Надежда Пигмалиона

Глава двадцать седьмая. О молчании и крике

А если бы он вернулся опять,

Что ему я сказать бы могла?

— Что я ждала, я хотела ждать,

Пока не умерла…

А если б он заговорил со мной,

Не узнав моего лица?

— Вы стать могли бы ему сестрой,

Он, наверно, страдает сам…

Проснувшись утром, я долго лежала в постели и думала о прошедшем дне. Только сейчас, рассуждая здраво, я поняла, что действительно чудом спаслась, ведь если бы Он увидел, что я делала до того, как уснула, положение мое стало бы совсем незавидным. Удача. «Мне повезло, что ему стало плохо так вовремя», — порадовалась я и тут же себя одернула.

«Ты столько раз рисковала жизнью, чтобы ему не было плохо, а теперь радуешься?» — сардонически спросил внутренний голос. Так нельзя. Все равно, что плюнуть на собственные старания. Это нужно вырвать с корнем. «Мы были заодно и все получалось, нужно чтобы так было и впредь…» — рассуждала я.

«Вчера весь день творила невесть что…» — подумала я и остро почувствовала тоску. «Немедленно найду его и извинюсь!» — решив так, я встала и начала приводить себя в порядок. «С этого дня буду делать все, как он скажет, и тогда он увидит, что я не бесполезная и не «никчемная», — подбадривала я себя.

Закончив утренний туалет, я решила приступать к исполнению задуманного, но моему благородному порыву не суждено было сбыться, потому что когда я открыла входную дверь и собралась переступить порог комнат, я обнаружила, что не могу этого сделать. Неведомая сила настойчиво давила на меня и возвращала назад, словно я была магнитом и пыталась приблизиться к одноименному полюсу. Я билась больше часа, стараясь обмануть или ослабить действие ловушки, пробовала преодолеть проем с разбегу, ползком и спиной вперед — все было напрасно. Запыхавшаяся и взмыленная, я сползла по косяку на пол и уставилась в открытый дверной проем. Пространство было абсолютно свободно и пропускало любой предмет из комнат в коридор и обратно, все что угодно, кроме меня. «А вот и наказание», — досадливо подумала я.

«Наивная. Ты думала, что он оставит твои выходки без внимания?» — спросил внутренний голос. «Но он же сам все видел, я случайно столкнулась с Гарри!.. и «случайно» пошла пить с ним чай, а потом «случайно» напомнила Лорду о его провале», — продолжала я спорить сама с собой.

— Птичка попала в клетку? — спросил старческий голос с портрета на стене в коридоре. Я ничего ему не ответила, только бросила раздраженный взгляд на белобрысого старикашку, сидящего в богатом кресле перед столом с вином и фруктами.

— Вы знаете, как снять такую ловушку? — ухватилась я за последнюю соломинку.

— Что такое ловушка? И нужно ли выбираться из нее, если сама жизнь, в некотором роде, ловушка? — с умным видом протянул старик. «Только этого еще не хватало», — раздраженно подумала я.

— Каждый человек находится в своей западне, а некоторые сразу в нескольких, многие и сами стремятся в них угодить, завидуя тем, кто уже попался, — продолжал философствовать старик, — все зависит от того, как ты сам относишься к своему положению, ощущаешь ли ты границы своей темницы. Мудрого человека невозможно поймать в ловушку, потому что какой бы тесной ни была тюрьма, он всегда найдет свободу в своем разуме, — глубокомысленно изрек портрет.

— Не знаете, так и скажите, — буркнула я.

— Вот я тоже сижу в ловушке, вынужденный висеть на стене и смотреть на тебя, но если взглянуть на мое положение с другой стороны, — старик ухмыльнулся и налил себе вина, удобнее устроившись в кресле и закинув ногу на ногу. — Так вот, если взглянуть с другой стороны, то мое положение все же лучше, чем твое, — самодовольно закончил он.

