Пропавший брат

* * *

Узнав, что белые чехи заняли Белебей, Антон Иваныч Лобода предусмотрительно скрылся.

Исчезновение Грохотуна вызвало среди детворы много разговоров.

— Чехи стоят за буржуев, а наши большевики за пролетариев, — сказал Гришка Афанасьев.

— Что же теперь будет?

— Возьмут нашего Грохотуна, как кота поперек живота... Да и нам достанется... Особенно мне, как председателю Совета Больших Пальцев.

— За что?

— За большевизм! Вот за что!

Наиболее предприимчивые из ребят стали прикидывать: нельзя ли заблаговременно подобру-поздорову унести ноги. Но Гришка вознегодовал:

— Ну, уж это не годится! Кто постарше, тот в кусты, а маленькие куда? Нет, пропадать — так всем пропадать!

На третьи сутки со дня исчезновения Грохотуна к дому детской коммуны подъехали четыре всадника. Они ловко соскочили с коней и прошли во двор. Оправляя косы, заложенные вокруг головы, Шишечка вышла на крыльцо. Боря изумился. Розовое лицо Нины Михайловны стало вдруг белым, как занавески на окнах.

— Где заведующий — Антон Иванович Лобода? — спросил один из чехов, довольно хорошо говоривший по-русски.

— Его нет. Он уехал.

— Куда?

— Он собирался ехать в Уфу.

Военные переглянулись, улыбнулись и так посмотрели на Шишечку, что щеки ее стали снова пунцовыми.

— Нам придется произвести у вас обыск, — улыбаясь, сказал чех и щелкнул себя по голенищу хлыстиком.

— Производите! — злым голосом ответила Шишечка.

Чехи обыскали комнату Антона Иваныча, но подозрительного ничего не нашли. После обыскали комнату воспитательниц.

— А здесь живут мальчики. Это их спальня, — говорила Шишечка. — Вы и детей обыскиваете? Будете смотреть?

— Посмотрим! Не беспокойтесь!

Ребята поспешно сдергивали с кроватей фланелевые одеяла, стаскивали полосатые матрацы. Чехи ощупывали подушки, осматривали печи.

— А это что такое? — раздался негодующий голос.

Чех держал в руке красное знамя, найденное в подушке.

— Это... детдомовский флаг, — дрогнувшим голосом сказала Шишечка, и ребята увидели, как со щек воспитательницы мгновенно слетел румянец.

— «Да здравствует советская власть — защитница детей трудящихся»! — прочитал офицер и скривил губы: — Большевистский лозунг?

Шишечка молчала и растерянно смотрела на ребят, словно стараясь узнать, кто ее подвел.

— Мы за такие флаги расстреливаем, — тихо сказал чех. — Слышите, что я говорю! А? Чей это флаг?

Шишечка глубоко вздохнула и провела рукой по лбу:

— Это флаг... это флаг...

— Мой! — громко закричал Боря и, выбежав из задних рядов, стал перед Шишечкой, готовый погибнуть вместе со своей любимицей. Синие глаза мальчика смотрели на солдат без всякого страха. Застенчиво улыбнувшись, он объяснил: — Это моя постель и моя подушка.

Чех сурово сдвинул брови, повернулся к стоявшему сзади него и скомандовал:

— Ян!