Пропавший брат

* * *

Боря быстро почувствовал, что в Маралихе ему будет неплохо. В доме Софроновых смотрели на него как на внука, работать почти не заставляли. Да и какая работа в деревне зимой? Разве помочь взрослым за дровами съездить в лес или за сеном? Боря в раю не бывал и не знает, похожа ли Маралиха на рай, но деревня, затерянная в глухом лесу, ему очень понравилась. В какую сторону ни взглянешь — всюду горы высятся. Когда ездили за дровами в лес, Геласий рассказывал, что снег на них не только зимой лежит, но даже и летом — такие они высоченные. А Белуха двумя сахарными головами врезалась в облака. Выше этой горы нет во всем Алтае. Пытались на нее люди забраться — и не могли. Никто туда верной дороги не знает, кроме старика Софронова. Он с детства все окрестные горы облазил и на Белуху ходил не раз. На самую макушку, правда, не мог залезть, но на седло взбирался.

— На какое седло? — спросил Боря.

— А вот между этими двумя верхушками, что в облака ушли.

Во время другой поездки Геласий рассказал Боре про основателя Маралихи, Савватия Прохоровича.

— Прадедом он мне приходится, — говорил великан. — Ему сто двадцать годов будет, а может, и побольше. Его отец полком командовал у атамана Пугачева. Слыхал про такого? Помещиков на Волге вешал.

— Нет, — сознался Боря. — Не слыхал.

— Справедливый человек, говорят, был, — продолжал Геласий и с гордостью добавил: — Во Франции про таких стариков даже не слышали. Вот в Болгарском царстве, на Дунае, — ротный фельдшер наш сказывал, — некоторые люди до ста лет живут. Простокваши много едят, потому кость у них крепкая, а кровь чистая. Не знаю, верно говорил или нет.

— Обманывал! — не поверил Боря. — У меня папа простоквашу ел каждый день, а умер сорока лет.

— Ну, может быть! — не стал спорить Геласий и рассказал про своего прадедушку Савватия Прохоровича.

Бежал он на Алтай с Волги, спасаясь от преследования царских чиновников. Переселилось тогда вместе с ним несколько семейств. Савватий Прохорович место высмотрел для поселения самое глухое и сокровенное. Появилась новая деревушка Маралиха. Так прозвали ее сами кержаки из-за маралов, водившихся кругом в великом изобилии. Припеваючи зажили мужики. Всего было вдоволь: и рыбы, и меду, и зверя, и скота.

После беседы с Геласием Боря ходил посмотреть основателя Маралихи. Белая борода Савватия Прохоровича от времени позеленела, сам он высох, стал маленький и тонкий. И ходить ему трудно и говорить. Все дни молчит стадвадцатилетний старец и с постели почти не встает. Последний раз, когда маралихинцев в солдаты забирали на войну, сказал он несколько вещих слов и с тех пор снова замолчал. А слова те были о последних днях:

— Пришли времена антихриста, — прошамкал Савватий Прохорович. — Дьявол сошел на землю! Погибель идет, мужики! На Тихий Ключ надо уходить. В горы!

Про это предсказание Боря не только от Геласия слышал, но и от маралихинских ребят, с которыми у него завязалась большая дружба, особенно с Гараськой, Аверей и Симкой.

Рассказал им Боря, что в Питере семиэтажные дома стоят, ребята усомнились:

— Не может быть! Развалятся!

— Да они из кирпича, каменные!

— Все одно развалятся. Поставь семь изб друг на друга, рази устоят?

— Да они большие. Во всю улицу. Больше Маралихи вашей.

Совсем ребята не поверили. Боря в свидетели Геласия позвал. Тот подтвердил. Переглянулись мальчишки, ничего не сказали.

А вечером, когда ложились спать на полатях, великан шепнул с тоской:

— Отвык я за три года от родного дома. В темноте люди живут и сами темные. Страшно мне от их темноты.

Перестал Геласий сравнивать Маралиху с раем. Все чаще стал вспоминать Францию. Видать, после заморских городов разонравилась великану родная деревня, где не то что про аэропланы, про железную дорогу не знают толком. Кроме Геласия, только два маралихинца, вернувшиеся с фронта, белый свет немного видели, а остальные, как медведи, прожили свой век.

Под крещение старухи громадными пучками жгли лучину, чтобы на том свете родителям было теплее. Боря услышал про это и рассмеялся. Но Геласий предупредил:

— Не смейся, обидятся! Народ темный, глупый! Темней негритосов африканских!

Нет, плохая жизнь в Маралихе, темная. Нельзя прятаться от людей в горы, совсем одичать можно. Но самое плохое — это то, что в Маралихе нет школы.

На всю деревню один только начетчик Аверьян Селифоныч знал грамоту и писать умел печатными буквами, но только не писал никому, нужды не было. Не медведям же письма посылать из Маралихи.

ГОРНЫЕ ОРЛЫ