Надежда Пигмалиона

Глава пятьдесят первая. О почестях и воздаянии

Закрой свои глаза,

Они так холодны.

Закрой свое лицо,

Его так долго знали.

Закрой уста,

Чтоб больше не сказали,

О том, как всем они

Ежеминутно лгали.

Умри, воскреснув вновь

Такою как была.

До времени того,

Когда познала,

Что жизни ты прожив ничтожно мало

Столь многое в ней поняла.

* * *

Второй раз я спала, не видя снов, и проснулась лишь к полудню, но по-прежнему не чувствовала себя отдохнувшей, сон не принес облегчения. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Над моей головой вместо привычного полога с райскими птичками нависал незнакомый, угрюмый и темный. Воспоминания прошедшего дня были тяжелы. Все это время я старательно отгораживалась от них текущими проблемами, но теперь меня посетила мысль о том, что я разрушила собственную жизнь.

«Он ищет меня, и Гарри это подтвердил. Найдет ли? Теперь это лишь вопрос времени… Когда Дамблдор узнает, что я здесь, меня выгонят, а там прятаться негде…» — подумала я и с тоской посмотрела на серое небо в окне. «Но и здесь оставаться нет смысла, не могу же я всю жизнь провести среди мутных зеркал и давно прогоревших свечей? А ведь я хотела как лучше, а получилось только наломать дров и изовраться, предать всех, не только Лорда, но и себя, подставить Седрика, а теперь подвергать опасности Гарри. У меня кругом одни враги, если Гарри узнает, кто я и кто мой настоящий опекун… А Он предупреждал… Он говорил, что мне нужно определиться и не делать глупостей, помогать своим… Своим? Чужим? Ох, я совершенно запуталась…».

С тяжелыми мыслями я поднялась и полезла в сумку с вещами, в этот момент из складок ткани что-то, сверкнув, выпало. Это оказалась та самая лупа, которую я купила у Горбина, дабы не вызвать ненужных подозрений. Повертев в руках, я вновь закинула ее в сумку. «Наверное, вытряхнула вчера из комода вместе с остальными вещами». Мои мысли вернулись к Горбину и предателям среди Пожирателей. «Все! Больше никаких расследований! Не для кого расследовать. Я сама теперь первая предательница, на радость всяким сумасшедшим… Лорд, наверное, боится, что я пойду докладывать все Дамблдору. Но что я могу доложить, чего бы тот уже не знал? Столько труда впустую, еще чуть-чуть — и представила бы ему всех дамблдоровских прихвостней, и тогда… И тогда, быть может, Он перестал бы считать меня бесполезной… Все! Об этом тоже не думать! Лорд ни за что убил человека, моего друга, и за это ему не будет прощения».

Я поспешила вниз по скрипучей лестнице, желая сбежать от назойливых мыслей, следовавших за мной по пятам.

Гостиная оказалась пуста, и я последовала дальше, по пути чуть не столкнувшись с бежавшим наверх Гарри. В руке у него был свежий номер «Пророка». Парень был взволнован и мне не нужно было гадать почему.

— Арта, как хорошо, что ты встала. Сириус еще спит? Тут такое случилось! Вот, прочти, — с этими словами парень всучил мне газету.

Заголовок передовицы «Смерть чемпиона» и фотография Седрика ознаменовали плохое начало дня.

* * *

…был найден около полудня… неподалеку от своего дома и Норы, на которую день назад было совершено нападение, доблестно отраженное силами мракоборцев… Следов не найдено… Мракоборцы из следственного отряда утверждают, что ничего не видели, антиаппарационный барьер нарушен не был… убийство не могло быть совершено кем-то из нападавших на Нору… Расследование будет продолжаться…

* * *

В следующей статье расхваливали мракоборцев, особенно Кингсли, и писали о том, что Министерство может обеспечить порядок, говорили про двоих убитых Пожирателей, имен которых почему-то не разглашали.

— Кошмар! Сначала дом Рона, а теперь Седрик… Куда они вообще смотрят?! Если бы Дамблдор тогда не предупредил, они могли бы убить всю его семью! — восклицал Гарри, ходя из стороны в сторону.

