышали? — спросил Сомов.

— Я ждал чего-то подобного, — сказал Петров.

— Вы думаете, что они из одной шайки?

Петров не стал отвечать на вопрос, который посчитал риторическим. Ему стало стыдно. Он почувствовал, что допустил чудовищную ошибку, пропустил очевидную подсказку, которая позволит помочь разобраться со всеми этими странными событиями. Неизвестно, было ли это чутье, или сказался богатый опыт, который Петров накопил, занимаясь странными случаями из жизни советников из Института Спасения.

— Мы не задали этим людям главный вопрос, — сказал он с сожалением.

— Кто им платит?

— Нет.

— А какой?

— Я скажу, но сначала мне хотелось бы узнать, как вы вышли на этих странных людей? Как отыскали? Почему они согласились разговаривать с вами?

— Это не секрет. Мой наниматель Григорьев попросил, чтобы в книге были главы о людях, которые относятся к Концу Света настолько легкомысленно, что не собираются спасаться. Я не поверил, что такие люди существуют. Но он пообещал, что пришлет для разговора некоторых из них. Вот они и пришли.

— Григорьев? Интересно.

— Григорьев — главарь мафии, затевающий мировую аферу? Не могу в это поверить — грустно сказал Сомов. — Хотелось бы, конечно, поверить, это объяснило бы его профессиональную хватку. Но нет. Слабоват для большой провокации.

Петров кивнул. Торговец бестселлерами, который хотел бы нажиться на Конце Света — это даже звучит глупо. Впрочем, закона, который бы запрещал подобную коммерцию, не существует. Человеческие желания — большая тайна, объяснить которую разумно пока никому не удалось.

— Однако, он попал в вашу историю. И играет в ней заметную роль. Нанял вас для странного проекта и знакомит с людьми, играющими чужие роли.

— Григорьев вляпался по глупости, сам не зная куда, скорее всего, не по своей воле, — засмеялся Сомов. — В издательстве каждый знает, что он невезучий человек. Иногда это плохо отражается на литературных проектах, которые он курирует. На всемирное зло он не способен. Слишком мелочен.

— Пока не буду вычеркивать вашего Григорьева из списка подозреваемых, — сказал Петров. — Люди часто недооценивают своих знакомых.

— Какой вопрос мы забыли задать? — вспомнил Сомов. — Вы обещали рассказать.

— Давно ли у них пропал интерес к спасению? — сказал Петров. — Обязательно задавайте этот вопрос всем людям, с которыми будете разговаривать. И неплохо бы спросить об этом и Щеголева с Зотовым.

Сомов удивился.

— Неужели это важно?

— Чрезвычайно важно.