Спасение Петрова и Карпова

Допрос издателя Григорьева

Охрана отказалась пропустить Петрова в издательство. Пришлось соврать, что он литературный агент Сомова и собирается обсудить финансовую сторону сделки. Петров размахивал руками и выкрикивал бессвязные угрозы. Вахтер был вынужден позвонить Григорьеву и после коротких переговоров, Петрова пропустили. Он с горечью подумал о том, что сейчас ему предстоит встретиться с еще одним человеком, который его никогда не полюбит. Издатели не любят литературных агентов своих авторов, потому что разговоры о дележке денег больно ранят интеллигентных людей. И все бы ничего, но Петров не был литературным агентом, он собирался обмануть этого человека и заставить его рассказать то, что он с удовольствием сохранил бы в тайне. При взаимном неприятии сделать это будет очень трудно.

Григорьев был удивлен.

— Никогда не слышал, что у Сомова есть литературный агент. До сих пор мы решали все спорные вопросы без посторонних лиц.

— Литературный агент для писателя не посторонний человек. Странно, что вы этого не знаете. Пока речь шла о книгах, Сомов справлялся сам. Но поскольку вы затеяли целый проект, то без моего вмешательства не обойтись. Авторские права — дело серьезное.

— Допустим, я вам поверил. Но зачем вы пришли? Чего добиваетесь? — Григорьев разволновался.

— Хотелось бы посмотреть договор, который вы заключили с моим клиентом.

Григорьев вздохнул с облегчением.

— Но мы не заключали никакого договора, — сказал он, посмеиваясь. — Наш новый проект может быть реализован только при взаимном согласии. Любой официальный договор, скрепленный печатью, сделает его исполнение невозможным. Для пользы общего дела мы ограничились заключением устной сделки.

— Как это? — спросил Петров, он почувствовал, что сейчас узнает что-то новое.

— Вы знаете, какое предложение я сделал Сомову?

— Он не рассказал, — сказал Петров. — Это показалось мне подозрительным. Боюсь, что без подписания договора могут пострадать интересы моего клиента. А вот этого я не могу допустить.

— Боитесь, что потеряете комиссионные?

— Деньги — ерунда. Пострадает моя репутация.

— Вот об этом можете не волноваться. Издательство, ни при каких обстоятельствах, не нарушит условия сделки, поскольку мы заинтересованы в том, чтобы Сомов честно выполнил свою работу.

— А если издательство обанкротится?

— Сомов все равно будет получать авторские гонорары за выполненную работу.

— Разве так бывает?

— Конечно. Я уже сказал, мы заключили не договор, а взаимовыгодную сделку.

— Но откуда вы будете брать деньги на проект?

— Вам-то какая разница?

— А если вы, простите, умрете?

— Платить Сомову будет другой человек. Только и всего.

— Но так не бывает.

— Не буду спорить. Простите, что не подумали о вас раньше. Сообщите, куда вам перечислять деньги, и ваши 10% будут отправляться одновременно с гонораром Сомову. Так нормально?

— Похоже на аферу. Ваше издательство занимается финансовыми махинациями?

— Абсурд, — сказал Григорьев. — Нормальные люди с помощью махинаций обычно деньги зарабатывают, а мы их раздаем.

— Всем?

— Нет, конечно, только людям, в работе которых мы заинтересованы.

— И таких много?

— Недостатка не испытываем.

— Чем же вы занимаетесь?

— Хорошим делом.

— Это я понимаю. Но чем конкретно?

— Литературному агенту этого знать не положено. Даже задавать такие вопросы не каждому по рангу. Я бы и знал — вам не сказал. Но я не знаю. Меня в эту тайну не посвятили. И правильно. Как было однажды правильно сказано: «во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Петрову показалось, что Григорьеву и самому хочется выболтать все, что ему стало случайно известно, первому попавшемуся, потому что любому нормальному человеку невыносимо жить, если он не понимает, в какую опасную историю его втравили. Но Григорьев побаивается. Чего, спрашивается? Его должны были запугать. Кто?