Надежда Пигмалиона

Глава пятьдесят вторая. О друзьях и врагах

Он вышел черный, вышел страшный,

И вот лежит на берегу,

А по ночам ломает башни

и мстит случайному врагу,

Летит пустынными полями,

За куст приляжет, подождет,

Сверкнет огнистыми щелями

И снова бросится вперед.

И где бы ты ни скрылся, спящий,

Тебе его не обмануть,

Тебя отыщет он, летящий,

И дико ринется на грудь.

* * *

Я сидела на жестком холодном камне и смотрела на неподвижную черную воду, застывшую у моих ног, словно деготь. В нее вовсе не хотелось окунуться, она не пахла морем и свободой, напротив, что-то недоброе таилось под ней. Я чувствовала его незримое присутствие и леденящее дыхание, от которого кровь стыла в жилах. На краю моего сознания теплилась мысль о том, что это всего лишь сон, дурное наваждение, и мне нечего бояться. Мое тело, укрытое пуховым одеялом, находится далеко отсюда, и ужас, таящийся на дне спокойного озера, не сможет достигнуть его. Я даже думала о том, что будет, если нырнуть в этот мрак и сгинуть в нем. «Проснусь ли я или мой разум навсегда растворится в этой бездне? Уйдет ли Он? Интересно, насколько далеко дно, и что там?» Быть может, я бы даже отважилась проверить, но Он ни на минуту не отходил от меня. А сделать это при нем мне не давала гордость, ведь Он решил бы, что я струсила.

— …ты должна вернуться в мэнор.

— И не подумаю.

— Это в твоих интересах.

— В моих? В моих интересах? Ты убьешь меня, как только я переступлю его порог.

— Хотел бы — убил. Надеюсь, ты не считаешь себя достаточно умной или везучей, чтобы избежать моего возмездия? Мы договорились с тобой, Арта, и я честно исполнял свою часть сделки и предложил тебе щедрую награду.

— Служить тебе? Это ты считаешь щедрой наградой?

— Более чем. Об этом мечтали многие талантливые и сильные волшебники.

— Значит, я недостаточно талантлива.

— Не соглашусь…

Я не удержалась и взглянула на юношу, сидящего рядом. Весь его вид говорил о том, что он не меньше, чем наследный принц в изгнании. Жесты были плавными, а речь уверенной. Отглаженные серые брюки от костюма старого образца и кипенно-белая рубашка, словно только что принесенная из прачечной, режут глаз своей неуместностью. Он как бы ожидает завтрака на веранде своего дома, ничуть не замечая, что вокруг него склеп. Бледность кожи и яркость синих глаз кажутся сюрреалистичными в этом странном месте, откуда для меня есть лишь один выход: проснуться. Взгляд у него холодный, но не злой, а оценивающий. И смотрит он так, словно знает что-то такое, чего ты никогда не узнаешь. И вообще, никто кроме него не узнает. Он особенный, это понятно сразу.

Он почувствовал, что я смотрю, и повернулся. Хоть я и знала, что юноша — всего лишь призрак, но все равно не смогла выдержать его взгляда. «Еще не хватало стесняться собственного сна».

— Ты талантливее многих. В противном случае я не стал бы растрачивать свои силы на бездарность и просто убил бы тебя… — поведал юноша своим высоким чистым голосом.

— Надо же, какой комплимент.

— …но твоя мягкотелость, неамбициозность и лень… Неудивительно, что ты попала на Гриффиндор.

— Можешь считать, как тебе будет угодно, но только моей «лени и мягкотелости» ты обязан своим возрождением…

— Гордости и упрямству. Именно они заставили тебя так глупо отказаться от моего предложения, но в то же время, я признаю их одними из лучших твоих качеств, они всегда отличают достойнейших.

— Ты, верно, с ума сошел, сидя здесь, столько комплиментов за один раз, — улыбнулась я.

— Я всегда говорил, что ты особенная…

— Вслух это звучало как-то иначе, — перебила я, решив, что во сне могу дерзить сколько угодно.

