Пропавший брат

Синяк ищет Борю

С первым пароходом, отправлявшимся вверх по Иртышу, Петрик и Володя покинули Омск, направляясь в Усть-Каменогорск на розыски Бори. Четыре дня они плыли на большом двухэтажном пароходе, а в Семипалатинске пересели на маленький, однопалубный, уже стоявший под парами около пристани. Петрик погоревал, что не удалось посмотреть новый город, но Володе было не до любопытства, — он думал все время о Боре. А вдруг в Усть-Каменогорске они снова не найдут его?

С плохим предчувствием ехал Володя от Семипалатинска до Усть-Каменогорска, а когда пароход загудел у пристани и надо было выходить на берег, он сказал Петрику:

— Здесь снова что-нибудь случится. Вот увидишь!

— Опять скулишь! — рассердился Петрик и не стал разговаривать с братом.

Усть-Каменогорск напомнил Петрику родную Киштовку. Только в Киштовке не было Иртыша и высокой каменной горы, а улицы были такие же прямые, широкие и тенистые. Город походил на большую станицу. По улицам, точно так же, как в Киштовке, переваливаясь, ходили гуси и утки, прогуливались свиньи с розовыми поросятами и бегали босоногие ребята.

Прямо с пристани мальчики направились разыскивать детский дом. Но встречные прохожие, останавливаясь, пожимали плечами и говорили с недоумением:

— Не слыхали про такой ничего! Как будто его в городе нет и не было никогда.

Близорукий чиновник в форменной выцветшей фуражке, шагавший с удочками на реку, выслушал рассказ про Борю и в раздумье посоветовал:

— Сходите вы в управу, к члену Учредительного собрания Синяку. Каких-то детишек осенью привозили, и он с ними возился. Это я хорошо знаю.

Чиновник вскинул удочки на плечо и побрел ловить рыбу, а ребята отправились в управу на поиски Синяка.

— Вон в той комнате! — злорадно сказал секретарь, сидевший под образами. — Старая история! Идите прямо.

Петрик открыл дверь и за большим письменным столом увидел тщедушного рыженького человека с черной повязкой на щеке.

— Тут Синяк?

Глаза рыженького тоскливо блеснули из-под голубых стекол очков, и он торопливо вынул потертый кожаный портсигар.

— Опять! — воскликнул он, обминая дрожащими пальцами папиросу, и вдруг закричал громовым голосом: — Когда же наступит конец? Я спрашиваю, черт побери, когда наступит конец? Чего вы хотите? Чем вам плохо? Вас бьют? Не кормят? Истязают? Мучают?

Темная бородавка прыгала около уха. Папироса переломилась в руках Синяка, и он сунул ее вместо пепельницы в чернильницу.

Мальчики попятились к двери. А рыженький вскочил с кресла и забегал мелкими шажками по комнате.

— Эдак никаких сил не хватит! — задыхаясь, выкрикивал он и ерошил огненную прическу. — Так с ума сойти можно! А тут сразу двое... Что же это такое? Будет этому конец?..

Набегавшись вдоволь из угла в угол, Синяк снова сел за стол, схватился за подвязанную щеку и застонал.

— Ваши фамилии? — грозно спросил он. — Фамилии гражданских родителей? Ну-с?

Мальчики в недоумении переглянулись, а Синяк окончательно рассвирепел:

— Но предупреждаю вас, я все выясню... Все! И если вы только окажетесь сами виноваты, пеняйте на себя. Вам несдобровать! Да, несдобровать!

Синяк схватил потрепанную папку и разложил перед собой.

— Я спрашиваю, как зовут?

— Кого? Меня? — Петрик шагнул вперед.

— Нет, меня! — огрызнулся Синяк, и прыщи на его лице засверкали спелыми ягодами.

— Петр Грисюк.

Синяк с великим ожесточением принялся перелистывать бумаги в папке. Ежеминутно чертыхаясь, он проделал эту процедуру три раза и с ненавистью отшвырнул папку в сторону.

— Нет у меня вас! Понимаете, нет!

Петрик и Володя опять переглянулись. Какой странный дядя! С какой стати он стал разыскивать фамилию Петрика в папке?

— Можно, я скажу? — начал робко Петрик.

— Нечего мне говорить! Я заранее знаю, что вы будете петь. Да-да, заранее. Вам плохо, вас притесняют, вам не дают есть...

— И вовсе нет! — поспешно возразил Петрик.

— Так за каким же дьяволом вы ко мне пришли? — Синяк поправил голубые очки. Рыжий клок волос опустился на вспотевший лоб.

— У нас важное дело.

— Какое?

Синяк полез за портсигаром, достал папиросу, помял ее длинными пальцами и закурил. Петрик стал рассказывать, что их заставило приехать в Усть-Каменогорск. Синяк по мере рассказа становился внимательнее и добрее.

— Значит, вы хотите забрать к себе брата? Расчудесно! Так вы бы с этого сразу и начали. А я-то думал... — он снова схватился за папку: — Как его зовут? Вашего брата?

— Борис Козлов.

Синяк проворно зашелестел листами.

— Так. Совершенно верно. Есть такой. Есть такой. Гражданский отец Бедарев. Курочкина улица, девятнадцать. Идите по этому адресу.

— Спасибо!..

— Хотя постойте, постойте, — забормотал Синяк, наморщив лоб. Он хотел еще что-то сказать, но Петрик и Володя уже спускались по лестнице, покидая канцелярию управы.