Со стен начали раздаваться смешки. «Да они издеваются!» — возмутилась я, поднимаясь с пола.

— Очень смешно, — едко сказала я старику, — полагаю, что черная краска может сравнять наше с вами положение, — процедила я и направила палочку на портрет. Улыбка сошла с лица старика.

— Но-но! Не надо распоясываться! Я буду жаловаться… — начал возмущаться он, но я не стала слушать его и просто захлопнула дверь.

«Проклятье! Придется ждать Лорда здесь, остается надеяться, что он появится к вечеру и я смогу-таки попросить у него прощения», — подумала я. Но мои надежды не оправдались, прождав Лорда до глубокой ночи, я отправилась спать. Не появился он и на следующий день и после. Я изнывала в комнатах, ставших мне тюрьмой, от тоски и скуки, теперь август, проведенный в блужданиях по дому, казался мне интересным и насыщенным. Сколько я ни звала, эльфы не откликнулись на мой зов. Тогда я попыталась подкараулить домовика, но оказалось, что еда просто появлялась сама собой на журнальном столике в определенное время, а пустая посуда исчезала.

Я занимала себя чтением книг из шкафа, но находившаяся там литература в основном была об истории средних веков, в ней подробно описывались бесчисленные сожжения ведьм, войны магических кланов, гоблинские восстания, эпидемии волшебной проказы и гонения оборотней. Авторы словно соревновались друг с другом в заунывности текста и витиеватости выражений, окончательно вгоняя меня в депрессию. Каждый день я мучительно ждала появления Лорда и вздрагивала от каждого звука, доносившегося до меня из коридора, но Его все не было. Первое время я считала дни, а потом сбилась и перестала. За окном непрерывно шел дождь, прекрасный парк теперь казался мрачным и неуютным, серые тучи плотно заволакивали небо, сколько хватало глаз, капли стучали по подоконнику. Попытки открыть окна также не увенчались успехом, эта тюрьма была весьма надежна.

С каждым днем мое ожидание становилось все томительнее, тяжелые мысли не давали мне покоя. Поначалу я беспрестанно думала о нашей последней встрече, репетировала в голове наш будущий разговор, представляла, что я скажу, как он посмотрит на меня и что ответит, но потом перестала. Желание помириться и все исправить постепенно сменилось апатией, а затем глухой обидой, червь сомнений точил меня. «Твое наказание незаслуженно. Он несправедлив к тебе. Ты больше Ему не нужна… Тебя заперли, чтобы ты не мешалась. Он обманщик и предатель! В конце концов ты сгинешь здесь, а он легко перешагнет через тебя. Ты зря покинула дом…» — нашептывал он мне.

Я злилась на Лорда и на себя, на проклятый малфоевский особняк, на тишину и хмурое небо. Иногда я не выдерживала, вскакивала, распахивала дверь в коридор. Мне хотелось кричать и звать на помощь, но разум каждый раз брал верх над отчаянием, я понимала, что помощи-то мне ждать не от кого. Лорд — все, что у меня есть. Он и причина, и следствие, и итог происходящего сейчас со мной. Я молча смотрела на пустой коридор, на ухмыляющегося старика в портрете, и гордость не позволяла мне просить пощады и милости, я закрывала дверь, вновь ощущая всепоглощающее сосущее одиночество.

«А, может, разнести к чертям всю стену?» — задавалась я время от времени вопросом. «Разнести-то можно, но это не решит ни одной твоей проблемы, только приведет к новым. Малфой в отместку точно сделает из тебя домовика», — рассуждала я, и снос Малфой-мэнора откладывался. Мне хотелось выть от безысходности моего положения. Еда не лезла мне в горло, все чаще тарелки исчезали нетронутыми. Я не могла спать и мучилась бессонницами, а когда мне удавалось ненадолго забыться, сон не приносил мне отдыха, потому что даже там я искала Лорда, звала Его снова и снова.