В пещере ненадолго повисла тишина, лишь рокот прибоя гулял под темными сводами.

— Я могу стать другим, — вкрадчиво отозвался мой невольный собеседник.

— Каким же?

— Любым. Каким захочу. Могу быть, к примеру, ласковым.

Я спрятала смущение за смешком и отрицательно покачала головой.

— Это просто лицемерие, я хорошо знаю, тебе нет дела до окружающих.

— Мне нет дела до чужих, но ведь мы с тобой не чужие люди, не так ли, Арта? Мы многое сделали друг для друга и можем сделать еще больше, осталось лишь договориться об условиях. Иметь достойного, верного союзника и друга, — о чем еще может мечтать правитель? Я готов выслушать твои условия, — развел он руками, — а взамен назову свои. Разве я не сдержал своих прежних обещаний? Так что мешает нам заключить еще одну сделку? Что мешает вновь стать полезными друг другу? Быть партнерами.

Он говорил мягко, но очень убежденно, его слова западали в мое сознание.

И я зачарованно смотрела в пронзительные синие глаза, замерев как кролик перед удавом. Только ведь я не кролик. По крайней мере не была им до встречи с ним. Он умолк, ожидая моей реакции, а я в который раз выругала себя за то, что призналась тогда ему, что мы знакомы.

— Я даже дам тебе аванс и пообещаю, что больше не произнесу ни единого грубого слова в твой адрес.

«Я не кролик!» — упрямо подумала я и едко произнесла:

— Хочешь получить друга, заключив сделку? Едва ли можно ожидать от тебя большего.

— Это сработало однажды, так почему не сделать так вновь? — пожал плечами призрак.

— Надо же, я больше не буду «бестолочью»? А ведь уже почти научилась откликаться…

— Обещаю.

— Значит, я могу просить, что угодно?

— В пределах разумного. Не стоит просить тех вещей, которые я заведомо не буду выполнять.

— Я хочу, чтобы с моим мнением считались, хочу быть в курсе всех твоих планов, хочу, чтобы мадам Лестрейндж убралась из мэнора, хочу научиться летать без метлы… — перечислила я все свои желания, надеясь, что такая наглость заставит его передумать.

Но Он выслушал все молча без улыбки, а когда я закончила, просто кивнул.

— Так ты согласна?

— Согласна на что? Ты не озвучил своих требований. Не пытайся меня заболтать, я знаю, что ты попросишь больше.

— Конечно.

Призрак чуть нахмурился, опустив взгляд под ноги, словно задумался, хотя я была уверена, что весь этот разговор — очередной фарс, а Он уже давно знает свои условия и не отвяжется от меня, пока я не выполню их.

— Я требую, чтобы ты немедленно вернулась в мэнор.

— Это все? — недоверчиво переспросила я.

— Все. По рукам? — с этими словами Он действительно протянул мне руку для пожатия. И я, поколебавшись мгновение, уже занесла свою в ответном жесте, как вдруг пещера вокруг меня вздрогнула и краски стали блекнуть.

— Проклятье! — зло ругнулся юный Лорд, с ненавистью глядя куда-то мне за спину. Его синие глаза тускнели, таяли клочьями зыбкого тумана темные воды озера, рваными ошметками сползали гранитные стены, мерк бледный юноша, все еще протягивающий мне руку…

— Арта? Куда ты собралась? Что-то случилось? — ворвался в мое сознание взволнованный голос.

Я не сразу смогла вспомнить, кому он принадлежит, и недоумевающе огляделась, обнаружив себя стоящей босиком в одной пижаме напротив входной двери. В неясном свете лампы я разглядела облупившуюся черную краску и бронзовую ручку в форме змеиной головы, над которой уже занесла руку.

— Все в порядке? — взволнованно повторил Гарри, трогая меня за плечо.

— Ох… Я… Я кажется… только что спала, — растерянно пролепетала я в ответ, все еще озираясь по сторонам и поспешно спрятала за спину вторую руку, в которой был медальон.