У меня от прочитанного снова потекли слезы.

— Ох, прости, я должен был тебя подготовить. Вы же… вы же с ним… общались.

Я кивнула и мысленно отметила, что про меня в газете не было ни слова, значит, Лорд не хотел предавать огласке мой побег.

В это время на лестнице раздались шаги и вскоре в гостиную зашел чуть помятый, но благоухающий одеколоном и радостью Сириус.

— Та-а-ак… Где мой взрослый крестник? Где наш именинник? — спросил он с ослепительной улыбкой, подмигнув мне и крепко обнимая замолчавшего Гарри.

— Извини, я совсем забыла про твой День Рождения, — спохватилась я.

— Да брось, какой уж тут праздник, я и сам забыл, — отмахнулся парень и передал ничего не понимающему Блэку газету.

Пока мужчина хмурился, читая газету, в проеме двери появился Кикимер со странным длинным свертком и, хмуро прошествовав мимо нас, водрузил сверток на стол.

— Что это? — удивился Гарри, но эльф уже исчез.

— А, это… Это тебе, — кивнул Блэк, — не только у Малфоя есть богатые родственники. Думаю, она хороша.

Гарри бросился открывать новую метлу, поминутно восхищаясь. А Блэк вновь повеселел, словно и забыв о прочитанной статье.

— Эх, вот бы ее испробовать…

— Ничего, тебе один месяц потерпеть осталось, с ней кубок школы от вас не уйдет, — усмехнулся Сириус, — да, и еще: сегодня у нас будут гости.

— Гости?! — одновременно переспросили мы с Гарри, я с испугом, он — с радостью.

— Да, я пригласил Римуса, может, с ним придут и остальные…

— Как же здорово! Давно хотел с ним увидеться!

Я восторга Гарри не разделяла, мысленно прикидывая, стоит ли уйти сразу или все-таки остаться.

— Надо бы здесь прибраться… — протянул парень, окидывая взглядом помещение.

Блэк тоже оглянулся по сторонам и поморщился, словно не считал эту затею необходимой.

— Да, пожалуй, здесь полно всякого хлама, по которому помойка плачет. Я и сам давно хотел все выбросить, но просить Кикимера бесполезно, он за любой шобол удавится. Придется самим, — нехотя признал он.

После завтрака было решено приступить к уборке. Во время еды Сириус и Гарри болтали о статье, аврорах и квиддиче, а я думала о том, что буду делать, если придется покинуть это укрытие.

— Будь осторожней, здесь полно всяких темномагических артефактов, одна старая красная мантия из шкафа чуть меня не задушила, — предупредил Гарри, когда мы принялись разбирать посудный шкаф. Сириус тем временем зачаровал щетки и швабру, тотчас принявшиеся с остервенением драить пол.

— Вот, сбрасывайте все ненужное в этот мешок.

— А что из этого — ненужное? — спросила я, сортируя тончайший фарфор, украшенный гербом семейства Блэков.

Сириус забрал у меня одно блюдце, повертел в руках, и без малейшего колебания бросил в мешок. Оно жалобно звякнуло и разбилось.

— Здесь все ненужное, выкидывай, — флегматично сказал он и, не обратив внимания на мое изумление, отправился наверх.

Я взглянула на Гарри, стараясь найти объяснение такому варварству, но он продолжал методично вытряхивать пыльные склянки из ящиков. Я решила, что чужое имущество — не моего ума дело, и вернулась к уборке под звуки ворчания и всхлипов старого эльфа. Кикимер оттягивал себе уши и горестно подвывал, стараясь незаметно вытащить что-нибудь из мешка. Но Блэк прикрикивал на него, и эльф ненадолго замолкал.

Предупреждение Гарри оказалось ненапрасным. Одно прикосновение к миниатюрной золотой статуэтке — и моя рука покрылась глубокими порезами, которые мне не сразу удалось залечить.

