Надежда Пигмалиона

Глава сорок вторая. О настоящем и рассказанном

Я — голубая трава, что поет ночью и днем,

что крушит железо и сталь,

Я голубая трава, что живет в сердце твоем, сопротивленье, мой друг, бесполезно, поверь, бесполезно — мне жаль…

* * *

Снейп странно взглянул на меня, когда я подошла. Но меня не смутили ни его грозный вид, ни Дамблдор, стоявший неподалеку.

— Мистер Снейп, пойдемте танцевать, — сказала я и улыбнулась.

— Найдите себе более подходящего партнера, — процедил он. В его глазах я на мгновение увидела удивление. Потом он поджал губы и чуть отступил от меня. Будто я была источником неведомой опасности.

— Невежливо отказывать даме на балу!

— Я не танцую, мисс Руфи, — не уступал он.

Но меня было уже не остановить, поэтому я без церемоний схватила его за руку, как недавно Седрика, и потянула за собой. Окончательно растерявшись от такого обхождения, Снейп безропотно последовал за мной. Я видела изумленные взгляды студентов, пары расступались, пропуская нас в центр.

— Что за балаган вы здесь устроили? Хотите лишить свой факультет всех набранных баллов? — наконец нашёлся он, когда мы уже медленно вальсировали.

— Ну что вы! Просто… Седрика пригласила Флер, а я, глядя на вас, поняла одну очень важную вещь…

— Какую вещь? — глядя куда-то в сторону, спросил он и тут же хватился, — Вы что, пьяны?

— Нет, — ответила я быстрее, чем следовало.

Снейп чуть склонился и недобро прищурился.

— …И, судя по по вашему заплетающемуся языку, очень прилично. Сто очков с Гриффиндора!

— За что? — искренне изумилась я, но Снейп отчего-то рассвирепел не на шутку.

— За пьяные выходки! За нарушение дисциплины! За неуважение к преподавателю!

— Ну и ладно, профессор Грюм еще поставит, — недовольно отозвалась я.

— Ваш опекун очень удивится, если узнает, на кого вы уповаете, — ощерился Снейп.

— А что это вы все время меня им напугать пытаетесь, а? Может, потому, что сами боитесь или лицемерите?

— Лицемером был бы тот, кто сказал, что не боится…

— Дамблдора вы тоже боитесь, сэр? Или он еще не заслужил такой «чести»? — не удержалась я от провокации.

К моему сожалению, этот вопрос так и остался без ответа, потому что музыка кончилась, и Снейп незамедлительно ретировался с поля брани. Собственно, на этом закончился и сам бал. Всех студентов попросили вернуться в общежития.

«Ну ты даешь! Вот это номер!» — восклицали ребята, собравшиеся в гостиной.

— С ума сойти! Как ты вообще додумалась пригласить Снейпа? — изумлялся Гарри.

— А чего такого-то? — пожала я плечами.

— Да я бы скорей бешеную хвосторогу пригласил, чем его.

— Твое имя будет вписано в анналы Гриффиндора за образцовые бесстрашие и безрассудство, — засмеялся Фред.

— Держу пари, на нашем счету сейчас ни одного очка, — поддакнул Джордж, — если он, конечно, уже опомнился.

— Приглашать Снейпа на танец! Да ты самоубийца! — воскликнул Рон.

— Почему? — удивилась я.

Рон ничего мне не сказал, только покачал головой.

А ответ на свой вопрос я получила в утреннем «Пророке», когда обнаружила в нем статью Риты Скитер под заголовком «Запретная любовь». На полстраницы там была напечатана колдография, запечатлевшая наш со Снейпом танец. На ней мужчина склонился ко мне, и со стороны это выглядело совершенно иначе, чем было на самом деле.

Я внутренне поежилась от плохого предчувствия и начала читать саму статью.

* * *

Нешуточный скандал разразился во время Святочного бала в Хогвартсе. Как известно, в Рождество происходят чудеса, одним из этих чудес стал пожар любовной страсти, разгоревшийся между юной студенткой факультета Гриффиндор Артаной Руфали и деканом факультета Слизерин Северусом Снейпом.

