Пропавший брат

* * *

Вставал Боря обычно с восходом солнца и первым делом гнал корову Зарку к поскотине. После он носил воду с Иртыша, колол дрова для кухни, чистил хозяйке картошку и помогал хозяину убирать овощи в огороде. Без дела Боря не сидел ни минуты, и только поздно вечером, когда забирался на сеновал спать, он чувствовал себя свободным.

«Неужели все ребята живут так же, как я? — думал часто Боря. — Неужели всех так гоняют и мучают?»

Он глотал горькие слезы обиды и кусал пальцы, чтоб не разреветься. Но усталость брала свое, и скоро Боря засыпал крепким сном. А сны ему снились на редкость хорошие.

Вот сын часовщика Андрейка прибежал, запыхавшись, к Боре.

— Пойдем на лыжах кататься!

У Бори своих лыж нет, но у Андрейкиного брата есть хорошие лыжи, и он не сердится, когда Андрейка дает их приятелю.

— Поедем!

Боря ищет меховые рукавички, надевает шапку-ушанку, застегивает пальто и бежит через дорогу за товарищем. Андрейка достает лыжи, палки, и они выходят со двора на улицу.

— Куда? — кричит Андрейка.

— В парк!

Ребята едут в Удельный парк. Стоят мохнатые ели, покрытые снегом. По рельсам несется курьерский поезд в Финляндию. Пассажиры смотрят в окна. Боря поднимает палку и размахивает ею в знак приветствия.

Тук-тук-тук-тук! — гремят колеса.

Бесконечной вереницей плывут вагоны. Какой длинный состав!

Тук-тук-тук-тук!

— Сто вагонов! — кричит Боря Андрейке, и хочется ему закрыть уши, чтобы не слышать надоедливого грохота колес.

Но Андрейка вдруг на Бориных глазах начал пухнуть, сделался большим-большим, да как закричит хозяйкиным голосом:

— Эй ты, соня! Хватит дрыхнуть. Вставай!

Бедариха яростно колотила в дощатую стену палкой. Она шла доить корову. Боря с трудом раскрыл тяжелые веки. В узкие щели сеновала пробивался бледный утренний рассвет. Сейчас надо гнать Зарку в стадо. Боря потянулся и зевнул. Он не выспался за короткую ночь. Хорошо бы еще вздремнуть хоть полчасика, хоть четверть часика, хоть пять минут — так сладостен утренний сон.

— Борька! Лодырь! — ругалась из коровника хозяйка. — Опять ремня ждешь?

— Иду-иду! — крикнул пугливо Боря и быстро спустился с сеновала.

Корова подоена. Хозяйка унесла ведро с молоком. Хорошо бы сейчас кружечку с хлебцем. Боря проглотил слюну. Кормят его плохо, и он всегда голоден. Хозяйка закричала:

— Чего, язва, буркалы выставил? Гони! Ждать тебя пастух будет, что ли? У-у, дармоед!

— Но... пошла... Зарка!

Боря поднял с земли хворостину и побежал отворять калитку. Корова замычала, покрутила хвостом и вышла на улицу.

Осеннее солнце поднималось за Иртышом. Длинные косые тени тянулись по улице. Босые ноги Бори тонули в прохладной пыли. Размахивая хворостиной, он шел за хвостом коровы и вспоминал сон, Андрейку, парк, опушенные снегом ели, лыжи. Ах, какая хорошая жизнь была дома, на Удельной! Где-то сейчас Андрейка? По-прежнему ли он ловит карасей? Счастливый Володя живет в Киштовке у тети Горпины и не знает, как тяжело сейчас его младшему братишке.

— Н-но!.. Зарка!.. Куда!

Корову надо гнать через весь город. Больше часу уходило на это дело, но Боря доволен. Пусть бы еще в два раза дальше, только бы поменьше времени находиться дома, где слышишь одни попреки.

— Не будь дармоедом! — скажет хозяйка, если Боря присядет отдохнуть. — Пойди чурок для самовара наготовь.

— Да я уж наколол.

— На запас постарайся. Руки не отвалятся. Не сиди без дела.

...Нет, уж лучше корову гонять в поле. Идешь за ней, никого нет, один.

— Куда?.. Зарка!..

Чем ближе к поскотине, тем чаще и чаще встречались коровы — белые, черные, пестрые. Они мычали, перекликаясь, словно разговаривали на коровьем языке. Их гнали хозяйки или детишки вроде Бори. Нет, не вроде Бори. Те гоняли своих коров, а Боря — работник, батрак, гнал чужую. Вернутся ребята домой, им матери нальют молока. А Боре вчера не дали. Только чай Бедариха слегка забелила. Девчонок своих небось поит, и сама пьет, и Бедареву наливает!

А девчонки у хозяйки противные. Нос задирают, лентяйничают. Всякая работа, что потяжелее да погрязнее, всегда на Борину долю достается. Позавчера Боря показал младшей кулак, та матери наябедничала. Конечно, попало Боре.

— Ты что кулаки, язва, кажешь? Забыл, кто тебя хлебом кормит? У-у, скотина неблагодарная!

И хватила Борю по щеке да по другой.

Боря глотает слезы, вспомнив незаслуженную обиду.

— Зарка! Но-но!

Загнал Боря корову и пошел назад. На пожарной каланче шесть раз ударили. Торопиться надо. Опять Бедариха ругаться станет, что долго без дела шатался. Боря прибавил шагу.

— Эй, Странник! Сколько лет, сколько зим!

Боря даже рот разинул от удивления.

— Гришка? Рифмач!

— Здравствуй!

Своим глазам Боря не поверил от радости. Неужели это в самом деле на подводе сидит Гришка и помахивает кнутиком?

— Ты как здесь? — спросил он, удивляясь все больше и больше.

— С хозяином приехал. Ну, как живешь, Странник?

Боря хотел в ответ улыбнуться, но улыбка вышла кривая. Гришка без слов понял все и сочувственно мотнул головой.

— Плохо живу! — проглотил Боря слезы. — А ты как?

— Ничего. Только хлопот полон рот. С батькой приехали пшеницей спекулировать.

— Кормят тебя хорошо?

— Неплохо. Живем, белый хлеб жуем. Что сами лопают, то и мне дают.

— Меня плохо, — пожаловался Боря. — И ругают. И бьют...

— Бьют? — Гришка даже присвистнул от негодования. — Вот живоглоты! Я бы сдачи дал. Святой крест! Ты им не поддавайся.

Старые друзья поговорили, вспомнили Петроград, Большие Пальцы, Шишечку, деткоммуну и условились встретиться на базарной площади ровно в двенадцать часов. Хотя Боря и знал, что трудно ему будет выбраться из дому, но Гришке твердо пообещал прийти на свидание.

— Буду ждать, Странник. Приходи! — крикнул Гришка, натягивая вожжи. — Но-но... Лешая... Трогай!

Боря поглядел на удалявшуюся подводу, тяжело вздохнул и поплелся домой.