— Мои дражайшие родственнички видели в этом определенный шик и считали дом недостаточно роскошным без таких фокусов, — пояснил Сириус, протягивая мне флакончик с заживляющим зельем.

«Хорошо, что Нарцисса не унаследовала любовь к такой «роскоши». Как же он собирается выкинуть эти вещи на помойку? Ведь об их опасности никто не знает», — рассуждала я. Но Блэка, по-видимому, это вовсе не смущало. «Эх, жаль, столько добра пропадает, Горбин бы удавился из-за такого богатства», — подумала я, и внезапно меня осенило. «У меня же есть лупа! Она поможет уберечься от проклятых вещей».

С этим артефактом дело сразу пошло быстрее, глядя сквозь зачарованное стекло, я с удивлением обнаружила, что почти каждая вещь в доме хранит следы магии, чаще всего отнюдь не нейтральной. Темные ниточки тянулись от портретов и кубков, чернели пустыми дырами зеркала и дымилась чернотой некоторая посуда. Я мысленно хвалила себя за полезное приобретение. «Возможно, все дело в том, что они слишком долго пробыли здесь и теперь хранят отпечатки ауры именно этой семьи? Блэки — древнейшая фамилия, и среди ее представителей было немало темных магов, и каждый, наверное, произнес хоть раз заклинание над вещами, хранящимися в этом доме… Лорд же говорил, что магия оставляет отпечатки ауры волшебника, сотворившего ее, и опытные маги могут определять по ним автора заклинания…».

Мысли о Лорде не желали отпускать меня, напрасно я занимала себя физическим трудом и отвлекалась на беседы с Гарри. Он не выходил у меня из головы, будто витал где-то в застоявшемся пыльном воздухе дома, смотрел из каждого темного угла, дышал сквозняком в спину. Несколько раз я остро чувствовала его присутствие, словно Он стоял прямо у меня за спиной. Холод сковывал меня, и мышцы деревенели под его взглядом, я не могла найти в себе сил обернуться.

Близился вечер, и уборка была по большей части окончена, все было готово к приходу гостей.

Я отправилась наверх, чтобы привести себя в порядок и, зайдя в свою комнату, из любопытства посмотрела на нее сквозь лупу Горбина. Моему изумлению не было предела, когда я обнаружила, что помещение буквально тонет во мраке. Свет настенных канделябров мерк и едва пробивался сквозь плотную клубящуюся угольно-черную тьму. Такого яркого следа Темной Магии я не видела нигде в доме, хоть мы и выбросили немало смертельно опасных вещиц. Эта Тьма не была жалким истаявшим последышем, она была яркой, выпуклой и, казалось, дышала.

Я осторожно приблизилась к комоду, где был ее эпицентр, и открыла тугой ящик. На дне среди пожелтевших пергаментов, сургуча и засохших чернил обнаружился серебряный медальон. Он казался совсем простым, лишь под хрустальной крышкой изумрудами была выложена литера «S».

Я помахала палочкой, стремясь определить вид заклинания или порчи, наложенной на него, но сделать этого мне не удалось. Моя магия таяла при приближении к медальону, а он все так же недвижно лежал, тускло поблескивая на дне ящика. Надо было закрыть его и уйти, но неясная сила притягивала мой взгляд к старинной вещице. Мне подумалось, что можно отлевитировать медальон вниз и показать Блэку, но мысль о том, что его постигнет та же участь, что и прочие вещи сегодня, отчего-то привела меня в ужас, и я решила оставить все как есть.

Спускаясь к ужину, я напряженно вслушивалась в голоса гостей, доносившиеся снизу, стараясь определить их обладателей. Но недовольные вопли портрета свели на нет мои старания, и я, глубоко вздохнув, направилась в гостиную, где трое волшебников по очереди обнимали Гарри. Двоих я узнала сразу. Мой спаситель — Римус Люпин — выглядел бледным и напряженным, но искренне улыбался. Рядом с ним мельтешил плотный рыжий господин в колпаке, в котором я признала мистера Уизли. Кроме них была незнакомая девушка с тускло-фиолетовыми волосами, она что-то увлеченно рассказывала Гарри.