— Я испугался, когда увидел тебя. Ты не откликалась. Луна Лавгуд рассказывала мне, что ходит во сне, но я ей не поверил…

— Да, со мной такое бывает, — соврала я и, пожелав парню спокойной ночи, отправилась обратно в постель.

Прошло уже три недели с момента моего появления в доме Блэков и три недели меня мучал проклятый призрак. Теперь я боялась спать и подолгу бродила по пустынным комнатам дома, а когда сон находил меня, я всегда оказывалась в пещере и всегда там был Он. «И зачем, зачем я только вообще заговорила с ним?» — сокрушалась я.

Оказавшись в пещере первый раз, я приняла все за очередной сон, но вскоре оказалось, что все совсем иначе. Впервые обитатель сна видел и мог говорить со мной, но я недооценила опасности, которые это за собой влекло. Юный Лорд не знал меня, но, услышав, что мы знакомы, очень быстро вытащил из моего сознания всю подноготную. И теперь каждую ночь я была вынуждена вступать в бесконечные и утомительные словесные баталии. Узнать больше о самом призраке у меня так и не получилось, Он упорно молчал, а его влияние все крепло. «Если так пойдет дальше, придется просить Сириуса связывать меня перед сном… Или рассказать про медальон. Но он пожмет плечами и выкинет его, ему ведь нет дела до старинных тайн, а медальон — сильнейший артефакт неясной природы, его нельзя просто выбросить», — спорила я сама с собой, карабкаясь наверх по холодной лестнице.

Мои догадки о связи между призраком юного Лорда и этой вещицей были вполне обоснованы. Я перерыла добрую половину библиотеки Блэков, но найти информацию об этом явлении так и не смогла. Больше всего расстраивало то, что у меня никак не получалось сопротивляться его ментальным атакам. Какими бы чарами ни был заперт медальон в комоде, я все равно доставала его во сне.

«Конечно, как можно спрятать что-то от самой себя? Видимо, это очередная вещица Лорда, не удивительно, что ее потенциал сильнее всех в этом доме, но как и почему она оказалась здесь? Медальон не хочет оставаться в ящике и собирается с моей помощью вернуться к владельцу — это очевидно. Но кто Он? Что Он такое?» — вновь спрашивала я себя и не находила ответа.

В остальном же моя жизнь в доме Блэков была пуста и однообразна: если бы не борьба с призраком и попытки разгадать секрет медальона, я вовсе бы умерла со скуки. Это вынужденное заточение все больше напоминало мне томительные месяцы домашнего ареста в мэноре, только теперь тюремная камера стала больше. Несмотря на то, что нас было трое, в сущности мы были очень одиноки. Гарри не мог дождаться поездки в Хогвартс, строчил письма Рону и Гермионе, тренировал простые боевые проклятья. Я было присоединилась к нему, но мне быстро наскучило играть в поддавки, и я засела в библиотеке. Сириус много пил и без дела шатался по дому, бранясь на старого эльфа. Так проходили наши дни.

Чем ближе была осень, тем чаще я задавалась вопросом: «что дальше?». Можно было поехать в Хогвартс, рискуя нарваться на месть Снейпа или козни Дамблдора, кроме того, Лорд сразу же узнал бы о том, что я нашлась. Из-за призрака мне больше не снились привычные сны, и теперь можно было лишь гадать о том, что происходит за порогом старого дома. Я могла бы попытаться объяснить Гарри свое нежелание возвращаться в школу и остаться здесь, медленно сходить с ума. А могла попросить денег и попытаться покинуть страну, но я совершенно не представляла, куда отправиться.

В «Пророке» писали о назначении на пост директора Хогвартса некой Долорес Амбридж. Ее хвалили за исполнительность, тактичность и умение находить подход к людям. Маленькая пухлая женщина позировала рядом с Фаджем на фотографии, на груди у нее блестел значок министерского служащего. «Значит, Малфой так и не смог пробиться на это место», — подумала я с толикой разочарования. При всей его претенциозности он был разумным и весьма дипломатичным человеком, поэтому мог бы неплохо справиться с этой должностью.