Во время бала юная сердцеедка оставила своего кавалера, которым, к слову, был неотразимый Чемпион Хогвартса Седрик Диггори, ради другого. Ее избранником стал уже немолодой и весьма непривлекательный бывший Пожиратель Смерти и по совместительству профессор зельеварения. Хоть выбор девушки весьма и весьма специфичен, мы не можем его осуждать, ведь любви все возрасты покорны.

Северус признался в своем интервью для «Пророка», что для него не существует никаких преград на пути к руке и сердцу возлюбленной. Он утверждает, что сдерживать такие сильные чувства невозможно и бессмысленно. Его не смущает возраст юной гриффиндорки, которой едва исполнилось пятнадцать. И он сообщает, что готов пойти наперекор общественному мнению и правилам, так как всегда считал себя дерзким и обаятельным бунтарем.

Новость подготовлена для «Пророка»

специальным корреспондентом Р. Скитер.

* * *

С каждым словом этой поганой статьи тугой узел в животе скручивался все плотнее и плотнее. «Какой позор… Что же теперь будет? Снейп теперь с землей сравняет…». Меня передернуло. Благо были каникулы, и мне не обязательно было покидать башню. Весь день меня бросало то в жар, то в холод, я не могла понять причин, поэтому на всякий случай измерила температуру: все было в норме.

— Не переживай ты так, все знают, что Скитер — первая лгунья во всей Англии, — попытался успокоить меня Гарри.

Я благодарно кивнула ему.

«Что же делать? Извиниться перед Снейпом? За что? Подумаешь, потанцевали, невидаль какая! Его бы все равно никто не пригласил… Может, написать Лорду? О чем? Вряд ли его заинтересуют какие-то глупые сплетни бездарной писаки. Он-то знает, что это вранье. Разве что сказать ему про Горбина… Про Горбина…». Я взяла с тумбочки пергамент, на котором писала по памяти текст записки, и прочла его. Что-то во всем этом письме казалось подозрительным и абсурдным, словно оно было написано ребенком, а не взрослым.

— Невилл, ты же отлично разбираешься в травологии, не мог бы ты мне помочь? — подсела я к сутулому парнишке, уткнувшемуся в «Тысяча трав и растений».

— Д-да, с удовольствием.

— Ты случайно не знаешь, есть ли какие-нибудь бобовые растения, которые хорошо растут в холоде?

— Хм-м… Так сразу не могу вспомнить. Вообще растения не любят холод. Есть бородавочная колючка, но она растет в пустынях. Есть замечательный болотный горошек, даже совсем маленький его кустик может выпивать тридцать литров воды в день! А еще есть…

— Что ты знаешь про эти виды фасоли? — прервала я его восторженный монолог и подсунула пергамент с текстом.

— Ядовитая произрастает практически везде, прыгучей могут называть горох-беглец, но он произрастает только в Австралии. Про мохнатую ничего не слышал, возможно, это условное название какого-нибудь подвида или…

Дальше я уже его не слушала, меня осенило после его слов. «Конечно! Это не буквальное письмо, а условность! Записка была нацарапана впопыхах, скорее всего, писавший ее хотел сказать больше, но его что-то торопило. Что могло торопить Горбина, сидевшего вечером в своей лавке с чашкой чая? Выходит, писал не он, но все равно записка потом оказалась у Дамблдора. Горбин — только связующее звено. Если предположить… «Холод» может означать тяжелую ситуацию, проблемы, а растущие бобы — это чьи-то успехи. «Собрала уже Х». Лорд вербует людей! Мохнатая фасоль — оборотни, а гигантская — великаны! Записка — доклад о силах и планах противника. А ведь переговоры Лорда с великанами летом сорвались… Среди Пожирателей есть предатель!».

