Пропавший брат

Победа

Крепость находилась в руках вчерашних узников. Захар приказал открыть оружейный склад. Комендант Познанский покорно отдал ключи от огромного замка, похожего на пудовую гирю. Тяжелую железную дверь распахнули, и Захар с Чайкиным первыми вошли в темный прохладный склад. За ними хлынули повстанцы. При тусклом свете фонаря они мигом расхватали винтовки, тщательно смазанные ружейным маслом. Бывшие фронтовики, щелкая курками, проверяли затворы. Чайкин, разыскавший патронные ящики, штыком открывал их и вываливал на пол обоймы.

Петрик тоже схватил винтовку и, словно боясь, что ее могут отнять, торопливо выскочил из склада, успев поднять с пола только одну обойму.

Захар объявил своим помощникам из «десятки»:

— Мы должны разоружить всех солдат в крепости. Действовать так же бесшумно и внезапно. Ни одного выстрела и ни одной жертвы. Вперед, товарищи!

Солдаты местной команды, охранявшей крепость, застигнутые врасплох во время сна, сопротивления не оказали. Они безропотно сдали винтовки.

Петрик увидел, как Захар вскочил на стол, стоявший в проходе между солдатскими нарами, и закричал, размахивая кулаком:

— Товарищи солдаты! Вы — дети трудового народа! Вас силой мобилизовал Анненков и заставил служить Колчаку. Но песня сухопутного адмирала спета: Колчак бежал из Омска. Наступил конец проклятой колчаковской власти! Кто хочет сражаться за свободу — становись в наши ряды!

Солдаты молчали. Ни один из них не поднялся с нар и не выразил желания присоединиться к восставшим.

Захар побледнел, глаза его вспыхнули гневом.

— Встать! — закричал он так громко, что зазвенели окна.

Привыкшие к муштровке вояки вскочили с нар.

— Становись! Налево! Шагом марш!

Захар вывел местную команду из казармы. Солдаты поняли, что их ведут в тюрьму. Они шли покорно, даже радуясь, что дело кончилось так благополучно. Когда их закрыли в камерах на замок, все облегченно вздохнули, почувствовав себя в безопасности.

Потом Захар с тремя дружинниками производил арест начальника местной команды. Молодой капитан увидел перед собой четыре револьверных дула и, кривя рот, не то от страха, не то от злости, поднял руки. Понимая бессмысленность сопротивления, он быстро оделся, закурил и послушно зашагал в тюрьму.

— Теперь все! — с удовлетворением сказал Захар и, увидев возле себя Алигомжу, передал ему ключи от камеры. — Храни, как зеницу ока.

Казах сунул ключи за пазуху.

— Умру — никому не отдам!

Захар радовался. Все шло, словно по расписанию, как было намечено планом. Крепость захватили без выстрела. Если бы в час восстания кто-нибудь стоял за воротами, он бы даже не догадался о необычайных событиях, разыгрывавшихся за крепостными стенами.

Удачный захват крепости открывал восставшим дорогу для нападения на город, где квартировали анненковские карательные части. Численный перевес был на стороне белых, почему план дальнейшего развития восстания и был рассчитан на внезапность короткого удара, на неожиданность нападения.

Но Захар радовался слишком рано. Простая оплошность спутала все карты и внесла неразбериху.

Ночной патруль, закончив обход города, подошел к крепости. Отсутствие часового возле ворот показалось подозрительным.

Старший патрульный стукнул прикладом в ворота. Чайкин открыл крохотное окошечко и увидел группу солдат с винтовками. Карп Семенович догадался — это вернулся патруль с обхода. Нужно было впустить солдат в крепость и здесь разоружить их. Чайкин распахнул ворота.

Но патрульные, увидев арестантов, поняли всё. Бросив винтовки, они кинулись прочь. Удалось задержать только одного.

Испуганный, бледный солдат вытянулся перед Захаром и отвечал на вопросы. Да и без его ответов было ясно: патрульные бегут сейчас в штаб анненковцев и поднимут там панику. Пока еще не поздно и враг не успел приготовиться к выступлению, надо стремительно напасть.

Но в «десятке» нашлись чересчур осторожные люди. Они и зародили у восставших сомнения в разумности выступления. Даже Чайкин и тот сказал:

— Теперь надо подумать, как лучше поступить. Белых больше, чем нас. Если бы врасплох удалось напасть, как предполагали вначале, тогда другое дело. А сейчас они перебьют нас, как куропаток.

Захар настаивал идти на город, а «десятка» решила устроить военный совет. Голоса на нем разделились поровну. И тогда Захар предложил провести митинг. Он надеялся, что масса его поддержит.

— Товарищи! — гремел голос Захара над вооруженной толпой. — Мы сумели захватить крепость! Мы сумеем захватить и город! Оружие у нас в избытке: семьсот винтовок и двадцать тысяч патронов...