Никаких ярких снов я больше не видела, они словно боялись появляться теперь передо мной. Меня больше не занимали мои домыслы и расследования по поводу их правдивости, а все произошедшее со мной начинало казаться безумием, странным миражом, подернутым туманной дымкой. Иногда мне казалось, что вовсе ничего этого не происходило, и я была в этой комнате со дня основания мира, а Лорда никогда не существовало на свете. Я могла часами ходить от одной стены до другой, как затравленный зверь в тесной клетке.

«Я столько раз могла погибнуть. Ну почему мне это не удалось и теперь я вынуждена сидеть здесь и медленно сходить с ума?» — задавалась я вопросом, уныло глядя в окно. Белое пятно от моего дыхания затуманивало стекло и сокращало обзор, я нервно стерла его рукавом. На улице темнело. Листва давно покинула ветви деревьев, и теперь они тянули вверх длинные черные пальцы, раскачивались на ветру, царапая низкое асбестовое небо.

Вдруг я увидела людей, идущих по дорожке от ворот, из-за деревьев и сумерек сложно было понять их число. «Что-то они зачастили, наверное, что-то случилось», — подумала я и прильнула к стеклу. Собрание Пожирателей было вчера, я видела из окна, как они прибывали в мэнор, значит, вчера был либо вторник, либо пятница, именно эти дни Лорд назначил для проведения подобных мероприятий и решения текущих вопросов. Люди приближались к дому подозрительно медленно, когда они показались на площади перед фонтаном, я смогла, наконец, их разглядеть.

Фигур было не больше двадцати, они брели поодиночке или небольшими группами и выглядели очень странно: большинство из них были босы и одеты во что-то вроде полосатых пижам — не самая подходящая одежда для поздней осени. Многие пошатывались и сутулились, постоянно оглядывались вокруг, некоторых под руки поддерживали фигуры в черных плащах.

Внезапно я увидела Нарциссу. Она выбежала из распахнутых дверей дома в одном платье, ее светлые волосы взметнулись на холодном ветру. Сбежав по лестнице, она устремилась навстречу молчаливой процессии и, настигнув одну из фигур, бросилась ей на шею. Я видела, как вздрагивали ее тонкие плечи, а осенний ветер трепал подол шелкового платья. Это была странная картина — изнеженная, дорого одетая и ухоженная Нарцисса обнимала какую-то тощую лохматую ведьму, ряженую в полосатые лохмотья. Такое поведение хозяйки дома было необычным, Нарцисса Малфой всегда была собрана, тактична и холодна, открытое проявление чувств было не свойственно ей.

Я постоянно удивлялась, как эти люди умудряются даже в кругу собственной семьи сохранять столько официоза, хотя при этом их нежные чувства к друг другу были очевидны. Я не понимала, зачем им нужна эта дополнительная бутафория в семейных отношениях. Хотя, быть может, я никогда и не видела чету Малфоев в домашней обстановке, ведь наш с Лордом затянувшийся визит, несомненно, мог быть причиной их постоянного напряжения. Я наблюдала, как последний прибывший скрылся за входными дверьми и они захлопнулись.

Мне было ужасно интересно, кто эти люди и откуда они прибыли, но сколько бы я ни напрягала слух, ничего не доносилось до меня с первого этажа. «Совсем я от жизни отстала, теперь даже не знаю, что там произошло за столько времени. Лорд, быть может, уже всю Англию захватил, пока я тут сижу», — думала я, слезая с широкого подоконника. Сгорая от любопытства, я все же открыла входную дверь и снова прислушалась, на первом этаже что-то происходило, возможно, люди уже поднимались выше, но по отголоскам сложно было понять, что там происходит. Прибытие странных гостей почему-то очень меня взволновало, не так-то много событий происходило теперь в моей жизни, и я цеплялась за любую возможность быть хоть сколько-нибудь причастной к миру за пределами моей тюрьмы.