Весь оставшийся день я составляла в дневнике списки людей Лорда и пыталась оценить степень преданности каждого из них. По иронии судьбы выходило, что подозрения в содеянном могли пасть на меня, ведь именно я была там, теоретически могла написать это письмо и даже передать Дамблдору вместе с Люпином. Поэтому писать о своем открытии Лорду я не спешила. Среди подозреваемых в моем списке оказались: Малфой, Нотт, Гойл, Крэбб, Петтигрю, Сэлвин, Эйвери, Макнейр и Яксли — все эти люди могли иметь выгоду от такой переписки, ведь им удалось избежать правосудия и они могли в самом деле переметнуться на сторону врага. «Если я хочу сообщить об этом Лорду, то мне нужны неопровержимые доказательства, иначе можно подставить невиновного или самой попасть под горячую руку». Устав от назойливых мыслей, страхов и подозрений, я отправилась спать.

* * *

В темном зале горел камин, украшенный орнаментами из цветной мозаики. Отблески его пламени дрожали на лакированной столешнице и лицах людей, сидящих за длинным столом, как на тризне. Резкие тени искажали их черты. В зале царило молчание.

— Что ж, друзья мои, найдутся ли у вас еще «радостные» новости для меня? — ерничал холодный высокий голос, обладатель которого стоял лицом к пламени. Его высокий черный силуэт поглощал свет, льющийся из очага.

— М-мой Лорд, я собрал уже девять подписей представителей Попечительского Совета, полагаю, еще один такой инцидент — и у меня будет право отстранить Дамблдора от должности в принудительном порядке, — сообщил Малфой.

Он был бледен и косился на огромную змею, лежащую неподалеку.

— Я очень рад, Люциус, что от тебя есть некоторый толк. Но вот вопрос: ты с Советом уже придумал, куда будешь девать живого Дамблдора? А? — обернулся Лорд и смерил Малфоя таким взглядом, что тот вздрогнул и уставился на руки. — Спрячешь его в чулан? Найдутся у тебя в мэноре подходящие случаю апартаменты? — издевался Лорд. Его безгубый рот кривился в усмешке. — Или ты выпустишь его гулять по саду?

Послышались смешки Пожирателей. Малфой молчал и не решался поднять голову.

— Ты понял меня, Люциус?

— Д-да, мой Лорд.

Полы мантии взметнулись клубами мрака, скрывая под собой бледное худое тело. Лорд нервно прошелся вдоль длинного стола.

— Хвост, что там с нашим дражайшим блюстителем закона?

Маленькая фигурка в конце стола заметно вздрогнула.

— Я сделал все, как вы говорили, мой Повелитель, но… Он все равно выходит из-под контроля, мне пришлось запереть его дома, — лебезил тоненький прерывающийся голосок.

— Ты не можешь справиться даже с таким элементарным поручением?

— Нет-нет! Я… Он… Сопротивляется, Господин…

— И твоих сил не хватает на более мощное заклятье? Уж не сквиб ли ты? — раздраженно шипел Лорд. — Если это так, то тебе по пути с грязнокровками!

— Я все исправлю… — причитал Хвост.

Лорд втянул воздух узкими щелями ноздрей и обратился к следующему Пожирателю:

— Яксли, тебе что-нибудь стало известно про состав Ордена?

— Пока нет, но мы работаем над этим. На днях допросили троих из тех, кого предполагали, но все мимо, — тихо сообщил мужчина.

— Надеюсь, хоть у тебя хватило сил наложить Обливиэйт? — выплюнул Лорд. — На сегодня довольно разговоров, вы, верно, забыли, что мое терпение не безгранично. Какой толк от того, что я каждый раз часами выслушиваю ваше блеяние?! Мне нужны результаты.

Пожиратели стали вставать и с поклонами покидать зал. Лорд хмурился и крутил палочку в длинных пальцах.

— Останься, Северус.

Мужчина, направлявшийся к выходу, замер, а потом неспешно вернулся к столу, выжидательно смотря на Лорда. Тяжелые двери захлопнулись за последним Пожирателем. Настала тишина. Лорд медленно прошелся по залу, прожигая взглядом пространство перед собой.