Петрик, находившийся в толпе, услышал рассудительный голос:

— Ты один тремя винтовками стрелять станешь?

Рядом с Захаром неожиданно появился новый оратор. Тонким бабьим голосом он закричал:

— А я так скажу, братцы: ворота для всех открытые! В любую сторону... Кто как умеет — пусть действует! Самостоятельно! У меня деревня рядом... А кровь проливать мне и на войне надоело, и я...

Он не успел кончить. Захар выстрелил в него и торопливо заговорил в наступившей тишине:

— Товарищи! Пусть этот выстрел будет предупреждением для каждого шкурника и дезертира.

— Правильно! — закричал Чайкин.

Коммунисты почувствовали крепкую руку командира, но в задних рядах зашумели. Около Захара выросла новая фигура.

— Я дезертиром никогда не был и не буду. Но если воевать, так воевать надо с умом. У белых пулеметы. На улицы выйдем, они нас перекосят в два счета. Крепость покидать нам нельзя ни в коем случае! Здесь обороняться надо, прикрытие хорошее. А к партизанам гонцов послать немедленно за подмогой... И уж тогда занимать город.

— Правильно!

— А зачем гонцов? Просто идти сразу на Шемонаиху!

— Правильно! К партизанам! К партизанам! — забушевала толпа.

Теперь не только Захар, но и все члены «десятки» ощутили тревогу. Уйти к партизанам было проще и легче всего. Но ведь восстание преследовало совсем другую цель. И ради нее Захар поспешил закрыть митинг. И снова члены «десятки» собрались на военный совет. Решили: бой принять в крепости!

Восстание сошло с рельсов намеченного коммунистами плана. Захар с горечью понял это и, увидев Петрика, отвел его в сторону:

— Слушай меня внимательно. Павел Петрович сейчас находится в подпольном штабе на Ильинской улице и ждет от нас сигнала. Я дам тебе записку. Отнеси ее и вернись с ответом как можно скорее. Но если белые окружат крепость, останься у товарища Батенина. Торопись! Каждая секунда дорога.

— Я тогда босиком...

...Тяжелые крепостные ворота закрылись за Петриком. Он постоял несколько минут, вглядываясь в темноту. Кругом тихо. Где-то мирно проквакала лягушка. Стараясь не шуметь, Петрик миновал крепостной вал, спустился в сухую канаву и зашагал вдоль дороги. Соблюдая осторожность, мальчик часто останавливался и прислушивался к малейшему шороху. Все спокойно. Легко ступая босыми ногами, он поднялся на дорогу и обогнул угловой дом. Теперь можно идти не таясь. Если даже задержат, никто не догадается, что он идет из крепости. На лбу ведь не написано, что сидел в тюрьме.

Разведчик уверенно шагал, оглядываясь по сторонам. Подозрительного ничего не заметно. Крепким сном спит, закрывшись глухими ставнями, маленький городок. В высоком небе мерцают тихие звезды. Ни души на улице в поздний ночной час.

Вот дом, о котором говорил при последнем свидании Володя. Надо постучать в крайнее левое окошко четыре раза. Петрик огляделся. Постучал. Кто-то поспешно открыл форточку. Мальчик сказал пароль:

— Победа!

— Иди в калитку.

Петрик по голосу узнал Батенина.

Калитку отворил Володя.

— Идем скорее. Тебя ждут!

Володя провел брата в большую плохо освещенную комнату, где сидело несколько человек. Здесь было так накурено, что семилинейная лампа от недостатка воздуха светила тусклым пламенем.

Павел Петрович обрадовался, увидев Петрика.

— Товарищ Захар передал вам записку и ждет ответа.

Батенин, подсев к мигающей лампе, пробежал смятый листок глазами вначале про себя, а потом вслух:

«Крепость в наших руках. Но первоначальный план пришлось неожиданно изменить. В городе уже знают о восстании, решено не покидать крепость и принять бой. Прошу: организуйте поддержку из окрестных деревень. Если нам помогут крестьяне, займем город. Жду ответа!»

— Расскажи, Петрик, как освобождали тюрьму, — попросил Павел Петрович.

Петрик рассказал.

— И все заключенные получили оружие?

— Нет. Некоторые сами вернулись в камеры. Трусы! — с презрением произнес Петрик.

— Да, в тюрьму разный народ попадает!

Батенин помолчал немного и сказал:

— Ну, что же, товарищи, теперь все ясно! Обстановка переменилась. Сейчас нам необходимо быть не в городе, а в деревне. Здесь останется только ревком, а остальным надо немедленно доставать лошадей и скакать в близлежащие деревни. Нужно поднять крестьян на помощь крепости. Так ты, Петрик, и передашь товарищу Захару: все коммунисты, кроме ревкома, отправились по деревням. Беги скорее, а то не попадешь....